Хлеб с порохом
Шрифт:
– Всем обедать, переодеться в сухое и взять с собой ОЗК. Быть в готовности к сигналу.
Все оживились, быстренько спрыгнули с брони и разбежались по землянкам. Я еще немного послушал переговоры в эфире, с сожалением выключил радиостанцию и тоже направился в землянку.
Стол уже был накрыт, офицеры и прапорщики, переодетые в сухое, терпеливо ожидали меня. Хотя я и сидел внутри машины, но тоже вымок. Быстро переоделся и сел за стол. Алексей Иванович нагнулся и в торжественной тишине водрузил бутылку ликера «Амаретто», которую он достал из-под кровати:
– Борис Геннадьевич, эту бутылку мы купили еще в Екатеринбурге, узнав, что это ваш любимый ликер, и сохранили ее. Сегодня пойдем в бой, и как он сложится для нас, неизвестно. Так давайте выпьем ее.
Я был растроган. Через минуту, смакуя вкус ликера, ощущая аромат и вкус черемухи, я закрыл глаза и как будто очутился дома, где мы частенько в кругу
– Копытов, – заговорил Петров, как только я зашел на КП, – танков нет, так что, наверно, пойдешь ночью, а пока готовься.
Такое решение меня совсем не устраивало. Дневной бой сложен, а ночной тем более. Так что лучше драться днем.
– Товарищ полковник, разрешите мне пойти без танков? Я справлюсь. Вместо танков я использую два БРДМ. Если что, четырьмя пулеметами я смету всех, кто встанет на моем пути. Товарищ полковник, я справлюсь. Поверьте мне…
Петров молча смотрел на меня, и я понимал, что в его голове сейчас идет напряженная работа, где взвешиваются все шансы. И если командир примет решение не посылать меня, спорить и доказывать ему что-либо будет бесполезно.
– Хорошо, Копытов, – командир полка тяжело вздохнул, – действуй, но, ради бога, только осторожно.
Через двадцать минут все опять сидели на броне, только рядом с моей машиной стоял еще БРДМ Коровина, и на нем сидели несколько солдат второго взвода. Я высунулся из люка и еще раз огляделся вокруг. Дождь перестал, и как будто даже потеплело. Туман тоже рассеялся, и теперь вперед было видно километра на полтора. А там гремел не переставая бой: над нами с шорохом пролетали снаряды, самих разрывов видно не было, но горизонт застилал дым от разрывов снарядов и мин. Резко и мощно бухали выстрелы танковых пушек. В нескольких местах к небу поднимался дым от горевших зданий, а воздух над полем боя беспорядочно пронизывали трассы очередей, которые шли как в сторону боевиков, так и оттуда. Непрерывно строчили пулеметы и автоматы.
Около машины толпились солдаты батареи, которые оставались на старых позициях и с завистью смотрели на нас. Многое бы они отдали, чтобы сидеть на броне среди нас. Но пора было двигаться, я махнул им рукой и скомандовал:
– Вперед!
БРДМ взревел и тяжело двинулся по грязи, набирая скорость, иной раз корму его заносило, но ненадолго. Чудинов хорошо держал дорогу. Вслед за нами так же тяжело вывернул БРДМ Коровина. Он сразу же вошел в колею моей машины и бодро помчался за нами. Хотя мы и знали, что дорога к боевикам от нас до арыка не была заминирована – все равно напряженно вглядывались в землю, стараясь разглядеть следы от постановки мин или подозрительные бугорки. Но все обошлось благополучно.
Звуки стрельбы по мере приближения к арыку усиливались, и через десять минут мы остановились за бетонным желобом; он не только отделял нас от боевиков, но и скрывал от них. По моему приказу двигатели заглушили, и звуки боя стали оглушительными. Я соскочил с машины и через щель в арыке стал осматривать местность. На том участке, который мы должны взять под свой контроль, никого не было видно, но непрестанно оттуда строчил то ли пулемет, то ли автомат, с нашего места разобрать было невозможно. Слева в трехстах метрах возвышался небольшой бугор, оттуда тоже доносился звук непрестанно работающего пулемета. За бугром суетились солдаты, скорее всего восьмой роты – ставили палатку. Тут же приткнулась пара машин и БМП. Еще чуть дальше и ближе к боевикам из арыка торчала корма завалившегося туда танка, вокруг которого суетились трое танкистов. Время от времени они залегали и отстреливались от наиболее ретивых боевиков, которые в одиночку или небольшими группами пытались прорваться к танку. Справа в двухстах метрах виднелись здания МТФ, и оттуда тоже доносились звуки ожесточенного боя, но никого не было видно. Впереди, за полем, в трехстах метрах вдоль берега реки, тянулась зеленка, где виднелись перебегающие с места на место боевики. Там же рвались наши снаряды и мины, а воздух над нами рвали пролетающие в разных направлениях пулеметные и автоматные очереди. Рвались снаряды, мины и в нашем расположении, но гораздо реже: чувствовалась нехватка боеприпасов у противника. Что ж, задача была ясна: нужно было разбираться, кто стреляет и куда на нашем направлении.
– Алексей Иванович, – позвал я к себе замполита, одновременно проверяя на поясе нож, – я сейчас пойду туда и разберусь со стрелком. Если что, принимаешь командование на себя и занимаешь оборону на этом участке, – я рукой показал на местности, где мы должны развернуться, и, чтобы не слушать возражений Кирьянова, перескочил бетонный арык и, пригнувшись,
– Солдат, – я положил ему руку на плечо.
Боец вскинулся и резко повернулся ко мне. Испуг, было появившийся в его глазах, быстро сменился радостью:
– Товарищ майор, а вы что тут делаете?
Я похлопал ободряюще его по плечу и задал ему встречный вопрос:
– Ты-то сам что тут делаешь?
– Из восьмой роты я. Как только мы закрепились на этом рубеже, командир роты поставил меня сюда с задачей оборонять этот участок. Поставил он меня еще утром, и больше никто сюда не приходил. Правда, патронов море мне сюда притащили, а так никого. Вот и бьюсь с духами, – солдат пнул ногой пустой цинк из-под патронов, – патронов, правда, мало осталось. А вы как здесь оказались?
– Все, солдат, считай, что задачу свою ты выполнил. Противотанковая батарея здесь оборону сейчас будет занимать. Так что дуй в свою роту и командиру от меня привет передавай.
На грязном лице пехотинца засияла счастливая улыбка; быстро, но без излишней суетливости собрал небогатое имущество и оружие.
– Счастливо оставаться, товарищ майор, – он махнул рукой и рванул по полю к бугру.
Наблюдая, как солдат, пригнувшись, чешет через поле, я решил про себя: как закончится бой, разыщу солдата и буду ходатайствовать о представлении его к медали «За отвагу». Я тоже вылез из ямы и замахал рукой, подзывая к себе офицеров. Пока они шли ко мне по пахоте, я повернулся и стал разглядывать передний край боевиков, который проходил в двухстах пятидесяти метрах от меня. По зеленке продолжали мелькать фигурки духов, иной раз они внезапно пропадали, видать, спрыгивали в нарытые окопы. Иной раз так же внезапно выскакивали из них на поверхность и мчались куда-то по своим духовским делам. Гораздо меньше суеты было в районе моста, главной цели всего наступления, и здесь было наиболее сильное противодействие со стороны боевиков. Стреляли, в принципе, по всему берегу, но здесь стрельба велась наиболее ожесточенно. Если с левым флангом было все понятно, то справа я никак не мог увидеть, до какого рубежа дошли подразделения первого батальона. На поле, за МТФ, дымилась сгоревшая наша БМП: подбили ее часа два тому назад, но ни тел погибших вокруг и никого поблизости не было видно. Но стрельба на территории фермы шла ожесточенная. Лишь около будки, которая стояла в ста пятидесяти метрах от боевиков, копошились несколько человек. Но кто они были, духи или наши – непонятно. Вокруг меня все чаще посвистывали пули, несколько очередей вспороли землю под ногами, но я продолжал стоять во весь рост. Конечно, можно было лечь на землю, но утром я видел офицера и солдата третьего батальона после атаки. Они были невообразимо грязные и мокрые, после того как под огнем противника им пришлось несколько раз залегать и передвигаться ползком. Нет, пусть меня ранят или убьют, но я буду сухим и чистым. Обогреться на этом поле в ближайшие сутки негде. Хоть дождь и прекратился, стало значительно теплей, но ночь будет влажной и промозглой.
Подошли офицеры.
– Коровин, ты со своими солдатами становишься на левом фланге, в семидесяти метрах от восьмой роты, и отвечаешь за оборону вон до того куста. Я же с остальными от того куста до крайних строений МТФ. Командный пункт будет здесь. Алексей Иванович, расставляй людей. Двоих разверни в сторону МТФ. До сих пор я не могу понять – кто там: то ли наши, то ли духи. Я же пошел в восьмую роту устанавливать с ними взаимодействие.
Офицеры, получив указания, замахали руками, подзывая к себе технику и солдат, я же направился к соседям. Идти было трудно, ноги скользили и разъезжались по грязи, к каждому сапогу прилипло килограммов по восемь грязи, и через каждые десять шагов приходилось ее стряхивать. В довершение всего несколько боевиков сосредоточили огонь по мне, решив завалить. Пули пели, визжали, чмокали, вонзаясь в землю и подымая фонтанчики грязи под моими ногами. Несколько раз меня сильно дергало за одежду, но я проходил метр за метром и все еще оставался целым и невредимым. От бугра мне махали и что-то кричали несколько человек, но я упрямо шел, решив про себя: или дойду, или меня убьют, но в грязь я не лягу.