Хищный инстинкт
Шрифт:
Слезы катились и катились. Я больше их не вытирала. Смотрела на себя в зеркало и запоминала. Никогда я больше не буду слабой. Сильная «я» сама выберет дорогу в жизни и убедит родителей, что имеет на это право.
Я покрутила в пальцах письмо для Лео. Он заслуживал добрых слов и честного объяснения. Мы не жених и невеста. У него, как оказалось, были девушки на стороне. И я, совершенно неожиданно для себя, влюбилась в другого. Но я очень надеюсь, что друг моего детства останется мне другом. Письмо получилось сумбурным, но откровенным. Писала его ночью и дописала сейчас.
– Эфа,
– Да. Я готова.
Корнуэлл обнял меня за плечи и с удивлением поднял бровь, когда я сама потянулась и стеснительно, едва касаясь, поцеловала его в губы.
– Я написала Лео, сообщила о разрыве помолвки и о нас с тобой. Ты не против?
– А ты во мне сомневалась? Эфа, я рад.
– И еще. Не знаю, насколько это важно, просто сообщаю, чтобы ты все обо мне знал. Папа запрещает говорить об этом с посторонними, но тебя посторонним уже не назовешь. Только никому не рассказывай. У меня что-то не то с магией, мне лучше ей напрямую, без артефактов не пользоваться. Началось еще ребенком, со спонтанными выбросами, а три года назад, наконец, стабилизировалось. Так что я тебя не подведу, на обычное взаимодействие с артефактами мои сбои никак не влияют.
Корнуэлл зажал мой подбородок между большим и указательным пальцем и жадно, глубоко, с удовольствием поцеловал.
– С ума скоро сойду, - почему-то весело сообщил он, разрывая контакт под мой сожалеющий разомлевший вздох.
– Нам бы сейчас не в замок к кровососам, а закрыться на неделю в комнате, поговорить нормально, а заодно в порядок прийти. Вышла бы ты у меня как новенькая, никакой печали в глазах, забыв о «друге Лео». Кстати, о предупреждениях...
Корнуэлл сощурил глаза. Сейчас он совершенно ничем не пах. При своем росте и развитой мускулатуре, в строгом темно-синем сюртуке из тонкой шерсти, оборотень ухитрялся выглядеть стройным и элегантным.
– Не хотел бы, чтобы для тебя это стало новостью. Без партнерши я вынужден был вести довольно свободную жизнь. И белых вампирш в свое время знал немало. Понятия не имею из каких они Гнезд родом, может и из этого.
Надеюсь, я не покраснела. Разумом я понимала, что его бывшие девушки могут встретиться нам в любой момент, но увидеться с ними так быстро мне точно не хотелось бы. Тем более, так же как оборотни были широко известны неутомимым темпераментом, так белые вампиры считались мастерами всех видов наслаждений.
Пока мы спускались на улицу, оставляли письмо на почте и даже ехали в кэбе к Замку, поддерживая беседу с оборотнем, я размышляла, что предстоящий вечер мог приготовить мне несколько больше испытаний, чем я ожидала.
– Вот это новость! Люшер!
– услышала я чей-то удивленный голос, когда мы сошли с двуместной коляски у стен величественного, потрясающего взор древнего сооружения. Белые шпили башен, пронзающие начавшее уже темнеть небо, смотрелись строго и равнодушно.
У широко распахнутого на обе воротные створки входа уже стояли несколько мобилей весьма помпезного вида. Их встречали парадно одетые хозяева. Как там говорил Генрих: «Приедут представители Коллегии Белого Крыла», кто-то из очень высокого начальства почтил своим присутствием провинциальное Гнездо.
– Ты на инаугурацию?
– на скамье у стены, заложив ногу за ногу, сидела самая шикарная девушка, которую я видела в своей жизни. Черный кожаный комбинезон облегал ее тело подобно второй коже, не оставляя никакого простора для воображения. Шокирующие кружевные вставки тянулись по бедрам, рукам, груди - заманивая и обещая. Светлые, почти белые волосы роскошным ливнем достигали талии.
Она призывно улыбнулась ярко-багровой раной рта. А вот сейчас интересно. Кому?
Я перевела взгляд на Корнуэлла.
– Это мое первое имя, потом расскажу, - едва слышной скороговоркой сообщил он.
Шшш... Держи, Эфа, себя в руках. Вообще не реагируем лицом. Я же ожидала? Правда не первую встречную, конечно. Не так, чтобы сразу по приезду и еще не войдя в замок, а уже встретить бывшую знакомую Корнуэлла, интимно называющую его непонятным именем. Вот это - однозначно перебор. Но я буду спокойна и величественна... Спокойна! Убить мало! Развратник!
– Кин-Кин, красавица, не нужно произносить мое имя так громко, - сказал Корнуэлл или Люшер. Он же Розенкранц и прочие подозрительные теперь образы, - зови меня Джастином Уоллисом. Мы с Филиппой, моей сестрой, здесь совершенно случайно и скорее вынуждено. А что за инаугурация? Сира Гнезда?
Красотка, казалось, только сейчас заметила мое присутствие и с интересом окинула взглядом.
– Да ладно, Лю, - сказала она, - только мне про сестру не заливай. Трахаешь...
– Можете называть меня мисс Эфа Уоллис, любезная, - отчеканила я, с демонстративным неодобрением осматривая костюм приблизившейся к нам блондинки.
– Любезная? Кто тебе, человечка, разрешил меня прерывать?
– зашипела вампирша, а по ставшим красными глазам и заострившимся зубам опознать ее принадлежность уже не составляло никакой сложности.
– Стоп, - рыкнул Корнуэлл, хмурясь.
– Не мешай, прошу, - холодно, еле сдерживая ярость, сказала я и сделала шаг навстречу девице. Какая-то низкопробная развратница пытается оскорбить меня, чистокровного мага, наследницу фамилии Риверстар. Мы уставились друг на друга, и через мгновение от вампирши повеяло аурой, приторно-сладкой и противной, вызывающей у меня брезгливую ухмылку и желание зажать нос.
– Ничего себе, - пробормотала блондинка и неожиданно включила прямое воздействие, запрещенное, между прочим, к применению против людей.
Вокруг нее закружила и завыла сила, задергала пряди моих волос, попыталась залезть в ноздри и глаза.
Пользоваться аурой считалось для вампиров естественным и не преследовалось по закону. Те же белые пользовались ей сплошь и рядом, усиливая уже существующие эмоции невольного восхищения от впечатляющей внешней красоты и располагая тем самым к себе, обеспечивая поклонников и воздыхателей. Зато от направленного силового воздействия человек или оборотень чувствовали совсем не свойственные желания, а только те, которые навязывал вампир. От такого я должна была упасть на колени и чуть ли не ноги целовать этой белобрысой сволочи. Но она была всего одна, да еще не в боевой ипостаси, поэтому мне лишь отчаянно захотелось сплюнуть вдруг ставшую вязкой слюну.