Хирург возвращается

Правдин Дмитрий

Спускаюсь в приемный покой. Дежурная медсестра, позевывая, сообщает, что Зинаида Карповна только что ушла на консультацию в терапию. Со скуки листаю журнал обратившихся за помощью. Ничего серьезного: ушибы, мелкие ранки, боли в животе. В основном — поверхностные травмы. В петербургской больнице история болезни автоматически заводится на каждого обратившегося пациента, а тут — только в случае госпитализации. Отсюда и быстрота обследования: только рентгеновские снимки да общие анализы крови и мочи. УЗИ, развернутые анализы и эндоскопическое исследование будут сделаны, в лучшем случае, в понедельник.

Теоретически

можно вызвать узкого специалиста из дома для уточнения диагностики, но на практике это вовсе не так. С некоторых пор врачам не оплачивают так называемые «дежурства на дому» — когда доктор в нерабочее время приходит на вызовы из дома. Кто-то из чиновников посчитал, что это слишком расточительно, мол, вызывают врачей мало, а средств уходит на их содержание много. Первое время люди в белых халатах продолжали исполнять свой врачебный долг по инерции, фактически бесплатно, но, получив урезанные зарплаты, возмутились: жалкие копейки за ночные и праздничные вызовы не стоили такого нелегкого труда. Однако возмущение ни к чему не привело… Одним словом, теперь никто не снимает трубку телефона, и вызвать нужного врача из дома в выходной день почти невозможно: иногда встречаются энтузиасты, из числа молодых и горячих, но их число тает с каждым днем. Я разговаривал с узкими специалистами — они не против приезжать и выполнять необходимые обследования, но, разумеется, не бесплатно. А что? Я лично придерживаюсь мнения, что всякий труд должен быть оплачен. И от себя добавлю: «Голодный врач — опасен!»

Опять возвращаемся к ГПУ: Глаз, Палец, Ухо. Да сколько же можно? И на периферии люди живут, им тоже нужна высокотехнологичная помощь. А что толку от компьютерного томографа и аппарата УЗИ, если они пылятся мертвым грузом?

От чего народ бежит с периферии и рвется в город? Работая в районной поликлинике, хороший, добросовестный врач волей-неволей становится «привязанным» к месту своей работы. Он не может бросить своих пациентов и вынужден осматривать их и в выходные и праздничные дни. В большом городе неплохо налажена дежурная служба, поэтому там не возникает этой дополнительной обязанности, а в периферийных больницах, как правило, дежурят врачи разных специальностей, многие из них просто не понимают хирургическую патологию и могут пропустить осложнение у пациента. Вот и приходится хирургу бегать в больницу и самому за всем смотреть.

Я выдержал больше десяти лет такой жизни и все равно сбежал в город. Но нам раньше хотя бы платили за переработку, а теперь эту статью дохода прикрыли. Жилья не дают, денег не платят, а больных меньше не становится. Отсюда-то нехватка специалистов на периферии и избыток в городах.

Зинаида Карповна мудрая женщина, всех тяжелых пациентов она сплавляет в город. Издалека чует, с чем лучше не связываться, берется оперировать не очень сложных пациентов, а остальных тактично отправляет в областной центр. Если что, всегда есть на кого свалить. Очень осторожная и хитрая дама.

С такими мыслями я брожу по больнице, откровенно маясь от безделья. Неуловимая заведующая всякий раз исчезает при моем появлении. Ближе к полуночи делаю последнюю на сегодня попытку поговорить с Васильевой по душам. Поднимаюсь на этаж и вижу: человек пятнадцать толпится возле перевязочной — то ли пациенты, то ли какая «группа поддержки». Раскрасневшаяся Зинаида Карповна кудахчет над ними и, как я вижу, сама прекрасно справляется без перевязочной медсестры.

— Доброго вам вечера, Зинаида Карповна, — заглядываю в перевязочный кабинет. — Не слишком заняты? Время есть побеседовать? — ответ-то известен заранее, но все равно охота услыхать, так сказать, из первых уст.

— Вы, Дмитрий Андреевич, издеваетесь? Не видите, я занята! — Она оглядывается на меня, не выпуская хирургического зажима, которым ковыряет в ноге лежащего на кушетке плотного мужчины в дорогом спортивном костюме.

— Ой, простите! Не заметил! — с улыбочкой отвечаю ей и прикрываю дверь.

Как видно, аудиенции мне сегодня не видать. Пока всех осмотрит, уйдет куча времени, а там и спать пора. Попытаюсь завтра: раз она сегодня дежурит, значит, завтра в восемь сдаст дежурство и поднимется в отделение. До планерки успею ее перехватить, главное — не проспать.

Глава 14

В понедельник я явился в отделение одним из первых. Мне не терпелось перехватить неуловимую Зинаиду Карповну для давно назревшей беседы, я уселся на диван в ординаторской, приоткрыл дверь и принялся прислушиваться к шагам проходящих мимо людей.

— О, Дмитрий Андреевич? — вбегает в ординаторскую довольный и заметно отдохнувший хирург Гриша Постников. — Доброе утро! А чего это вы так пристально всматриваетесь в коридор? В засаде сидите?

— Да, я и в самом деле в засаде сижу! — улыбаюсь я, пожимая протянутую руку.

— Поди, нашу Зиночку караулите? Так и не удалось вам с ней за дежурство пообщаться — угадал?

— Представь себе, угадал. Пять раз, не меньше, подходил к ней, и всякий раз она увиливала от разговора! Сейчас с минуту на минуту должна появиться: дежурство, похоже, уже сдала.

— Вот такая она и есть! А сейчас можете и не высматривать, — машет рукой Григорий Петрович, — опять повод найдет отвертеться, поверьте на слово!

— Посмотрим, — многозначительно хмыкаю, заслышав знакомую тяжелую поступь у самого входа в отделение.

— Доброе утро, Зинаида Карповна, — улыбаясь, преграждаю я путь заведующей хирургией, — надеюсь, сейчас-то вы мне уделите минутку?

— Здравствуйте, Дмитрий Андреевич, — мерит она меня ледяным взглядом, — не сейчас! Я, знаете ли, и теперь весьма занята!

— Чем, простите, на сей раз? До планерки еще двадцать с лишним минут. Мы с вами успеем обговорить назревшие проблемы…

— Могут быть у меня важные, неотложные дела, о которых женщина не обязана никому докладывать?

Она захлопывает перед самым моим носом дверь кабинета, едва не прищемив мне ногу.

— Ну, что я говорил? — отчего-то весело интересуется Григорий Петрович, когда я с досадой опять плюхаюсь на скрипящий диван в ординаторской.

— Топор своего дорубится!

Планерка проходит без особых эксцессов. Заведующая даже попыталась пару раз плоско пошутить по какому-то незначительному поводу, но ее никто из присутствующих так и не поддержал. В мою сторону она ни разу не взглянула. В воздухе витает запах скорого скандала, и все сотрудники это прекрасно понимают. Неясно только одно: когда он случится?