Химическая свадьба
Шрифт:
– Как он выглядит?
– Раствор был оранжевым, – сказал Свенсон. – Я также видел оранжевый металл, но очищенный от примесей, и это наверняка был сплав.
Франческа отвергла и второй ряд. Махмуд принялся за третий и рявкнул на Труста:
– У вас что, нет об этом никакого представления?
– Простите, любезнейший, – ответил Труст. – Лорд Вандаарифф не тот человек, который легко делится секретами. Естественно, я сожалею о состоянии миссис Крафт – она была другом института, хотя я как регулярный посетитель – и я не одинок в этом мнении – считаю, что заслужил скидку…
Махмуд
– Вы убьете ее, – закричал Труст. – Господь всемогущий…
Свенсон игнорировал его.
– Франческа! Что нам делать? Как использовать камень?
Франческа посмотрела ему в глаза испуганно и жалобно. Она широко открыла рот, как будто хотела показать сломанный зуб. Черная жидкость текла по ее подбородку.
– Господи! – запротестовал Труст.
– Это совсем не имеет значения, – огрызнулся Свенсон. – Махмуд! Вот кровавик… а вот ступка и пестик – размелите его в порошок. – Затем он показал пальцем на один из бронзовых механизмов. – Профессор Труст, нам понадобится эта машина. Подготовьте ее немедленно.
– Вы совсем не представляете…
– Двигайтесь, черт побери!
– Запах… – пожаловалась Франческа слабым голосом. Доктор вытер ей лицо.
– Потерпи и не обращай внимания, дорогая, еще пару минут, и мы выведем тебя на свежий воздух…
– Запах…
– Да, мне жаль…
– Тот самый запах.
Глаза Франчески закатились.
Девочка лежала, дрожа в шинели Свенсона. Она не приходила в себя.
– Ужасный шок, – бормотал доктор, – чудо, что она смогла нам помочь. Мы дадим бедняжке отдохнуть и перенесем в безопасное место, как только будет возможно.
Молчание Махмуда было осуждающим, но равномерный скрип пестика говорил о том, что он настроен решительно. Труст откашлялся, поднеся ко рту розовую руку, сжатую в кулак.
– Я думаю, что миссис Крафт лучше поможет прийти в себя чесночный суп.
Махмуд поднял ступу с растертым кровавиком, чтобы показать Свенсону.
– Отлично, я уверен. Если профессор соблаговолит помочь…
Труст согласился и принялся настраивать бронзовые кнопки на агрегате, хотя и поглядывал на дверь. Махмуд также казался встревоженным.
– Почему никто не пришел?
– Мы не знаем, что происходит во дворе.
Свенсон насыпал горсть размолотого кровавика в агрегат.
Труст нахмурился.
– Если бы был кризис, мистер Фойзон мне бы сказал.
– Он вам доверяет?
– Он никому особо не верит, но слуги лорда Вандаариффа вызывают его расположение. Почему бы вам не прекратить все это и не разрешить мне обратиться к нему за помощью?
Свенсон проверил шланги и провода. Черная резиновая маска оставляла открытым только рот дамы, чтобы она могла дышать. Труст вставил тяжелый ромбовидный кусок синего стекла в тигель. Свенсон
– Махмуд, пожалуйста, отойдите от стола.
– Что с ней произойдет? – спросил Махмуд. – Всё это чародейство…
– Она исцелится.
– Нет, – заявил Труст.
– Поправьте меня, если я ошибаюсь, профессор. Это, – Свенсон показал на выключатель внутри деревянного ящика, – включает тигель. Первоначальный заряд, посланный через стекло, усиливается, проходя через камеру, и возвращается в агрегат. Там накопленный заряд реагирует с кровавиком и, когда клапан агрегата открыт, наделяет субъекта своими качествами.
– Это только схема процесса, – ответил Труст. – Но схема всего лишь полдела. Сколько нужно кровавика? Вы можете только догадываться. Вы опираетесь лишь на путаные слова ребенка, что якобы надо начинать с кровавика или что этот камень несмертелен. Как долго вы будете ждать, прежде чем откроете клапан? Слишком долго. Да и одного лишь заряда будет достаточно, чтобы убить ее.
Махмуд посмотрел на Свенсона, ожидая ответа. Но у того ответа не было.
– Это правда! – выпалил Труст.
– Почему та женщина прислала вас? – Вопрос Махмуда был как кинжал под ребро Свенсона. – Маделин Крафт – ничто для нее. Я не могу поверить в ее доброту.
Свенсон развел руками.
– Я и не прошу мне доверять.
– Тогда вы здесь, чтобы убить ее?
– Если бы это было правдой, зачем я стал бы тащить всех сюда?
– Для вашей науки.
– Не моей, Махмуд.
– Она умрет на столе, – настаивал Труст.
– Дама никогда не излечится, если оставить все, как есть, – мягко сказал Свенсон. – Она превратится в ничто.
Махмуд беспомощно посмотрел на женщину, конечности которой были связаны, а лицо закрыто маской – виден был только красный рот. В этот момент Свенсон вдруг понял, что очертания челюсти Маделин Крафт точно совпадают с теми, что он видит на молодом и более смуглом лице Махмуда. Он был ее сыном.
– Делайте это. – Голос Махмуда был тусклым и безнадежным. – Пусть лучше она умрет, чем будет жить в таком состоянии. Продолжайте.
Свенсон потянул переключатель. Гудение тока с треском мушкетного залпа пробежало по медным проводам, и резкое зловоние синей глины наполнило воздух. Металлические трубки, покрывавшие стенки тигля, начали вибрировать все быстрее, пока он весь не начал пульсировать с оглушительным ревом. Свенсон прижал ладони к ушам, но все равно шум был невыносимым. Обозвав себя дураком, он вспомнил о бронзовых шлемах графа – они были тут в комнате, выстроенные в ряд у стены. Если бы только он или Труст знали, зачем они нужны! Но сейчас было уже слишком поздно. Конечности Маделин Крафт натянули путы, а ее рот открылся в неслышном для них вое. Махмуд кусал кулак, глядя на мать. Свенсон подобрался к агрегату управления, готовый открыть клапан. Труст вцепился в его китель, а потом неистово замахал руками, подавая знак. Свенсон отрицательно покачал головой. Профессор снова вцепился в Свенсона. Маделин Крафт выгнулась дугой, приподнимаясь над столом все выше и выше, пока не стало казаться, что ее позвоночник вот-вот сломается.