Хищница
Шрифт:
– Ей не нравилось, что я не воспринимаю ее всерьез, но да, я бы сказал, что повода для убийства не было, – кивнул Уинтер.
– И ты ее никогда в жизни не видел?
– Нет, – покачал головой Уинтер.
– И она знает твое имя.
Уинтер кивнул, и Мендоза нахмурилась.
– Значит, она ждала тебя специально. Выслеживала тебя, а ты этого даже не заметил. Теряешь квалификацию.
– Никакой связи нет. Это означает, что она – профи.
– Профи?
– Мы с тобой единодушны в том, что по большей части преступники – идиоты. Иначе они оставались бы на свободе. Но время от времени встречаются умные
Мендоза засмеялась и покачала головой:
– Ну конечно, тебе остается объяснять все именно ее умом. Не скажешь же ты, что тебя обхитрила идиотка.
Уинтер проигнорировал иронию в ее словах и закрыл глаза. Она пыталась бить в его слабые места, но на работе это положительно не сказывалось. Он снова проиграл в голове каждое действие, постаравшись составить из них общий пазл. Камера добавила новый угол зрения. Он открыл глаза.
– Проверь съемку с камеры предыдущих дней. Увидишь, что она шла за мной в кафе в ночь с понедельника на вторник и на следующую ночь. Скорее всего, был и третий раз – возможно, днем, – чтобы освоиться внутри помещения. Поскольку я приходил туда две ночи подряд, она предположила, что будет и третий раз, поэтому она сама оказалась там заранее. Ростом она где-то метр семьдесят пять, но на каблуках она будет казаться выше. В эти первые дни на съемке вряд ли она будет с белыми волосами, в джинсах и кожаной куртке. Наверняка она была в парике в ночь убийства, да и цвет глаз у нее скрыт линзами.
– Я поручу кому-нибудь этим заняться, – сказала Мендоза, немного подумав.
– Не надо, не трать время.
– Ты же сам это только что предложил.
– Ну, а теперь я подумал и понял, что это пустая трата времени. Мы только убедимся, что она работает методично, и все. А это и так понятно, можно обойтись и без этого доказательства. Нам нужно смотреть вперед, в лобовое стекло, а не в зеркало заднего вида. Она оставила нам в качестве зацепки Хартвуд и Ридов, и у нее была на это какая-то причина. Я хочу узнать эту причину.
Они замолчали, и Уинтер посмотрел на собственное отражение в зеркальном стекле. Он снова вспомнил, как женщина переходила улицу и исчезла за углом, а Элвис запел «Suspicious Minds».
– Тебе как кажется, преступниками становятся из-за генов или воспитания? – спросил он.
– Мне кажется, бывает по-разному. Кто-то рождается преступником, а кто-то становится.
– Согласен. Эта, мне кажется, родилась такой.
– Почему ты так решил?
«Потому что я заглянул ей в глаза и увидел в них себя», – промелькнуло в голове у Уинтера. Но вместо этого он сказал:
– Пообщайся с безумцами с мое и научишься хорошо в них разбираться. Эта женщина – психопатка. Убийством Омара она продемонстрировала свою потребность контролировать и манипулировать. Сейчас она играет со мной. Ее поступки – это желание продемонстрировать, что она – ферзь на шахматной доске.
– Ну, хорошо, убедил. Тогда возникает вопрос, зачем ей это нужно. Исходя из твоего рассказа, я понимаю, что она профи в своем деле, так?
Уинтер кивнул. Всех преступников он разделял на две категории – организованные и дезорганизованные. Доктор Гарольд Шипман – идеальный образец
– И все же – зачем ей ты? – снова спросила Мендоза.
– Понятия не имею, – покачал головой Уинтер.
– Допустим, она устроила за тобой слежку, но ты бы это заметил. Сработало бы боковое зрение, или у тебя бы появилось ощущение, что что-то не так. Даже если бы она выглядела по-другому, ты все-таки гиперчувствителен к такого рода вещам.
– Это комплимент? – спросил Уинтер, поймав пристальный взгляд Мендозы.
– Нет, я лишь констатирую факт.
– Я ничего не заметил, потому что у меня не было повода присматриваться.
– Объясни.
– Хорошо, – глубоко вздохнув, согласился Уинтер. – Я нашел это кафе чисто случайно пару ночей назад. Поскольку еда мне понравилась, я вернулся и на следующую ночь. И сегодня. Три ночи подряд – уже привычка. Первое правило противодействия слежению – меняй привычки. Если ходишь в одно и то же место каждый день, не ходи туда одной и той же дорогой. Никогда не ешь в одном и том же кафе дважды, не говоря уже – трижды.
Какое-то время они сидели и молча смотрели друг на друга, пока Мендоза не кивнула, чтобы он продолжал.
– Но дело Маккарти – не такое резонансное, чтобы из-за него мною кто-то заинтересовался. А перестраховываться и на всякий случай запутывать след – это не про меня. Так можно стать параноидальным лунатиком. Если появится необходимость, я повышу уровень осторожности, но для этого нужна внятная угроза. Райан все-таки довольно пуглив, оттягивался только по ночам и в сумраке. Он уж точно не будет организовывать слежку за собственными преследователями.
– Знаешь, нет ничего страшного в признании собственных поражений, – сказала она, внимательно изучая его лицо.
Прежде чем Уинтер успел что-то ответить, раздался стук в дверь и в комнату вошел Хитчин. Он раскраснелся, дыхание сбилось, в руках у него был небольшой блокнот. Костюм помялся еще больше, чем прежде, но лицо оставалось абсолютно невыразительным.
– Ты просила сказать, как только я получу ответ от шерифа округа Монро.
– Да, что мы имеем? – спросила Мендоза.
– Есть подтверждение, что Лестер и Мелани Рид стали жертвами двойного убийства, произошедшего шесть лет назад в Хартвуде, небольшом городе на севере штата в тридцати километрах от Рочестера. Также подтверждено, что в шерифском отделении дело закрыто. Убийцей является парень из местных.
– То есть они больше не ведут поиски?
Хитчин покачал головой.
– Ты уверен?
– Да, насколько это вообще возможно, учитывая то, что сейчас ночь и я непонятно с кем разговаривал.
– Вот и рассыпалась твоя теория о том, что их убила таинственная незнакомка, – сказала Мендоза, повернувшись к Уинтеру.
– Но тогда зачем привлекать мое внимание к этим убийствам? – нахмурился Уинтер.
– Без понятия. Может, она пытается тебя запутать, – предположила Мендоза и снова повернулась к Хитчину: – А у тебя есть имя парня?