Хлеб с ветчиной
Шрифт:
— Эй, господин кладовщик, что же ты так и не сыграл за нашу команду? — спросил Джимми Ньюхэл, улыбаясь.
— Не хотел.
— Что, кишка тонка?
— Знаешь стоянку на крыше?
— Естественно.
— Увидимся там…
Они пошли на стоянку, а я снял халат и швырнул его в тележку. Джастин Филлипс-младший усмехнулся:
— Мой дорогой мальчик, ты подвергаешь свою задницу крупным неприятностям.
Джимми Ньюхэл поджидал меня в окружении своих приятелей.
— О, а вот и господин кладовщик!
— По-моему,
Ньюхэл стоял в лучах солнца. Он был без рубашки и без майки. Впалый живот, выпуклая грудь. Выглядел он отлично. Какого черта нужно было мне залупаться? — думал я, чувствуя, как трясется нижняя губа. Меня охватил страх. Я смотрел на Ньюхэла, его золотые волосы пылали на солнце. Много раз я следил за ним на футбольном поле. Я видел его сквозные проходы ярдов на 50 или 60, когда сам болел за другую команду.
Теперь мы неподвижно стояли друг напротив друга. Он — голый по пояс, я в рубашке. Пауза затянулась.
Наконец Ньюхэл не выдержал:
— Ладно, сейчас я разберусь с тобой, — сказал он двинулся на меня. Но тут объявилась миниатюрная пожилая женщина в черном платье и крохотной фетровой шляпке на голове. В руках у нее было множество пакетов.
— Здравствуйте, мальчики, — сказала она, проходя мимо.
— Здравствуйте, мэм, — ответили мы хором.
— Чудесный денек выдался сегодня, — тарахтела дама, открывая дверцу автомобиля и загружая в него свои пакеты.
Разобравшись с ношей, она повернулась к Джимми:
— Ох, какая у тебя превосходная фигура, парень! Могу поспорить, что ты мог бы быть Тарзаном.
— Нет, мэм, — встрял я, — к сожалению, он обезьяна, а эти — его
племя.
— Ах вот как, — улыбнулась старушка, села в автомобиль и запустила двигатель.
Мы подождали, пока она развернулась и укатила.
— Ну что ж, Чинаски, — продолжил Ньюхэл, — в школе ты был знаменит своим огромным ртом и глумливой усмешкой на дурацких губах. Сейчас я излечу тебя от этой напасти, — и ринулся на меня.
Я не был готов к отпору Передо мной, на фоне голубого неба, мелькала фигура Ньюхэла и его кулаки. Он был проворнее обезьяны и крупнее. Я ощущал удары его кулаков, они были словно каменные. Мне казалось, что я уже не смогу нанести ни одного ответного удара. Сквозь прищуры подбитых глаз я продолжал наблюдать, как его кулаки молотили меня. Черт бы его взял, он не выдыхался, и отступать уже было некуда. Я стал подумывать, возможно, это я слабак, может, я должен просто убежать?
Но постепенно мой страх стал ослабевать и совсем исчез. Осталось лишь удивление его силе и выносливости. Где он научился этому? Этакая свинья? А он все долбил. Я уже ничего не мог видеть — глаза застили желтые, зеленые, лиловые вспышки и вдруг ужасный взрыв КРАСНОГО… И я понял, что падаю.
Как такое могло случиться?
Я приземлился на одно колено. Над головой послышался звук пролетающего самолета. Мне захотелось оказаться
— Оставь его, Джимми. Он готов…
Я поднял голову и сфокусировал взгляд на Ньюхэле.
— Похоже, твоя мамаша неплохо отсасывает, — выговорил я.
— УБЬЮ!
Ньюхэл бросился на меня раньше, чем я успел подняться. Он схватил меня за глотку, мы повалились на асфальт и покатились, покатились и закатились под «додж». Там Ньюхэл обо что-то ударился головой. Не знаю, обо что, я услышал только звук. Все произошла так быстро, что другие ничего не поняли. Ньюхэл ослабил хватку, я вырвался и выбрался из-под машины. За мной вылез и Джимми.
— Я убью тебя, — повторил он и снова замахал кулаками.
Он молотил с прежней яростью, но удары были уже не те. Он ослабел. Теперь после его попаданий у меня перед глазами не появлялись цветные вспышки. Я видел небо, припаркованные авто, лица его друзей и его самого. Я всегда медленно раскачиваюсь. Ньюхэл пытался сохранить преимущество, но он явно выдохся. И я поднял свои короткие руки. Мои руки — мое проклятие — вшивое оружие.
Что за утомительные были времена — годы моей юности — я хотел жить на полную катушку, но не имел ни малейшей возможности.
Я нанес ему сильный удар правой в живот, он стал задыхаться. Тогда я схватил его левой за шею и еще раз приложился правой в живот, потом оттолкнул и тут же пару раз съездил по его точеной физиономии. У него глаза полезли на лоб. Раньше он не испытывал такого. Золотоволосый был в ужасе. Он не знал, что такое поражение, как его переносить и запаниковал. Я решил прикончить его не спеша.
Но тут я получил удар сзади по голове.
Кто-то здорово приложился. Я повернулся — это был его рыжеволосый друг Кол Ивэнс.
Замахнувшись на него, я заорал:
— Пошел на хуй! Я разберусь со всеми вами по очереди! Ты следующий!
Джимми долго не простоял. Я слегка потанцевал вокруг него, затем атаковал. Сначала он держал удары здорово, я даже стал подумывать, что не смогу завалить его. Но он вдруг пошатнулся, посмотрел на меня так, будто хотел сказать: «Эй, послушай, мы могли бы стать корешами, посидеть в баре и выпить по паре пива» и рухнул.
Приятели подскочили к нему и подняли на ноги. Поддерживая его под руки, они справлялись:
— Ты в порядке, Джим?
— Что этот ублюдок сделал с тобой? Скажи только слово, Джим, и мы размажем его в говно.
— Отведите меня домой, — сказал свое слово Джимми.
Я наблюдал, как они спускались по лестнице и каждый пытался поддерживать своего лидера. Один парень нес его рубашку и майку..
Я вернулся к своей телеге. Джастин Филлипс встретил меня презрительной усмешкой.
— Я не надеялся тебя снова увидеть.
— Не фамильярничай с неквалифицированной рабсилой, — ответил я и покатил телегу к лифту.