Хладные легионы
Шрифт:
– Мне и так хорошо. – Эгар покосился на Ишгрим и в очередной раз подивился самообладанию Арчет. Будь девушка его рабыней – к тому же подарком императора, разве можно придумать более законный повод для обладания? – он воспользовался бы этим телом много месяцев назад. Она у него вспыхнула бы, как небо над степью в грозу, улыбнулась бы хоть разок, а то вечно ходит по дому с таким видом, будто волочит за собой ведро помоев.
Ишгрим покраснела и завозилась на каменной скамье.
– Ты ему расскажешь? – тихим голосом спросила она.
Тишина. Эгар увидел, как они переглянулись.
– О чем речь?
– Да так, пустяки. – Кефанин пренебрежительно
– О чем речь, Кеф?
Мажордом вздохнул.
– Ну ладно. Похоже, нам светит еще одна стычка с клириками. Цитадель пожелала напомнить о своем существовании.
– Они опять приперлись?! – Эгар ничего не заметил, когда вошел, и от осознания этого факта его охватил странный стыд. «Никудышный из тебя пес, Эг». – Ребята на воротах ничего не сказали.
Кефанин пожал плечами.
– Мы их взяли взаймы во дворце. Они не хотят лишних хлопот.
Опять это долбаное шаткое равновесие. Эгар вспомнил, какие настороженные взгляды бросали на него гвардейцы. Ощутил, как губы растягиваются в свирепом оскале.
– Они что, думают, причиной лишних хлопот буду я?
– Мой господин, не знаю, если…
– Предоставь это мне, Кеф.
Эгар сказал это, уходя. Теперь им овладела буря разнообразных эмоций, в самом центре которой было то самое смутно знакомое и не подавляемое беспокойство. Он решительным шагом пересек комнаты и залы особняка. Прошел через залитый сиянием внутренний двор. Под сенью арки с ее мимолетной ласкающей прохладой, мимо испуганных гвардейцев – «Мудаки!» – и все без единого слова. Опять на улицу с ее шумом и гамом.
Теперь, будучи сосредоточенным, он заметил их без труда: под одной из акаций, посаженных двумя рядами в центре бульвара. Худощавая, одетая в серое фигура надзирателя, а подле него, в дарующей прохладу тени – неизменная пара вооруженных людей; дешевые мышцы и профессиональные хмурые рожи, легкая кольчуга под накидками с гербом Цитадели; на бедрах – короткие мечи в ножнах.
Увидев, что сквозь толпу прохожих к ним направляется здоровенный маджак, оба мужчины, как по команде, положили руки на мечи. Эгар кивнул с мрачным одобрением, давая понять, что все видит, и встал перед надзирателем точно столб.
– Вы ошиблись домом, – сказал Драконья Погибель тоном светской беседы.
От гнева лицо клирика покрылось пятнами.
– Да как ты смеешь…
– Нет, вы меня не расслышали. – Эгар продолжал говорить терпеливо и вежливо. – В Цитадели явно произошла ошибка. Пашла Менкарак не держит вас в курсе. Посылая сюда, он сказал, как опасно стоять под этим деревом?
Надзиратель невольно бросил взгляд на ветви, простирающиеся над головой. Эгар любезным жестом опустил правую руку ему на плечо, чуть выше ключицы, и ткнул в нее большим пальцем. Надзиратель сдавленно взвизгнул. Его охранники запоздало встрепенулись: один вскинул мускулистую руку и схватил Эгара за левое плечо.
– Эй, хва…
Драконья Погибель рубанул правой ладонью и почувствовал, как ключица надзирателя хрустнула, словно ветка для растопки. Клирик завопил и рухнул, путаясь в своих одеждах и задыхаясь от боли. К тому моменту Эгар уже повернулся к охраннику, который его схватил. Вывернул нападающему руку, воспользовавшись трюком маджакского рукопашного боя, и ткнул его физиономией в ствол дерева. Другой охранник отреагировал на миг позже положенного и сделал не то, что надо, – вытащил меч. Эгар навалился плечом, пустив в ход весь свой вес, прижал руку с оружием к груди нападающего и основанием ладони ударил того в висок. В последний момент что-то заставило его сбавить силу удара, и наемник Цитадели упал, только оглушенный.
Между тем наемник, которого Драконья Погибель ткнул лицом в дерево, еще был на ногах и, невзирая на струящуюся из разбитого носа кровь, решил обнажить сталь. Он успел вытащить клинок из ножен на ширину ладони, когда маджак повалил его, пнув по ногам. Охранник упал на землю как подкошенный. Эгар шагнул ближе и пнул его по голове. Этого, вроде, оказалось достаточно.
Позади него надзиратель все еще визжал и метался на земле, путаясь в одеяниях, словно выброшенная на берег манта. Вокруг начала собираться заинтересованная толпа. Эгар бросил взгляд вверх и вниз по улице, высматривая подкрепление, но его не было, поэтому он занял позицию и от души пнул разодетого гостя из Цитадели в живот. Вопли прекратились, их сменили рвотные позывы. Эгар пнул еще раз, выше, и ощутил, как под сапогом ломаются ребра. Потом он присел рядом с надзирателем, схватил его за шиворот и подтащил ближе.
– Слушай сюда, – мрачно проговорил маджак и поднял голову клирика повыше, для пущей доходчивости. – Будь внимателен, повторять не стану. Видишь то окно? Второй этаж, третье от арки? Моя комната. С видом на эту самую улицу, да. Знаю, у твоих друзей и хозяйки этого дома были стычки в прошлом, но мне на прошлое плевать. И, главное, я не хочу однажды выглянуть из этого окна и узреть твою хмурую рожу. Понял?
Клирик начал сквозь зубы:
– У меня есть законное право…
Эгар пощечиной выбил из него остаток фразы.
– Мы тут не обсуждаем права, дружище. По-твоему, я похож на законника? Мы говорим о вежливой и разумной личной просьбе, обращенной от меня к тебе и твоим бородатым приятелям. Держитесь подальше от этого дома, мать вашу. Сообщи это Менкараку и убедись, что все всё знают. Потому что любого, кто не узнает, мне придется отделать – вероятно, сильно. А если ты сам сюда вернешься… – Драконья Погибель воткнул ноготь указательного пальца надзирателю под подбородок и приподнял его лицо. Посмотрел прямо в глаза, чтобы усилить эффект. – Ну, тогда я тебя убью. Дошло?
По выражению лица Эгар рассудил, что да.
Он встал, окинул взглядом корчащиеся тела и толпу зевак. Резко объявил:
– Представление окончено. Не на что смотреть.
Внезапно в словах эхом отразилось неуловимое чувство, которое сопровождало Эгара весь день – оно наконец выскользнуло из тени и приняло узнаваемую форму.
«Скука, – с легким потрясением понял он. – Драконья Погибель, тебе… скучно».
Глава третья
Позже, когда Ленту заволокло густеющими тучами и остатки дневного света превратились в тускнеющее оранжевое марево над западными рощами, надсмотрщики принялись разводить костры. На обширной низине, где ютились тридцать пять верениц рабов, жмущихся друг к другу в усиливающемся ночном холоде, тут и там вспыхивал трут. Джерин смотрел, как загораются огни, и считал: четыре, нет, пять костров среди рабов и еще один, поменьше – там, где надсмотрщики разбили свои палатки. Ни один из них не был расположен достаточно близко, чтобы озарить или согреть мужчин, прикованных к той же цепи, что и он сам, – лишь слабые отблески время от времени ложились на бледные городские лица, вроде физиономии Тигета, да блестели глаза, когда кто-то поворачивал голову. Большей частью рабы выглядели бесформенной и безликой темной массой во мраке.