Хищник цвета ночи

Серганова Татьяна

Его лицо наклонилось ближе, и последние слова хищник уже шептал мне на ушко:

— И сделать своей, как хотел с самого первого дня… Знаешь, какие мысли были у меня в голове, когда мы впервые встретились?

Огонь уже плясал в крови, сводил с ума, бедра раскрывались навстречу, требуя большего. Я его слышала и не слышала одновременно. Шум в ушах нарастал.

— Дурак… решил, что это просто желание, наваждение… мое наваждение, с которым так легко справиться. А зверь уже тогда чувствовал. Тор-р-ри…

— Да-а-а.

— Я

тебе рассказывал, что мы, хищники, очень выносливы?

Я едва не застонала от разочарования, когда мужчина прекратил сладкую пытку и отпустил меня — горящую, возбужденную и неудовлетворенную.

— Ник.

— Больше не будешь играть в холодную стерву? — выдохнул он, хватая меня за подбородок и заставляя смотреть ему прямо в глаза. — Я не против, но мы тогда вообще не вылезем из постели, потому что я раз за разом буду убеждать тебя в обратном… Ты не холодная, Вика, и не стерва. Мы… моя… Че-о-орт, — выдохнул он, опаляя золотом вспыхнувшего огнем взгляда. — Тор-р-ри…

Рассвет я встретила на кухне, стоя у огромного окна и потягивая вторую кружку кофе. Стояла и смотрела, как медленно окрашивает оранжевым цветом сонные дома, занесенные снегом улицы, спешащих на работу людей.

Двадцать девятое декабря. До Нового года осталось совсем немного.

Кофе горчил на губах, а я все не могла напиться, насытиться его вкусом, утолить жажду, которая терзала меня.

Этой ночью мы почти не спали, вновь и вновь набрасывались друг на друга, познавали тело любовника и свое. Никогда не думала, что могу быть такой. Безумной, яркой, страстной и несдержанной. Никогда не думала, что могу творить такое с ним, с собой.

Кровать, а потом и ванная, где я могла оценить все прелести зеркального потолка, отражения которого возбуждали почище любого афродизиака.

Пальцы коснулись припухшего укуса. Ник кусал меня. Снова и снова. И, черт, в конце я сама просила его об этом. Срываясь в пропасть, вскрикивая на пике удовольствия, я сама умоляла пометить себя.

Как животное. Как похотливая самка…

Самка… а ведь я и есть самка. Просто самка для рождения потомства. Идеального потомства.

Кружка с грохотом опустилась на стол, но не разбилась, а я запустила пальцы в волосы, крепко зажмурила глаза. Почему у нас не может быть все как у людей — встретились, поболтали, переспали. Почему все так?

«Что со мной? Что? Метка или я сама? Где правда, а где ложь?»

Ответа не было. Но о чем точно знала — я не жалела об этой ночи. Не знаю, что нас ждет дальше, но сейчас, с ним, я была другой. Какой всегда хотела быть, но боялась.

— Вика?

Ник стоял в дверях в одних серых штанах, опираясь плечом о дверной косяк и спрятав руки в карманы. С обнаженным торсом, на котором блестели крохотные капельки влаги, и мокрыми волосами, торчащими в разные стороны. Зеленые глаза в упор смотрели

на меня.

Я тяжело сглотнула, вспомнив, что стою почти голая, в его рубашке, застегнутой всего на три пуговицы, под которой ничего нет, кроме меня.

— Кофе? — бледно улыбнулась ему, убирая волосы с лица.

Как это, оказывается, сложно — встречаться утром, смотреть ему в глаза и не вспоминать прошедшую ночь: губы, руки, прикосновения и шепот, который рассказывал о том, какая я для него.

— Ты что-то хочешь сказать мне?

Помотала головой.

— Нет, не хочу.

— А что тогда?

Запнулась, вздохнула, провела пальчиками по столешнице за спиной.

— Я просто хочу найти себя, — тихо призналась ему.

— А ты себя потеряла?

— Нет. Как оказалось, я вообще себя не знала до этой ночи.

Ник молчал некоторое время, а потом неожиданно хмыкнул:

— Знаешь, Измайлова, у многих уходят годы на то, чтобы познать себя и других. А некоторые так и живут в счастливом неведении, кем являются на самом деле. Все ошибаются. Я вот тоже искренне считал, что знаю себя и свои желания. Ошибся. — Он неопределенно пожал плечами. — Но я не против, чтобы ты оставалась такой.

— Какой?

— Холодной, неприступной для всех и яркой, обжигающей для меня.

— Ну что ж, — я скрестила руки на груди, отчего низ рубашки задрался на пару сантиметров, обнажая бедра, — на ближайшие пару месяцев я твоя.

Взгляд скользнул по моему телу снизу вверх, чуть-чуть задержался на бедрах, поднялся выше. Клянусь, в глубине зеленых глаз вспыхнул и погас лукавый огонек.

— Совсем моя? — очень медленно и вкрадчиво поинтересовался мужчина и неторопливо двинулся ко мне. Его движения были тягучими и медленными, вот точно — хищник, загоняющий добычу в ловушку.

— Ник, — сглотнула я и быстро осмотрелась в поисках путей отступления.

Их не было. Вот совсем. Единственный выход перекрыл этот кот с плотоядной улыбкой. Хотя, даже если бы и были, бежать от мужчины, подстегивая его звериные инстинкты, глупо. Поэтому я стойко осталась стоять на месте.

— Не боишься отдавать себя в мое личное пользование, Тор-р-р-ри?

Господи, он опять рычит…

— Н’Ери, — строго произнесла, грозя мужчине пальцем, — не знаю, что ты задумал, но рабство строго запрещено законом. Особенно сексуальное.

— Вика, не соблазняй. — Он был уже совсем рядом, я даже могла как следует рассмотреть все оттенки зеленого и золотого в глубине его глаз.

— Я есть хочу! Сильно! — выдала в ответ и задержала дыхание, когда мой указательный палец уперся в грудь Ника в слабой попытке остановить мужчину.

— Я тоже хочу. Сильно!

— Н’Ери! Ты, может, и супервыносливый хищник и все такое, но я человек! Слабый, беспомощный и жутко голодный. Не дай девушке умереть голодной смертью!

— Омлет будешь?