Хитрая механика

Гречанинов Владимир

— Посмотрим. — И она достала другой список: — «Оттава, Орша, Обнинск, вот — Орел». До Орла, плацкартный, осталась скульптура «Девушка с веслом» в натуральную величину. Бронза. Берете?

— Может, только весло, а? Очень вас прошу!

— И не просите, не могу. Кто же это одну девушку возьмет? Вы думайте, что говорите.

— А может, есть билет до следующей станции? До Курска. Посмотрите. Один, общий, можно в тамбуре, а?

Девушка покачала головой:

— А дальше билетов вообще нет. Юг, сами понимаете.

— А бронь! — закричал я. — Бронь-то

должна быть?

— Бронь вы не возьмете. К ней идет мужской костюм фабрики «Закат» модной расцветки. Хотите?

Я покачал головой. Положение было безвыходным.

— Да не мучайтесь вы, — сочувственно сказала девушка. — Возьмите лодку и поезжайте. Посидите с удочкой, успокоитесь.

— Не могу, — сказал я. — Мне обязательно нужно быть завтра в Ясной Поляне. Семинар прозаиков. Понимаете, обязательно.

— Что же вы раньше не сказали? — оживилась девушка. — Есть билет прямо до Ясной Поляны. Купе, нижнее, по ходу поезда, рядом вагон-ресторан. А в нагрузку всего-то двухтомник прозаика Мирославцева —128 печатных листов, бумага белая, печать высокая, переплет коричневый, твердый. Выписывать? — И занесла ручку над зеленым билетным бланком.

— Нет, — гордо ответил я, — не выписывать. Мне и без того авторские экземпляры девать некуда, а вы еще… Я уж лучше на автобусе. — И направился к выходу, сопровождаемый гулким эхом собственных шагов.

НОВОЕ МЕСТО

Юрию Трофимовичу надоело его место: стул, стол, комната, сослуживцы — все. Так бывает. Другим свое место, может, тоже надоело, но то другие, а это — Юрий Трофимович.

Он взял лист голубоватой бумаги и набросал на ней следующий текст: «Срочно меняю место ведущего инженера с окладом… — тут он, задумавшись на секунду, указал правильную цифру, прибавив к пей, правда, треть квартальной премии, — … по договоренности. Отдаленных районов не предлагать».

Это объявление Юрий Трофимович напечатал на отдельской машинке «Онтима» и под покровом ночи наклеил на остановке автобуса.

Первым откликнулся загорелый человек в рубашке с иномаркой на кармашке. Осмотрелся, поцокал языком:

— Хорошо сидишь. Метраж подходящий, прохладно. Мне подходит.

— А у вас что? — перешел Юрий Трофимович к делу.

— Зачем спешишь? — удивился гость. — Говорить будем. Хорошее место отдаю, теплое. Под солнцем юга. Песочек, цитрусовые…

— Я же по-русски написал — отдаленных районов не предлагать, — рассердился Юрий Трофимович, не любивший тамошнего климата. — Или не понимаешь?

— Зачем отказываешься — другого такого места нет на свете. Жалеть будешь. — И загорелый человек исчез.

Затем появилась бойкая гражданка с набитыми сумками. Походила по комнате, погладила стены, осмотрела паркет.

— Что меняете? — осведомился Юрий Трофимович.

— Понимаете, — быстро заговорила гражданка, бегая взглядом, — у меня, конечно, сто двадцать, зато центр: магазины, кино, все удобства. Потолки три пятьдесят.

— Коллектив женский? — строго спросил Юрий Трофимович. Больше всего в работе он ценил покой.

— Да, конечно, в основном… Но люди прекрасные. А вы женаты? — вдруг спросила она и посмотрела на Юрия Трофимовича особенно.

— Женат я, — отрезал тот, и гражданка отбыла.

Следующим был молодой человек в спортивной обуви. Молодой человек рассеянно осмотрел комнату, подошел к окну, раскинул руки и глубоко вздохнул.

— Слушай, старик, ты хорошо устроился. Тихо. Спокойно, ландшафт опять-таки способствует… Навевает. И бабки ничего.

— А у вас… у тебя сколько? — поинтересовался Юрий Трофимович.

— Да как тебе сказать. В смысле оклада, конечно, средне. Но плюс халтура, то-се, ничего, набегает.

— А халтура, то-се — это как?

— Да так. Побегаешь, покрутишься, тут зацепочка, там заказик. Словом, жить можно, шли бы ноги.

— Нет, — решительно отказался Юрий Трофимович, — мне этот бег трусцой ни к чему. Возраст не тот. — Насчет возраста он, конечно, покривил, а вот надеть тапки и носиться за каждой десяткой — это извините — отвык.

Больше до обеда никто не появлялся, и Юрий Трофимович задумчиво спустился в столовую. Борщ сегодня оказался вполне приличным, а блинчики с мясом так и просто замечательными. Взяв вторую порцию, Юрий Трофимович обстоятельно обсудил с подсевшим Федяевым капризы климата, возможность существования снежного человека и виды на повышение и, допив компот, неторопливо поднялся к себе. На его месте сидел неопределенного возраста мужчина с широкими плечами и осунувшимся лицом.

— Я, это, по объявлению. — Мужчина поднялся и неловко переступил с ноги на ногу.

— Что предлагаете? — с сомнением спросил Юрий Трофимович.

— Вы, хозяин, не сомневайтесь, место хорошее. Сидеть — лежать-то всем надо, правильно. Вот мы и возим. Мебель доставляем. Если что, и достать можем.

— А что ж сами-то? — поинтересовался Юрий Трофимович.

— Да замучило это дело совсем. — Осунувшийся щелкнул пальцем по небритому подбородку. — Профзаболевание. А у меня жена, детишки.

Юрий Трофимович замахал руками:

— Нет, нет! Мне это дело категорически…

— Жаль. — Осунувшийся с завистью огляделся и, тяжело вздохнув, пошел прочь.

Остаток дня прошел спокойно — больше никто не появился. Юрий Трофимович уютно сидел на своем месте, смотрел на стол, комнату, сослуживцев, потом в окно. Со звонком поднялся, одернул пиджак и, спустившись по лестнице, направился к остановке.

На столбе висело знакомое объявление. Четыре хвостика были оторваны, оставшиеся теребил ветер. Юрий Трофимович немного подумал, потом решительно оборвал их и сунул в карман — подходил автобус, а урны поблизости не было.