Хирург на районе (Записки районного хирурга)
Шрифт:
— Ну, неси.
Вольдемарыч исчез и через пару минут появился снова.
— Дима, ты знаешь, сыворотки Думбадзе нет. Может, медсестра вылила?
— Я ничего не выливала! — заявила медсестра.
— Петя, как можно вылить то, чего там никогда не было?
— Как не было? Я же сам совмещал!
— Петя, вчера ночью, когда я оперировал Думбадзе, мы ему кровь на совместимость не брали, потому что выполнили реинфузию. Когда собственную кровь переливают, пробу на совместимость не берут. А ты этого не видел, так как мне Степа ассистировал.
— Ну,
— И утром не брали. Я не просил, и ты тоже, процедурная медсестра подтвердила. Петя, ты соврал мне!
— Дима, ну прости! Знаешь, заработался, туда-сюда! Из головы вылетело! Ну какая разница, делал пробу, не делал? На этикетках же группа стоит!
— Ты что, глупый? Это же преступление!
— Ну, сразу и преступление?
— Петя, да! Это преступление! А не зайди я сюда, ты бы еще протокол переливания заполнил, где указал, что пробы выполнил. А это еще и подлог документации!
— Слушай, ну не кипятись! — попытался успокоить меня Вольдемарыч. — Виноват, сейчас все исправлю. Я, между прочим, твоему больному кровь хотел перелить, ты же его оперировал!
— Моему? Он что, мой личный? Ты, кажется старший ординатор, а я, напомню тебе, освобожденный заведующий! Не хочешь в стационаре работать, иди на прием в поликлинику!
— Ну все, разошелся! Я же пошутил! Что из мухи слона делать?
— Петя, больной не слон, а кровь не муха!
— Но я же не перелил!
Я не стал раскручивать эту историю, сам не знаю почему. Может, потому, что Минусинский клятвенно обещал больше ничего подобного не допускать… Но до меня дошло наконец-то, что почувствовали все остальные: Вольдемарыч ох как непрост.
После этой истории Минусинский стал еще вежливее разговаривать со мной и с преувеличенным рвением исполнять малейшие мои просьбы.
— Смотри, Дима, скоро какать не сможешь, — как-то подколол меня Иван.
— С чего это вдруг?
— Да Минусинский тебе скоро весь зад залижет!
— От дурак! Он просто исполнительный!
— Ой, уморил, исполнительный! — захохотал Иван. — Не будь ты начальником, он бы тебя давно послал!
— А что, тебя уже посылал?
— Ну, меня, сам знаешь, посылать вредно для здоровья! Но если я его о чем попрошу, он сто отговорок найдет, лишь бы не делать!
— Ну, наверное, плохо просишь?
— Он уже в нашем отделении адаптировался и всех мягко и интеллигентно посылает куда подальше. Только ты один этого избежал. Ох, хлебнешь ты с ним!
И я снова пропустил мимо ушей слова Ивана. Я не был искушен в интригах, не распространял сплетни и вообще не играл в подобные игры, а привык доверять только своим собственным глазам и ушам.
Доктор Минусинский как хирург совершенно меня устраивал и, кроме того, освобождал меня для административной работы. И я решил, что, если он негодяй, то рано или поздно это всплывет.
Ждать пришлось недолго.
Перед Новым годом в дверь моего кабинета требовательно постучали.
— Войдите, не заперто! — крикнул я, не отрывая взгляд от годового отчета, над которым в тот момент работал.
— Вы заведующий хирургического отделения? — без предисловий спросила разгневанная женщина, отряхивая снег с одежды прямо на пол.
— Я, а в чем дело?
— Отлично, вы-то мне и нужны, наконец-то застала! — заявила гостья и плюхнулась на диван, расстегнув пуговицы на дешевом и стареньком бордовом пальто.
— Вообще-то я ни от кого не прячусь. А кто вы и что вам нужно?
— Не прячетесь? Странно, а мне сказали, что вы в командировке. Я вас третий день караулю!
— Прекратите говорить загадками и выскажитесь по существу или оставьте мой кабинет. У меня много работы.
— Я думала, вы мне все объясните.
— Хорошо, — попробовал успокоиться я. — Начнем с имен. Я — Дмитрий Андреевич Правдин, а вы?
— Нина Петровна Теплакова! — подсказала незнакомка.
— Нина Петровна, я действительно очень занят: пишу годовой отчет. Так что, если у вас что-то серьезное, начните говорить об этом, а если пришли подурачиться, тогда закройте дверь с той стороны.
— Действительно, мои действия могут показаться вам странными, — согласилась Нина Петровна. — Я почти тридцать лет проработала учительницей в сельской школе, преподаю русский и литературу. Я — сельская училка! Возможно, с головой у меня и не все в порядке, но вы знаете, какая у меня зарплата?
— Понятия не имею, — ответил я, подозревая, что дама слегка не в себе.
— Что вы отодвигаетесь от меня? — словно читая мои мысли, произнесла Нина Петровна. — Не бойтесь, я не сумасшедшая! Я жена Теплакова Геннадия Яковлевича, вы ему неделю назад удалили камни из желчного пузыря и пупочную грыжу!
— Помню, — подтвердил я. — А разве с ним что-то случилось? Я утром на обходе смотрел, настораживающих моментов не увидел.
— Настораживающих моментов, как вы изволили выразиться, нет! Это правда! Но меня настораживает ваш аппетит! Это безобразие, господин Правдин! У меня нет таких денег!
— Так. Стоп. О каких деньгах вы говорите?
— О тех, которые вы взяли за операцию!
— Ничего не понимаю… Мы оперируем бесплатно! И никаких денег ни с вашего мужа, ни с кого другого я не брал!
— Правильно, вы сами не берете, — кивнула Нина Петровна. — Вы других врачей подсылаете! Они берут и вам приносят!
— Что за чушь! — возмутился я. — Вы отдаете себе отчет, в чем вы меня обвиняете?
— Я отдаю! А вы понимаете, что мы с мужем живем только на мою зарплату? Он инвалид — пенсия копеечная, а у нас еще дочь-студентка, ее надо на ноги поднять! Я и так себе часов набрала выше крыши, еще репетиторством занимаюсь! Мы с вами договорились, что за две операции, за желчный пузырь и пупочную грыжу, я вам передам десять тысяч рублей! Я передала! А сейчас вы требуете еще пять тысяч! Где я их возьму? Вы и так меня разорили! Я требую, чтобы вы вернули мне все деньги! Немедленно! А иначе я пойду в газету и расскажу о ваших художествах! Еще и в милицию заявление напишу! Вам небо с овчинку покажется! Теперь я ясно выражаюсь?