Хитроумный советник
Шрифт:
— Я не чудотворец, — вздохнул медикус, извлеча меч из раны (Понера при этом потерял сознание), — Могу лишь уменьшить его боль.
— Неужели… ничего нельзя сделать? — прошептал Вард Легор.
— Он умрет в течение трех часов. Тут уже жрец нужен, а не я.
— Перенесите его в дом, — приказала леди Дихано слугам, — Если ему суждено умереть, то он умрет в доме, на перине, а не на грязной брусчатке.
Лавора мысленно поаплодировал Таши. Только что она получила весьма недурные шансы перейти в разряд официальных любовниц Его Светлости.
— Благодарю вас, леди Дихано, — негромко произнес коронал поднимаясь, и поцеловал Таши руку, — Я не забуду вашей заботы о моем друге.
— Это самое малое, что я могу для него сделать, — в голосе Дихано сквозила, казалось, мировая скорбь.
Лавора едва успел перехватить дракона, решительно шагнувшего в сторону сэра Даина.
— Не вздумайте лечить его прямо сейчас, на глазах у все, — прошипел он, — Вам будет предоставлена такая возможность в доме. Или желаете, чтоб все поняли кто вы такой?
— Мне все равно! — процедил Каах, — Он мне жизнь спас.
— Хотите делать глупости? Извольте! Но тогда я за вашу голову и медяка не дам. Ждите, вам говорят!
Дракон на несколько мгновений застыл, подобно каменному изваянию, а затем медленно и шумно выпустил воздух из легких.
— Может статься вы и правы, — прошептал он тихонько, и по щеке его скатилась одинокая слеза, — Но если он умрет, то это будет на моей совести.
— Сразу не умрет — минимум полчаса у нас есть. И оденьтесь, а то простынете, — буркнул первый советник.
Дракон молча кивнул.
Сэр Даин Понера лежал на кровати, до середины груди укрытый простыней. Глаза его были закрыты, грудь вздымалась невысоко, прерывисто. Лавора тяжко вздохнул и опустился на табурет рядом с ним.
— Понера, жить хотите? — серым и будничным тоном спросил он, будто поинтересовался тем, какой десерт после ужина тот желает.
— Лавора… — на губах сэра Даина появилось слабое подобие улыбки, но глаз он не открыл, — Кажется… ваш план полетел… в навий котел.
— Ничего подобного, все только к лучшему, — невозмутимо ответил советник, — Так вы не ответили.
— Глупый… вопрос, Лавора. Конечно… хочу. А вы… в благословенные Лией записались? [17]
— Рад бы, да грехи не пускают, — хмыкнул сэр Алан, — Но есть у меня на примете чудотворец один. Сразу на ноги не поставит, но выживете вы точно. Только… — последнее слово первый советник произнес с явным сомнением.
— Не валяйте… дурака, Лавора. Вы ведь… не душу мне потравить… перед смертью пришли. Выкладывайте… ваши условия.
17
Согласно культу Лёра и Лии мужчин на чудеса и святые подвиги инициировала Лия, в то время как женщин — Лёр.
— Условие простое. Тот, кто к вам придет — не человек. И это, между прочим, государственная тайна. Придется вас в Четвертый стол моей Канцелярии определить, а там принцип знаете какой?
— Знаю. Вход… империал, выход — десять.
— Ничего вы не знаете, — хмыкнул Лавора, — Вход империал, а выход только в склеп. И неподчинение, или предательство, этот выход очень даже приближают. Так что? Устраивает вас исцеление на таких условиях?
На минуту в комнате повисло молчание. Лавора блефовал — ведь удержать дракона от магического вмешательства в случае отказа сэра Даина он никак не мог. Нервы, и так измотанные событиями последних дней, были напряжены до предела.
— Если он не человек… то кто? Нав? Ангел? Сам… Лёр Пресветлый?
— Дракон, — ответил сэр Алан поднимаясь, — Сейчас войдет. Только не удивляйтесь особо — вам это сейчас вредно… агент Понера.
Первый советник вышел из комнаты умирающего, и придержал дверь, пропуская сэра Каа Корзуна.
— Вы примирились? — устало поинтересовался коронал.
— Не хочет, — покачал Лавора, — Даже на смертном одре не хочет. Очень гордый. Уважаю таких.
Коронал мрачно кивнул.
— Пройдусь по саду, господа и дамы…
Наследник вышел из комнаты, и Лавора не преминул воспользоваться моментом.
— Пытаетесь пленить Его Светлость? — негромко поинтересовался он у Таши, — И пленяетесь сами?
— Ну уж нет, — леди Дихано активно обмахивалась веером, — Пленять, это сколько угодно, на это мы завсегда горазды, а вот пленяться самой — увольте. Мужик — скотина в хозяйстве, может, порой и небесполезная, но относится к тому разряду зверья, которое баловать нельзя ну никак, потому как избалованный вниманием и заботой мужчина стремительно наглеет, перестает тобой восторгаться, носить на руках, обожать и, даже, хоть изредка, дарить подарки, ходит по дому в старых заношенных халатах, чешет выпирающий из под него живот, да к тому же имеет наглость требовать, чтобы ты оставалась (в таком-то обществе!) по-прежнему стройной, привлекательной, красивой, желанной, недоступной для посторонних, страстной, а также завтрак, обед и ужин вовремя. Нет, сэр Алан, мужчину надо держать в строгости, в стальных рукавицах с железными шипами, и на коротком поводке, да к тому же, желательно, еще и в наморднике, потому как этот, практически ни на что непригодный, и в быту абсолютно беспомощный, подвид человека, очень любит, чтобы пленившаяся им женщина глядела ему в рот с видом, выражающим полнейшее счастье от осознания того, что Великий и Могучий Самец выбрал в спутницы жизни именно ее, пока он, раскрыв рот, с умным видом вещает какие-нибудь благоглупости и банальности. Ну, а если на мужчине надет намордник, широко раскрыть рот, элементарно, не получится. Оно и к лучшему.
— А я читал, что женщина любит ушами… — пробормотал несколько ошарашенный такой отповедью, первый советник.
— Да кто сказал, что женщина любит ушами? — возмутилась Таши, — Женщина любит вся! Каждой клеточкой своего тела, всеми фибрами души. Конечно, каждой из нас приятно слышать о том, что она красива, привлекательна, нежна, обаятельна, пригожа, интересна собой, заманчива, загадочна, хороша, стройна (особенно, если это неправда), мила, обворожительна, дорога, ненаглядна, драгоценна, любезна сердцу, миловидна, бесценна, ненаглядная зазноба, если только перечисление всех этих наших достоинств не заканчивается фразой "Извини, сегодня задержусь за ломбером". Но попробуйте сказать мужчине, что он красив, пригож собой, обаятелен, подтянут, поджар и мускулист (если это не правда — действует вдвойне эффективно), очарователен, полон шарма и чисто мужского обаяния, половой гигант, умница, лапочка, душка и просто прелесть — да вы посмотрите как мужик разомлеет, будет уверенным в том, что он в этом мире самый лучший, единственный и неповторимый мужчина. И после этого говорят, что ушами любит женщина! Да нам пришлось бы отрастить уши, длиннее чем у жирафа шея, чтобы на них умещалась вся та лапша, которую вешают нам благородные сэры, лишь бы затащить нас в постель. Самое обидное — большинство из них не очень-то и внятно себе представляют, что делать дальше. Не обращайте внимания, к вам это не относится.
— Ну, хоть чем-то вы меня порадовали, — хмыкнул сэр Алан.
— Не принимайте моих слов близко к сердцу, просто вспомнила свое замужество, — Таши скривилась, — Что теперь будет с Октином?
— Ему, боюсь, придется покинуть страну.
Каах вышел из комнаты, где лежал Понера, пробыв там четверть часа. Выглядел он глубоко подавленным и несчастным, хотя советник предполагал, что это всего-навсего проявление истощения магической энергии.
Дракон обменялся несколькими негромкими фразами с вернувшимся в дом короналом, из которых окружающие смогли разобрать только слово «уснул», и откланялся. Первый советник, который тоже уже уходил, спускался по лестнице на первый этаж вместе с драконом.