Химеры
Шрифт:
– Ах, простите, батюшка, не знал. Пройдемте в комнату.
– Пройде-е-емте, пройде-е-мте, дру-у-у-зья-а-а-а!
– отец Валентин привстал на цыпочки и легко закружился, как балерина, взмахивая руками на манер умирающего лебедя... Надо сказать, что его грации всерьез позавидовал бы не один профессиональный танцовщик...
– Только, Боря, ты, видимо, недопонял: не рок-опера, а "Рок опера" - это название такое, означает тяжкую судьбу, предопределение, выпавшее несчастному оперу... ну, то есть, энкеведешнику.
Он
– Друзья мои, это же настоящий пир! А по какому поводу? поинтересовался отец Валентин, принюхиваясь к запахам, доносящимся с кухни.
– Неужели... нет, быть не может, - моя любимая шарлотка!
– Она самая!
– разулыбался Борис Ефимович. С появлением отца Валентина, он словно помолодел, расцвел, перестал шаркать домашними туфлями - у него как будто сил втрое прибавилось...
– А пир в вашу честь, батюшка! Давненько не имел чести принимать столь дорогого гостя.
– Ах!
– взвел очи горе отец Валентин.
– Я смущен!
Гостя усадили на почетное место во главе стола, но тот прежде стал перед иконой Спасителя, которую Сашка только теперь приметил, пропел "Отче наш" и благословил яства и питье.
– Батюшка, водочки или коньячку?
– склонился над ним радушный хозяин.
– Спасибо, мне бы "Боржомчику"...
– Как, вы мне компанию не составите?
– расстроился тот.
– Не в последний раз, Боренька, - он тут же перевел разговор на другую тему.
– Ты меня с юным другом своим не познакомил...
– Ах, виноват!
– расстроился старый художник, - совсем плохой стал, простите великодушно старого дурня! Батюшка, это мой ученик, причем, заметьте, самый талантливый, Саша Клычков. Племянник Олюшки, вы ведь её помните?
– Как же не помнить... ты меня удивляешь! Ага, значит, самый талантливый? Что ж, очень рад.
Сашка как-то не осмелился присесть и стоял, во все глаза глядя на странного батюшку, который сочиняет оперы для Бродвея и вплывает в комнату в ритме вальса... Потом все же сел, зацепив и едва не опрокинув при этом стул.
– О, какая селедочка! Что, сам ловил?
– поинтересовался батюшка у хозяина, который между тем, налил себе рюмочку водки, торжественно поднял её, отставив локоть и, по всей видимости, готовясь произнести тост.
– Батюшка, вы путаете, я в молодости куропаток стрелял, ну, там, всяких
– Не твоя? А, значит я перепутал, прости! Так, за что пьем?
– Батюшка, а может все-таки рюмочку? Такую ма-а-аленькую, а?
– Нет, дорогой мой, я за рулем!
– Так вы же иной раз - и когда за рулем...
– не унимался хозяин.
– Боря, мы собрались не за этим.
– Отец Валентин вмиг посерьезнел, отрицательно покачал головой, выражение сладкого довольства разом слетело с его лица, и лицо это тотчас сделалось таким серьезным и строгим, а перемена была так разительна, что у Сашки просто челюсть отвисла. Он впервые видел столь необычного человека!
– Давайте все-таки перейдем к тому, ради чего я приехал. Саша, пожалуйста, расскажите мне все, что вас тревожит. И не волнуйтесь, думаю, мы со всем справимся!
Ободренный этим густым бархатным голосом, этой доверительной мягкой манерой и пристальным теплым взглядом ясных зеленоватых глаз, Саня начал говорить, проговорил с полчаса, всхлипнул, вскочил, отвернулся, уселся на место... и ему стало легче.
– Да...
– задумался отец Валентин.
– Ситуация не простая. Думаю, мы сделаем вот что... Только прежде скажите мне, Саша, вы крещенный?
– Я не знаю, - стушевался тот.
– Надо у мамы спросить...
– Ну, это мы выясним. А если нет, вы согласны креститься?
– Согласен!
– с готовностью кивнул Сашка.
– Скажите, готовы ли вы всецело предать себя Христу, Господу нашему? Готовы отречься от тех своих слов, которые произнесли в запальчивости и по неразумию?
– Да, да, конечно!
– от волнения Саня опять вскочил.
– Хорошо. Тогда завтра жду вас с Борисом у себя в церкви. Боря, ты помнишь, как ехать?
– Естественно!
– закивал тот.
– Выясните, крещен ли Александр, а если нет, нужно чистую рубашечку, полотенце... ну, и попоститесь хотя бы немного - с утра ничего не пить и не есть! Завтра нам предстоит очень важный и сложный обряд, и я попрошу вас к нему со всей серьезностью подготовиться. Боря, ты понимаешь, о каком обряде речь?
– тот снова кивнул.
– Тогда помоги Саше, объясни ему, что завтра произойдет. Почитайте с ним на ночь Евангелие... да, Саша, вы понимаете, что спать вам нельзя?
– Да, конечно, я понимаю, - Саня весь вытянулся в струну, как солдат перед маршалом.
– Отец Валентин, а можно спросить?
– Слушаю вас.
– Я вот все думал... а что такое красота?
– Красота... Для меня она в промысле Божьем. Мир сотворен так, что все мы, часто того не осознавая, помогаем друг другу... иногда даже творя зло. Да, представь, - отец Валентин улыбнулся мягкой, немного грустной улыбкой, - из зла часто родится добро, хоть это и не просто понять. Ну вот, к примеру: ты видел, как эти ребята из твоего двора избивали бомжа... они содеяли зло?