Хлеб с порохом
Шрифт:
– Черт побери, Чудо! Если бы мы тут по полю не скакали, как бешеные мустанги, то я бы подумал, что все это нам приснилось. Ладно, отходим.
Через несколько минут мы благополучно добрались до своих.
– Алексей Иванович, ты что, не слышал, как нас зажали?
Замполит удивленно посмотрел на нас:
– Товарищ майор, да тут кругом стрельба идет, так что неудивительно, что мы ничего не услышали.
Выставив в направлении МТФ троих человек, я задумался: через несколько часов наступит темнота, и до этого надо бы накормить людей и организовать службу ночью так, чтобы это было не особенно трудно. Неизвестно, что нам следующий
– Старшина, – ко мне подбежал Пономарев, – старшина, берешь Самарченко и дуете пешком в лагерь. Тут минут двадцать ходьбы. Что хочешь делай, меня не интересует, как ты это будешь проворачивать, но ужин ты должен сюда привезти капитальный. И водки, бутылок восемь. Да, привезешь еще ящики из-под боеприпасов – штук двадцать, спальные мешки для солдат и офицеров. Чтобы мы ночью по переменке могли хоть немного поспать в тепле. Задача ясна?
Хотя старшина и старался скрыть радость от того, что он сейчас уйдет отсюда, но получалось это у него плохо. А мне было наплевать, толку от него все равно мало, может, хоть пожрать вкусного привезет.
– Смотри, старшина, чтобы ужин был на уровне, а то оставлю тебя с собой на ночь.
Расчет мой оказался верен: через два часа из-за бетонного арыка показался «Урал», и Пономарев стал хлопотливо разгружать имущество. Сначала он достал три стула и предложил нам сесть. Я, замполит, техник уселись и, несмотря на продолжавшуюся ожесточенную стрельбу со стороны духов, стали с интересом наблюдать за маневрами прапорщика, а тот развил кипучую деятельность. Как по мановению волшебной палочки из кузова появился раскладной стол, который как будто сам по себе расставился перед нами и на котором с изумительной быстротой появилась водка, килограмма два уже нарезанной колбасы, сыр, кастрюля жареной картошки, десятка два вареных яиц, трехлитровая жестяная банка консервированной капусты и много другой вкуснятины. Я пододвинул к себе капусту и запустил туда ложку. На вид она была водянистой и не особо аппетитной, но давно я не едал такой вкусной капусты. Прожевав вторую порцию, с суровостью в голосе спросил:
– Старшина, я надеюсь, что солдатам ты привез такую же вкусную пищу? А то ночь здесь длинная и опасная.
Все одобрительно засмеялись, и Пономарев еще больше засуетился, понимая, что не найдет сочувствия среди присутствующих, если мне не понравится пища для солдат.
Что ж, еда для солдат тоже оказалась на уровне. Я подозвал к себе пулеметчика:
– Алушаев, возьми две бутылки водки. Одну употребите сейчас, а вторую часов в одиннадцать для согрева. Ты старший, с тебя и спрошу, если обе сразу засандалите.
Сержант поблагодарил меня и убежал с бутылками к радостно засуетившимся солдатам.
Старшина разделил пищу солдат на две части, выгрузил ящики, спальные мешки и подошел ко мне:
– Товарищ майор, разрешите мне к Коровину выехать и выдать пищу.
Я взял со стола две бутылки водки и передал старшине:
– Отдай это Коровину, пусть с солдатами погреется. Езжай.
Замполит с техником на противоположном конце стола в это время расставили алюминиевые тарелки и разложили в них пищу, разлили водку и с кружками в руках вместе со мной наблюдали, как старшина вскочил в кабину автомобиля. Машина тяжело тронулась и, проскальзывая колесами по грязи, двинулась в сторону восьмой роты. Я мельком глянул на своих товарищей и с сожалением произнес:
– Черт, не сказал старшине, чтобы он у Коровина не мордой к боевикам стоял, а кузовом.
Я как будто сглазил: только закончил фразу, как со стороны боевиков прилетела первая пулеметная очередь и впилась в кузов «Урала», отщепляя от его деревянных частей большие щепки. Вторая очередь уже из трассирующих пуль вонзилась в тент и ушла внутрь кузова.
Даже не задумываясь, а действуя чисто инстинктивно, я сильно оттолкнулся от стола и стал валиться со стулом назад, сжимая кружку с водкой в руке и стараясь ее не пролить. Успел увидеть, падая, что замполит и техник также валятся на землю, стараясь удержать кружки на весу.
«Следующая очередь наша», – успел подумать я и увидел, как жестяная банка с капустой внезапно сначала подскочила вверх, но от попадания второй пули резко изменила траекторию полета и улетела в грязь. На столе творилось что-то невообразимое: алюминиевые тарелки скакали под ударами пуль и стремительно улетали в грязь. Банки с рыбными консервами, разбрызгивая на нас соус, слетали со стола. Лишь несколько бутылок водки, как символ стойкости русского народа, и глубокая тарелка с колбасой нерушимо стояли на своем месте под этим вихрем.
Когда огненная метель закончила бушевать на нашем столе, я встал с земли, поставил упавший стул, сел. Так же невозмутимо поднялись с земли замполит с техником и первым делом заглянули к себе в кружки, потом спокойно уселись на свои места. Молча выпили водку. Я отряхнул с одежды остатки рыбных консервов, тяжело встал и вытащил из грязи банку с капустой. По закону подлости она, конечно, упала открытой частью на землю. Но это не смутило меня, я вытряхнул на землю из банки грязь и верхний слой капусты и опять водрузил ее на стол. Из пулевых отверстий внизу банки на стол сразу же стал вытекать капустный сок, образовав вокруг нее небольшую мутную лужицу. Алексей Иванович с Игорем неторопливыми движениями навели порядок на столе и сидели с очередной порцией водки в кружках, ожидая, пока я разложу остальную закуску на тарелках.
Несмотря на то что наш стол стоял на открытом пространстве, в двухстах пятидесяти метрах от позиций боевиков, мы не прятались и были отличной мишенью для пулеметчика, но больше он по нам не стрелял.
Я потянулся через стол к боевым друзьям, чокнулся с ними:
– Ну, будем. Раз сразу не попали, значит, уже не попадут.
Закусывая, я обернулся в сторону позиций Коровина и с досадой произнес:
– Так я и знал, что старшина мордой станет к переднему краю боевиков.
Автомобиль стоял на открытом месте, и около кабины толпилось несколько солдат. В бинокль хорошо было видно, как старшина открыл дверцу и выдавал прямо из кабины пищу. Немного в стороне на табуретке сидел Коровин, и перед ним, тоже на табуретке, стояли тарелки с едой и бутылка водки.
– Может, пронесет? – промелькнула у меня надежда, и я повернулся к столу.
Мы еще выпили, но через пять минут Игорь с тревогой обратился ко мне:
– Борис Геннадьевич, что-то старшина нехорошо летит к нам.
Я опять повернулся в ту сторону. Действительно, по полю, виляя из стороны в сторону, высоко выкидывая из-под колес грязь, мчался в нашу сторону «Урал». Было что-то странное в этой картине, и когда машина приблизилась, то стало видно, что лобовые стекла отсутствовали напрочь, а из кабины выглядывали обалдевшие лица старшины и Самарченко. Машина остановилась, а еще через пару минут мы смеялись, выслушав сумбурные объяснения Пономарева.