Хитрая злая лиса
Шрифт:
— Я решила быть мудрее.
Вера неприлично заржала, тут же закрыла рот рукой и села ровно и молча, поймала взгляд Двейна, выражающий зашкаливающее количество смирения с чужой тупостью, попыталась изобразить такое же лицо, но будда из неё сегодня был не очень, судя по кислой усмешке Эйнис. Вера подняла ладони, признавая, что погорячилась и прикидываться мастером дзена больше не будет, сложила ладони перед грудью, закрыла глаза и сказала шёпотом:
— Сидим, кушаем, никого не трогаем.
— Ну что ты, высказывайся, — с сарказмом развела руками Эйнис, — ни в чём себе не отказывай, я готова!
— Зачем? Если ты всё сама про себя знаешь, что я могу ещё сказать? — Вера пожала плечами и продолжила аккуратно есть, медленно и осторожно, так увлечённо, как будто что может быть занимательнее, чем котлета на тарелке. Эйнис вздыхала, сопела, вертелась и психовала, потом положила вилку и заявила в пространство:
— Мужчины, в отличие от женщин, по природе своей полигамны, изменяют все и всегда, просто некоторые врут, что не изменяют, а некоторые честны.
— Эм... — Вера скромненько подняла руку, как на уроке, и сказала шёпотом, вжав голову в плечи: — Мужчины и женщины — один биологический вид. У них не может быть разное половое поведение.
— Но оно разное, — с сомнением сказал Двейн, Вера качнула головой:
— По социальным причинам, а не по биологическим. Если социалка выровняется, то и поведение станет одинаковым. В моём мире уже почти.
— Серьёзно? — подняла брови Кайрис, Вера кивнула, она спросила: — И в чём это выражается?
— Да во всём, — Вера задумалась, пытаясь решить, как объяснить вещи, которые всю жизнь были для неё нормой. Эйнис опять сделала лицо достойной дамы, которое ей ужасно не шло, и сказала непререкаемым тоном человека, который не ищет чужую истину, потому что у него уже есть своя, и другой ему не надо:
— Мужчины так устроены от природы, есть вещи, которые им необходимы, и они не могут этому противостоять, чисто физически не могут.
Вера хлопнула себя по лбу с такой силой, что аж в ушах зазвенело, закрыла лицо руками и осталась так и сидеть. Эйнис повысила голос:
— Что?! Давай говори!
Вера убрала руки и посмотрела на неё прямо, с хитрой улыбочкой спросила:
— Тебе просто нужно, чтобы кто-то это озвучил, да?
Эйнис отвела глаза, Кайрис откинулась на спинку дивана, чтобы оказаться вне поля её зрения, и неистово закивала. Вера усмехнулась и кивнула:
— Хорошо, я озвучу. Это ложь, трындёж и балабольство. Потому, что если бы это было так, вся мировая история пошла бы по другому пути. Как ты себе это представляешь? Работу, войну, исследования территорий? Ушли мужики толпой на загонную охоту, день всё нормально, два нормально, а потом один такой: «Нет, пацаны, всё, возвращаемся. Мне надо потрахаться, или я нафиг сдохну», и все такие: «Блин, какая досада. Ну ничего, братан, надо так надо, мы тебя понимаем, каждый был на твоём месте», и разворачиваются обратно в деревню, оставив всё племя без еды. Так, что ли? Или идёт войско, на соседей набегать, пришли — а соседей нету, кочевники они, упаковались и уехали. А наступающая армия, которая рассчитывала здесь получить секс, не успела вернуться домой и массово передохла от недотраха. Даже если предположить, что такие мужчины когда-то где-то существовали, поверь, они бы вымерли очень быстро, их бы отсеял естественный отбор. Есть у вас теория эволюции? Вот она нам говорит, что люди — пипец какие крепкие создания, они могут пережить такое, что ну его нафиг так жить. Человек месяц может прожить без еды, неделю без воды, ты реально думаешь, что без секса он окочурится? Я тебя удивлю, у организма есть отточенные тысячелетиями эволюции способы справляться с этой проблемой так качественно, что человек может об этом даже не знать, пока ему не объяснят, что с ним происходит и почему. А если он большой мальчик, хоть чуть-чуть понимающий жизнь, он сам ещё десяток способов придумает, и сделает так, чтобы ты вообще была не в курсе о существовании такой проблемы. Тем более, сколько вы встречаетесь? Неделю, месяц? Это слишком мало для того, чтобы посвящать даму в проблемы своего здоровья, это неприлично. На этом этапе отношений все строят из себя бесплотных духов и заливают о красоте твоих ресниц и прелести романтических стихов, про свой гастрит и геморрой никто даме не рассказывает. Если он это делает, у него реально проблемы, не только с сексом, но и с воспитанием. Или у вас не так?
Эйнис молчала и смотрела в стол, Вера перевела вопросительный взгляд на Кайрис, она улыбнулась и пожала плечами. Двейн смотрел в сторону, и был такой красный, что Вере стало его жалко, Эрик с Артуром тоже выглядели румяными, но довольными, она подумала, что они бы даже высказались, если бы здесь не было Двейна. Задумалась о том, хорошо это или плохо, и хотелось бы ей обсудить это с ними без Двейна или нет. Решила, что нет, особенно с Эриком.
«Хорошо, что Двейн здесь.»
Эйнис немного пришла в себя, вздохнула и опять натянула маску смиренной мученицы:
— Может быть, это не принято обсуждать в твоём мире, но в нашем мире считается, что между любящими людьми не может быть запретных тем, потому что мы должны понимать друг друга и помогать. В семье секретов нет, и сомнений в чьих-то словах нет, поэтому, если он говорит, что не может, то я ему верю. Мужчины так устроены, может быть, не все, но когда... это так, надо понимать.
Повисла тишина, Вера сделала медленный глубокий вдох и сказала:
— Единственное, что тебе надо понимать — это то, что из тебя делают дуру, а ты даже не сопротивляешься. Мужчины не «так устроены», мужчины, как и все люди, разные, и объединяет всех людей то, что если человек чего-то «не может», так бывает, да... Например, не может встать с кровати, если у него болят ноги, или не может приготовить себе еду, если у него температура, потому что у него замедленная реакция и плохая координация, он может обжечься или порезаться, уронить что-то, не уследить — да, он не может, поэтому он этого не делает. Нет сил, нет возможности — понимаешь? У него чего-то нет — он не может — он не делает. А у тебя получается, что у него чего-то нет, он «не может», но при этом — он что-то делает, куда-то идёт, находит на это силу, мотивацию, какие-то внутренние ресурсы. То есть, на то, чтобы вести себя прилично, этих ресурсов нет, а на то, чтобы пойти в бордель — вдруг нашлись. Ничего не смущает? Не чувствуешь противоречий?
Эйнис морщилась и вздыхала, потом неохотно выдавила:
— Я понимаю твою логику, но жизнь иногда логике не подчиняется. Ты женщина, ты можешь рассуждать только со стороны. Мужчины по-другому устроены, они... не такие, как мы. Они не могут.
Вера смотрела на неё, пытаясь понять, что вообще происходит и где подвох. Была внутри наивная беспочвенная надежда, что всё подстроено, что у Эйнис просто текст написан, и она его читает, но на самом деле не верит в то, что говорит. Но ощущения говорили, что она верит, может быть, сомневается, потому что ей не нравится то, что она видит, и поэтому она ищет какой-то противовес, новую информацию, которая даст альтернативное виденье.
«Неужели ей настолько не с кем об этом поговорить, что она уже согласна поговорить даже со мной? Это какая же степень отчаяния и безысходности...»
В это не хотелось верить, это выглядело как театр абсурда, Вера пыталась найти какую-нибудь помощь в глазах Кайрис, или Двейна, но Кайрис просто смотрела на неё прямо, по её лицу было ничего не понятно, Двейн выглядел смущённым и мрачным, Артур с Эриком даже немного веселились от того, какая Эйнис дура.
«Вот гады. Конечно, им удобно, когда они „так устроены“, что им всё можно и ничего за это не будет, а глупые женщины их даже жалеют. Гады.»