Химическая свадьба
Шрифт:
– Селеста, вы глупая девчонка! Селеста!
Она не слышала. Доктор опустил мисс Темпл на пол, но ее взгляд оставался мутным. Маслянистые пузыри появились на губах, и он слышал какие-то звуки, но не мог разобрать, что девушка говорит, если это в самом деле были слова. Она согнулась и закашлялась. Доктор Свенсон встал на колени рядом со своими товарищами, превратившимися в жертвы, и громко застонал.
Дверца одного из шкафов открылась, потому что ее толкнула маленькая ступня.
Он моргнул. Шкафы. Они не обыскали шкафы.
Сначала появились ноги в растянутых на угловатых
– Ты жива, – прошептал Свенсон.
Франческа посмотрела на мисс Темпл и Чаня и кивнула, будто они были составными частями рецепта, который она запоминала.
– Времени мало. – Ее высокий голос дрогнул. – Завтра Оскар добьется того, чего он хочет.
Свенсон содрогнулся, увидев, что зубы девочки совсем потемнели и стали коричнево-серыми.
– Франческа… что она сделала?
– То, что требовалось. То же, что и с вами.
Глава 4
Катакомбы
Селеста не собиралась действовать опрометчиво. Но импульсивное желание схватить красный шар было проблеском ясности в буре чувств, охвативших ее, когда она вновь встретилась с кардиналом. Ее восторг от того, что он выжил, и неожиданный прилив радости были немедленно вытеснены клубком противоречивых мыслей и образов, не связанных с ним. В тоннелях, в поезде, даже тогда, когда Чань держал ее за руку, отчужденность, дистанция между ними мучила ее. В его сердце, она знала, бушевало целое море чувств, и это было ее единственной надеждой обрести душевное спокойствие, но он, как всегда, оставался непостижимым и закрытым.
И вот она погрузилась в красную сферу. Пугающая энергия заполонила разум мисс Темпл, как будто стекло реагировало на нее – оценивая… исследуя. Это не было похоже на грубый грабеж книги из синего стекла, полностью высасывающей мозг жертвы. Мисс Темпл чувствовала, что красный шар исследует ее мозг, как неизвестную береговую линию. К несчастью, знания графа не дали никаких дополнительных деталей, кроме мелькнувшего образа картины и изображенного на ней яблока в черной руке жениха. Она была уверена, что это исследование лишь первый этап в работе шара, вступление перед какой-то большой задачей, подобно тому, как со стены счищают старую краску, чтобы нанести новую.
А потом неожиданно магия шара разрушилась. Он прекратил воздействовать. В стекле оказался дефект. Она немедленно почувствовала, как на нее нахлынуло что-то мерзкое и ее губы произносят какие-то слова – это были воспоминания. Граф шептал ей на ухо… нет, не ей, а Лидии Вандаарифф, пока его алхимические яды преображали ее тело. Молодая женщина была в ужасе – это доставляло ему удовольствие, и ее страх казался уместным.
– Я не люблю ее, – произнес тихий скрипучий голос. – Лучше бы она умерла. Она позволила умереть Элоизе, которая любила меня. И ничего плохого не сделала. Графиня не сказала, кто придет: она или он. Только вы. Нам следует оставить их здесь.
– Ты
– Почему у нее черный рот? Она пила чернила? И что пытается сказать?
Влажная ткань охлаждала лицо мисс Темпл. Она повернула голову набок. Красный туман рассеялся. Два слова застыли у нее в сознании.
– Плоть снов, – хрипло произнесла дама. Доктор вытер ей рот, а потом убрал волосы, и тогда она закашлялась. Селеста увидела матрас, стоящего на коленях Свенсона, а позади него на столе сидела, болтая ногами, растрепанная маленькая девочка. Лицо Франчески Траппинг было разочарованным, как у голодного кота, у которого под носом прогуливается жирная утка, да такая крупная, что ему с ней не справиться.
– Где Чань? – с трудом выговорила мисс Темпл.
– Позади вас, – сказал Свенсон. – Он пришел в чувство два часа назад, а сейчас спит.
– Два часа? Он в безопасности? Здоров?
– С ним все в порядке, нас больше беспокоили вы.
– Я чувствую себя отлично.
– Нет, это неправда. Боже мой, сначала рана Чаня, потом ваше безрассудное…
– Что он увидел? Что рассказал вам?
– Ничего. Мы не разговаривали. Он не хотел говорить. Когда опасность миновала…
– Шар раскололся, – сказала девочка, как будто этот факт являлся доказательством их коллективной глупости. – И конечно, он очнулся.
Свенсон помог мисс Темпл сесть.
– Я не стану бранить вас. Вы живы, и это самое главное.
Она заглянула за спину доктора. Чань лежал, вытянувшись на полу, и его руки были скрещены на груди, как у короля на крышке древнего саркофага.
– Вы что-то сказали, когда очнулись, – напомнил Свенсон.
– Красный стеклянный шар не похож на то, что граф делал раньше. – Мисс Темпл икнула. – Но «плоть снов» – это слова, которые он сказал Лидии. Была какая-то причина для того, чтобы я их вспомнила.
Свенсон вздохнул. Его лицо выглядело изможденным.
– Алхимия – это эквиваленты, баланс одного элемента с другим, трансформации через постепенные изменения. Ближайшая аналогия – это символическая логика. Граф, конечно, заменял химические соединения в живых телах. Но язык работает как код, и поэтому у такой фразы, как «плоть снов», должен быть эквивалент – противоположное понятие.
– Плоть жизни, – сказала Франческа, кусая ноготь большого пальца.
– Именно, – согласился Свенсон. – И это позволяет нам проникнуть в его мысли: для него противоположность жизни не смерть, как полагает большинство, а сон.
Мисс Темпл с отвращением поморщилась.
– Беременность Лидии. Плоть снов рождается из пепла плоти жизни.
– С какой целью?
– Попасть в рай.
Свенсон фыркнул.
– Что это слово может означать для такого человека?
Мисс Темпл понимала, что девочка наблюдает за ней. Сколько часов она провела в одиночестве? На руках Франчески были пятна сажи… или это были синяки? У мисс Темпл запершило в горле.
– Здесь есть что-то, куда я могла бы… сплюнуть?
– Ночной горшок, вот здесь, и есть также немного еды и воды. – Доктор сочувственно понизил голос, а Селеста наклонилась над горшком и сплюнула.