Хищность
Шрифт:
— Ты напряжена, — длинная сухая травинка начала поглаживать мою шею.
Конечно, напряжена! Я кормлю ребенка, а в нескольких сантиметрах позади меня лежит невероятно привлекательный мужчина, которого я вижу во второй раз в жизни, и травинкой ласкает оголенные участки моей кожи.
Ария, наконец, перестала есть, и я торопливо натянула плечико майки, а потом повернулась. Роман лежал на боку и смотрел на меня так, словно на мне ничего не было. И как только я могла принять его за вега?
— У тебя отросли волосы, — он взглядом указал на выбившуюся из-за
— Да, — я очень стеснялась смотреть на Романа и глазами пыталась зацепиться за что-угодно позади него.
Его пальцы поймали мой подбородок, и мои глаза встретились с его, прожигающими насквозь. Он был такой теплый, такой близкий и нежный.
— Ты давно вернулся? — спросила я первое, что пришло в голову, пытаясь хоть как-то избавиться от растущего напряжения.
— Только что.
Его большой палец стал гладить мои скулы.
— Ты хотел поставить в загон свою лошадь? — с волнением выпалила я, когда его губы оказались в волнующей близости от моих.
Я же еще никогда не целовалась!
— Я хотел найти тебя, — он улыбнулся мне так обольстительно, что сердце подпрыгнуло и назад уже не вернулось.
Но что-то противилось во мне. Что-то внутри меня умоляло не делать этого. Не здесь. Не сейчас. Ария громко закричала. Я не заметила, как оказалась на ногах, держа в руках драгоценный сверток, спиной ощущая прикосновение широкой груди Романа.
— Ты позволишь?
Я много раз представляла, как бы чувствовала себя, если бы у моей дочери был отец. И в тот момент я это поняла. С благоговейным трепетом я передала Арию Роману и заметила, как первая в жизни улыбка появилась на розовом личике доченьки. Его руки стали гладить короткие светлые волосики моей малышки, а она щекой прижалась к шершавой ладони этого потрясающего мужчины и закрыла глаза.
Я начала расчесывать гриву лошади и время от времени взглядом встречалась с качающим на своих сильных руках мою доченьку Романом. Он был серьезен, даже угрюм. Вскоре хищник уложил спящую Арию в ее походную колыбель и подошел ко мне.
— Повернись, — это был самый настоящий приказ. Интуитивно я поняла, что пренебречь им значило совершить непростительную ошибку.
Так как я стояла лицом к Роману, я последовала его словам и замерла. Он рванул мою майку с плеч, и она сползла до самой талии. Под ней не было ничего кроме крупных татуировок на моей спине.
Мне стало очень неловко. Короткие светлые волосы едва доходили до основания шеи и не могли скрыть ничего из того, что было изображено на моей спине. А главное, не могли скрыть татуировку на пояснице, которую, видимо, и заметил Роман в то время, когда я ухаживала за лошадью.
Димитрий. Он настоял на том, чтобы его имя навеки отпечаталось на моей коже. Это была моя первая настоящая татуировка.
— Ты сведешь ее? — в металлическом голосе Романа звучало напряжение.
А я и не знала, что можно сводить татуировки.
— Я могу сделать это в лагере? — неуверенно поинтересовалась я и потерла шею, на которой так же был изображен узор — колючая проволока. Видимо,
Роман кивнул.
— Я хочу удалить их все.
Мне показалось, я услышала выдох облегчения, но когда я натянула майку и повернулась, Роман уже вышел.
Хоровод мыслей плясал в моей голове.
«Ты нравишься ему! Он хотел поцеловать тебя! Он так заботлив с Арией… Роман разозлился из-за его имени.»
Сердце предательски вздрогнуло. Могла ли я стереть то, что желал оставить на мне Димитрий? И что будет, если я не последую указу Романа?!
— Ну что за глупости, — пробормотала я себе под нос и улыбнулась спящей малышке. — Я хочу забыть его! Всем сердцем я желаю очиститься!
А спустя всего две недели на моем теле не осталось никаких следов пребывания в городе хищников. Мастер своего дела лазером безболезненно выжег узоры, не оставив даже крошечных шрамов в память о Димитрии.
Несмотря на мое послушание, Роман старательно не замечал меня. Только в редких случаях, когда мы проходили рядом друг с другом, он сухо здоровался и быстро удалялся. Я гадала, почему его интерес ко мне так стремительно угас.
Видя накопленную мной за три пролетевших в лагере месяца усталость, Лючия часто предлагала посидеть с Арией, и я, наконец, приняла ее помощь.
Был холодный осенний вечер. Я покормила Арию, и когда заметила, что она всецело поглощена улюлюканьем с моей старшей подругой, быстро вышла из палатки. Да, я могла поместиться в моем походном жилище в полный рост, и одно это несказанно радовало. Я закуталась в шаль Лючии, которую она подарила мне сразу по прибытию в лагерь, и как-то по-новому взглянула на место нашего обитания. Моя социальная жизнь за последние три месяца сводилась к нулю. Я поименно знала нескольких человек, рядом с которыми работала и изредка перекидывалась короткими фразами. Я не ела в общей столовой — с Арией это было невозможно, еду приносила Лючия. И куда идти теперь, я не представляла. У меня была всего пара часов для отдыха, но и это время казалось мне невероятно долгим в моем положении.
Я направилась к арене, туда, где в огненных лучах заката тренировались наши воины. Я присела на лавку и, как завороженная, стала наблюдать за кулачным боем, в котором участвовали сразу несколько человек. Их разукрашенные кровью, неистовые, но невероятно довольные лица произвели на меня неизгладимое впечатление. Что-то внутри зажглось, засветилось так ярко, что сумело вырваться наружу. И я захотела на арену.
Я скинула шаль и в льняной майке и простых прямых джинсах вышла в обложенный крупными булыжниками гигантский круг. Сложные спортивные снаряды зверски манили и пугали одновременно. Подвижная подвесная дорога, лестница для рук на высоте около пяти метров и гигантская имитация норовистого буйвола, — все это завораживало. Я решила начать с простого — с подвесной дороги, медленно преодолевая которую можно было обойтись малой кровью.