Хлеб великанов
Шрифт:
Как и все, кто слушал пение Джейн Хардинг, Вернон был не в состоянии оценить ее голос. Она создавала такую эмоциональную атмосферу, что голос казался только инструментом. Чувство всеохватывающей потери, ошеломляющего горя и, наконец, облегчение в слезах.
Аплодисменты. Себастьян пробормотал:
— Необычайная эмоциональная мощь — вот что это такое.
Она снова запела. На этот раз она пела норвежскую песню про падающий снег. В голосе не было вообще никакого чувства — он был монотонный, чистый,
В ответ на аплодисменты она запела третью песню. Вернон насторожился и выпрямился.
Казалось, она пропела заклинание волшебства, пугающих чар. Лицо Джейн было обращено к зрителям, но глаза отрешенно глядели мимо них — и словно видели нечто пугающее и вместе с тем завораживающее.
Она замолчала; раздался вздох. Дородный мужчина с седыми волосами, подстриженными ежиком, ринулся к Себастьяну.
— Ах, дружище Себастьян, я приехал. Мне надо поговорить с этой молодой леди. Сейчас же, немедленно.
Себастьян вместе с ним подошел к Джейн. Герр Радмогер обеими руками потряс ей руку и серьезно осмотрел ее.
— Так, — сказал он наконец. — Внешность хорошая, пищеварение и кровь отличные. Дайте адрес, я к вам заеду.
«Эти люди психи», — подумал Вернон.
Но Джейн Хардинг приняла это как должное, записала адрес, несколько минут поговорила с Радмогером, а затем подошла к Джо и Вернону.
— Себастьян — настоящий друг. Знал, что Радмогер ищет Сольвейг для постановки «Пер Гюнта», вот и пригласил меня сегодня.
Джо отошла к Себастьяну, Вернон и Джейн остались одни.
— Скажите… — Вернон замялся. — Вот эта песня…
— «Морозный снег»?
— Нет, последняя. Я… я слышал ее много лет назад, еще ребенком.
— Любопытно. Я считала, что это наше семейное достояние.
— Ее пела мне сиделка, когда я сломал ногу. Я любил ее и не надеялся когда-нибудь услышать еще.
— Вот оно что. — Джейн Хардинг задумчиво сказала: — Может быть, это была моя тетя Френсис?
— Да, ее звали няня Френсис, то есть сестра Френсис. Она ваша тетя? Что с ней стало?
— Она умерла несколько лет назад от дифтерии. Заразилась от пациента.
— О, как жаль. — Он поколебался и вдруг выпалил: — Я все время вспоминаю ее. Она… она ко мне, ребенку, отнеслась как к другу.
Он увидел, что зеленые глаза Джейн смотрят спокойно и доброжелательно, и понял, кого она напоминала ему с той самой минуты, как он ее увидел. Она похожа на няню Френсис.
Она сказала:
— Вы пишете музыку? Мне Себастьян говорил.
— Да… пытаюсь. — Он остановился. «Она ужасно привлекательна. Она мне нравится! Почему же я боюсь ее?» — думал он. Неожиданно его охватило возбуждение. Он может, он знает, что может сделать что-то настоящее…
— Вернон! — позвал Себастьян.
Он
— Меня очень заинтересовало то, что рассказал мой юный друг. — Он положил руку на плечо Себастьяну. — Он очень проницателен и редко ошибается, несмотря на молодость. Давайте устроим встречу, и вы покажете мне свою работу.
Радмогер отошел, оставив Вернона в страшном возбуждении. Неужели он так и сказал? Он вернулся к Джейн. Она улыбнулась. Он опустился рядом. Волна уныния вдруг накатила на него и унесла все возбуждение. Ничего не выйдет. Он по рукам и ногам связан работой у дяди в Бирмингеме. Музыке нужно отдавать все время, все мысли и всю душу. Он почувствовал себя несправедливо обиженным, все в нем взывало к сочувствию. Была бы здесь Нелл! Она всегда его понимает.
Он поднял глаза и увидел, что Джейн Хардинг наблюдает за ним.
— Что случилось? — спросила она.
— Я хотел бы умереть, — с горечью сказал Вернон.
Джейн приподняла бровь.
— Можно подняться на крышу этого здания и спрыгнуть вниз. Думаю, у вас получится.
Не такого ответа ожидал Вернон. Он возмущенно посмотрел на нее, но прохладно-приветливый взгляд обезоруживал. Он пылко заговорил:
— В целом мире есть только одно, что меня заботит. Я хочу писать музыку. Я мог бы писать музыку. А вместо этого я привязан к бизнесу, который терпеть не могу. Изо дня в день толочь одно и то же! Меня уже тошнит.
— Зачем же вы это делаете, если не любите?
— Потому что должен.
— Думаю, на самом деле вы этого хотите, потому что иначе давно бы отказались, — равнодушно сказала Джейн.
— Я уже сказал вам, что больше всего на свете хочу писать музыку.
— Тогда почему же вы этого не делаете?
— Говорю вам, не могу.
Она его раздражала. Совсем не понимает. Думает, что жизнь устроена так если хочешь что-то делать — иди и делай.
Он стал объяснять. Эбботс-Пьюисентс, концерт, предложение дяди и, наконец Нелл.
Когда он закончил, она сказала:
— Вы ждете, что в жизни все будет как в сказке, да?
— Что вы хотите сказать?
— А вот что. Вы хотите жить в доме ваших прадедов, жениться на девушке, которую любите, разбогатеть и стать великим композитором. Осмелюсь заметить, что вам удастся осуществить только одно из этих четырем желаний, и то если вы отдадитесь ему целиком. Нельзя иметь все, знаете ли. В жизни все не так, как в дешевых романах.
В этот миг он ее ненавидел. И все равно она его привлекала. Он вновь почувствовал эмоционально насыщенную атмосферу, которая была в комнате, когда она пела. Подумал про себя: «Она излучает какую-то магию. Она мне не нравится. Я боюсь ее».