Хищный аленький цветочек
Шрифт:
Присутствующие одновременно посмотрели на Аврору. Она сидела с непроницаемым видом.
Китаец вытянул вперед правую руку.
– В воздухе Цин, средоточие потока зла. Каждый должен спросить: не из моей ли души вырываются огненные языки? Будьте честны сами с собой, если ответите «да», уйдите, и мы начнем занятие.
Аврора медленно поднялась.
– Вы почему-то уставились на меня! Полагаете, я принесла Цин? Но это не так. Может, злость идет от других? Давайте по-честному, а? Думаете, я ничего не знаю? Ася, где твой муж? Вероника, куда подевалась Руфина Георгиевна? Юрий, ты забыл про
Никитина вскочила и выбежала в коридор. Мухина изменилась в лице. Чистяков сделал вид, будто не слышит дочь Козиной, но у него резко покраснели уши. Аврора сложила руки на груди.
– Гуанг, может, туча гадости, которая мешает учителю, не моя, а общая проблема?
– Она хватала мои кисти, – голосом капризного мальчика напомнил Федор. – Накажите ее.
– Нет! – отрезала Аврора. – Неправда! Я уважаю неприкосновенность вещей брата, знаю, как она для него важна.
– Простите, – пролепетала я, – кисточку трогала я. Она такая интересная, из трех комочков, и ручка красивая, с резьбой. Не знала, что обижу вас, не хотела никому сделать плохо. Извините.
Федор одним прыжком приблизился ко мне и с силой толкнул в грудь. Я не удержалась на ногах, сделала шаг назад, поняла, что падаю, взмахнула руками… Но уцепиться было не за что, я шлепнулась на пол, больно ударившись спиной и затылком, и вскрикнула.
Чистяков испугался.
– Степанида, ты ушиблась?
Я попыталась сесть, но головокружение помешало.
– Степашечка! – занервничала Ася и направилась ко мне. – Сейчас помогу тебе встать…
Но осуществить задуманное ей не удалось. Когда она поравнялась с угрюмо надувшимся Федором, тот неожиданно выставил перед кондитершей ногу, Ася споткнулась и со всего размаха рухнула на пол. Парень схватил со стола злополучную кисть, с треском разломал ее, бросил в центр студии и убежал. Я, сумев-таки сесть, вскочила и наклонилась над Асей.
– Вы как?
– Отлично, – прохрипела Мухина. – Надо же быть такой дуррой – зацепиться за ковер!
Я опешила – паркет в зале был ничем не прикрыт.
– Ну и в ком бурлит Цин? – спросила Аврора. – Кто не способен справиться с собственной яростью? Ответьте честно! Или сейчас, как добрая Ася, сделаете вид, будто она зацепилась о невидимый палас? Маме придется разориться на новую кисть. А тебе, Степанида, следовало раньше признаться в содеянном. Глядишь, Федя бы не превратился в бешеного слона. Иногда его удается притормозить, правда, крайне редко. Брат – граната, готовая взорваться в любую секунду. Вентилятор, в который попало дерьмо, вжик, и оно в разные стороны разлетелось, всех измазало.
– Ася, я тебя подниму! – спохватился Юрий.
– Сама встану, – прокряхтела Мухина.
– Асенька, у тебя штанина завернулась, – тихо произнесла Ника.
Я наклонилась и аккуратно одернула брючину. В глаза бросился странный опоясывающий ногу шрам. Он был белый, толщиной с мой мизинец и располагался на ладонь выше щиколотки кондитерши.
Вместо того чтобы сказать мне «спасибо», Ася резко отдернула ногу и буркнула:
– Не надо!
– Сегодня занятий не будет, –
– Ася, ты разбила колено, – запричитала Вероника.
– Вау! У тебя одежда в крови! – испугался Вадим. – Надо вызвать «Скорую».
– Ерунда, – сильно побледнев, ответила Мухина, – мне совсем не больно.
– Доктор уже тут, – деловито заметил Чистяков. – Ника, Вадим, берите пострадавшую под руки и осторожно ведите в ванную. Ася, не наступай на ногу. Я возьму из гостиной свой волшебный чемоданчик и прибегу туда.
Чистяков, актер, Никитина и Ася покинули комнату. Мы с Авророй остались вдвоем.
– Извини, – вздохнула она, – у меня тоже иногда нервы сдают. Всегда держу себя в руках, но порой срываюсь. Ты ни в чем не виновата. Ну откуда ты могла знать, что Федор над своими вещами трясется? У него даже чашка, тарелки и столовые приборы свои, поев, он уносит их и прячет.
– Брат старше тебя? – для поддержания разговора поинтересовалась я. – Читала недавно в каком-то журнале интервью с Еленой Львовной, журналистка писала, что у Козиной есть дочь, про сына ни слова не сообщила.
– Федя младше меня на сто дней, хотя это, наверное, не считается, – улыбнулась Рори.
– Как такое может быть? – удивилась я. – Беременность длится девять месяцев.
– Мама усыновила Федю, – пояснила девушка. – Неофициально, бумаг не оформляли. Это запутанная история, непростая, горькая. Хочешь, расскажу?
Я кивнула.
– Тогда пошли в мою комнату, – предложила Аврора.
* * *
Спальня дочки Елены Львовны располагалась в самом конце коридора, за просторной кухней. Помещение оказалось маленьким, в нем с трудом поместились узкая кровать, тумбочка, небольшой столик, встроенный шкаф и парочка кресел.
– Тесно у тебя, – пробормотала я, садясь в кресло.
– Не люблю простора, душа радуется каморкам. Хотелось бы, чтобы еще и потолок пониже был, – пояснила Рори. – До десяти лет жила у бабушки, Фаины Андреевны, в городке Конино, это недалеко от Москвы, в Калужской области. В ее домике взрослые головой за люстру задевали и восклицали: «Избушка для гномиков!» А я была там беспредельно счастлива. Когда меня в Москву везли, рыдала. Очень хотела в столицу, мечтала жить с мамочкой, а заливалась слезами. И сейчас часто плачу. У меня подруг нет, посоветоваться не с кем. Думаю, может, надо как-то по-другому себя вести? Например, объяснить маме, что художник из меня как из баяна самолет?
Я мечтала стать хирургом, но она даже слушать о медвузе не пожелала. Может, ты подскажешь, как мне быть? Нервы совсем сдают, наговорила сейчас всем глупостей. Сама не понимаю, как это получилось.
– Если объяснишь проблему, попробую тебе помочь, – осторожно сказала я. – Правда, не знаю, получится ли.
– Попытаюсь изложить все складно, – пообещала Аврора.
Детство маленькой Рори прошло под присмотром бабушки. Мама приезжала в провинциальный городок редко, но каждый ее визит превращался в праздник. Алена притаскивала подарки, привозила дорогие продукты, каких никогда не покупала экономная старушка. Нет-нет, Фаина Андреевна не жадничала, просто считала, что сыр, колбаса, конфеты – неправильная еда.