Хлопок одной ладонью. Том 2
Шрифт:
И Рощин, и Константинов были рядом. Такое везенье. И в Бельведере вместе бились, и Польшу сбоку и поверху прошли, Радом взяли, да еще и здесь! Живые, даже не раненые.
В подстраховку электрического индуктора, по старинке Константинов протянул проверенный временем шнур имени господина Бикфорда (зря он не выставлен в Парижской палате мер и весов - эталон скорости горения, сантиметр в секунду. Миллионы, наверное, подрывников лично проверили и убедились).
– Идите, парни. Я дождусь, у меня нервы крепкие. Трех бойцов оставьте, фланги мне прикроют
Не будет моста, еще час-другой боя на последнем рубеже Уваров гарантировал. С тыла их не обойдешь, Берендеевка сзади, с флангов тоже. А с фронта - приходите, ждем-с! Через болотину по пояс в ледяной воде продираться и одновременно вверх прицельно стрелять никто не сможет. И потом рывок по сорокаметровому крутому склону, глинистому, снежком притрушенному - пожалуйста. Автомат в зубах, значит, а всеми четырьмя скребись, как корова по льду.
Валерий развеселился, пустив последнюю фляжку по кругу (бывает такое веселье, у бездны мрачной на краю).
– Что, обер-офицеры (в училищах так называли юнкеров выпускного курса), воевнули чем бог послал? Будет что вспомнить. Ты, Митька, считал, сколько нехристей в рай препроводил?
– Полтора танка, двадцать шесть рядовых, трех предводителей. Так и пиши в реляции. Мне лишнего не надо. К тому - девять единиц лично захваченного и доставленного по начальству особого секретного по причине неизвестности стрелкового оружия. «Георгия» - как с куста, а можно и Героя России… Отхлебнул в свою очередь и вдруг сказал без всякого ерничества: - Нет, правда, если Герои - не мы, тогда я уж и не знаю…
– Не забивай себе голову, - неожиданно жестко сказал Рощин, на него, похоже, опять накинуло.
– Сунут, как вон командиру раньше «За пять штыковых…», и спасибо скажешь.
– Кто спорит, - согласился Константинов.
– Если б за каждый бой да по ордену… - он махнул рукой.
Сколько таких разговоров велось на солдатских и офицерских бивуаках за последние полтысячи лет только! Кто чего совершил да кому чего полагается - шуба с царского плеча, сабля жалованная, деревенька тож… Бывало, везло, бывало, нет. А служить надо, куда денешься!
Опять вдруг загудел зуммер радиостанции. Уваров снял трубку с зажима.
– Капитан? Живой пока? Мост не взорвал еще?
– Валерий попытался объяснить замысел, но не успел.
– Вот и молодец! Удачно получилось. Как раз пригодится, - голос Миллера звучал совершенно иначе, чем полчаса назад.
– Еще поживем, наступать будем! Пришла помощь. Приготовься, сейчас к тебе выдвигаются. Сдашь рубеж, и свободен. Противника видишь?
– Еще нет. Замешкались что-то…
– Ладно, у меня все. Ждем.
Помощь, это хорошо. А откуда ж пришли? Окружной дорогой от Александрова или напрямую лесом? Да какая разница!
– Митька, у тебя точно в загашнике есть. Давай по крайней, отвоевались!
– ликующим голосом почти выкрикнул Уваров.
Константинов понимающе кивнул и полез на дно вещмешка.
Минут десять прошло, не больше, они и докурить не успели, как услышали за спиной мерный, слитный хруст ломающихся под сотнями подошв шишек, веток и палок, покрывающих пространство между стволами.
Офицеры инстинктивно вскочили.
Ну, сказать вам, зрелище не для слабонервных.
Ухитряясь идти даже по лесу почти сомкнутыми рядами, на них надвигалась цепь настоящих корниловцев, с той еще войны. Знакомых по фотографиям в альбомах, на стендах училищ и воинских частей, документальным и художественным фильмам. Именно в тогдашней форме - начищенных высоких сапогах, черных гимнастерках с алыми кантами, демонстративно смятых фуражках с алым верхом. Единственное, что выбивалось из стиля, - автоматы, такие же, как у боевиков, вместо мосинских винтовок с четырехгранными игольчатыми штыками. Висят на правом плече, на длинно отпущенных ремнях, прижатые локтем.
За первой цепью вторая, третья.
– Матерь божья, - выговорил Рощин.
– Сказки венского леса, - добавил Константинов.
Несколько кучек опаленных огнем неравного сражения «печенегов», слишком оглушенных боем и смертями, чтобы сильно удивляться, поднимались с кочек и бревен навстречу… Кому? Дедам-прадедам или статистам костюмированного трагифарса?
Спасителям, в данном случае, остальное не так уж важно.
Так и стояли, пока к Уварову не вышел откуда-то слева полковник с не по-здешнему суровым, хотя вполне симпатичным лицом. Похлопывая кавалерийским стеком по голенищу. Да, Валерий вспомнил, тогда все носили стеки или хотя бы прутики в походных условиях.
– Полковник Басманов, Михаил Федорович. Рад познакомиться.
Протянул руку, с которой предварительно стянул тугую перчатку.
Валерий тоже представился, машинально взглянув на свою, исцарапанную и покрытую полосками запекшейся крови ладонь.
– Завидую, - сказал Басманов.
– Хороший бой выдержали. У нас, к слову, тоже бывало… Как-то в восемнадцатом на Кубани мы двумя ротами держали переправу против красной дивизии, неоднократно переходя в штыковые контратаки…
Глаза полковника словно бы затянула поволока давних воспоминаний. Да отчего же давних? Семь лет едва прошло. А начиная с четырнадцатого если? Император Николай Первый Павлович, по неизреченной милости своей, в тысяча восемьсот пятьдесят пятом году повелел защитникам Севастополя защитывать выслугу месяц за год! А если б нам? Сколько в таком случае получается?
Отсюда и тоска в глазах.
– Да, помню, читал, - только и смог ответить Уваров.
– Оставим лирику. Вы сдаете мне позицию. Что имеете доложить?
Валерий доложил, что знал по последней оценке обстановки.
– Хорошо, капитан. Возвращайтесь в расположение. Если нужна помощь в переноске раненых, мои люди вам помогут. Личное оружие возьмите с собой, остальное пусть остается,
– Да чему тут оставаться? Пять пулеметов, гранатометы старенькие… - И снова подумал, кому старенькие, а этим - чудо техники из полета лет вперед.