Хлыст
Шрифт:
Понятно, о чем говорил оратор: сектантские общины по-прежнему сохраняются на селе, и их опыт общежития надо использовать; религиозные же их «функции», надеется Калинин, под руководством Советской власти заместятся культурными. Альтернативы этому Всероссийский староста не видит: «Если принять во внимание убыточность Совхозов и до известной степени слабую надежду на превращение их в прибыльное государственное хозяйство, то нельзя этого сказать по отношению к коммунам» [2362] . Программа Калинина в это время состояла в планомерном сращении интеллигентского большевизма с народной религией. Переустройство жизни пора перенести из города в деревню:
2362
Там же, 462.
Агрономы должны участвовать в организации крестьянских праздников, которые являются существенной частью быта. Почему, например, весенний праздник, приуроченный к Троицыну дню, не сделать праздником урожая, роста хлебов и т. д.? […] Надо, чтобы агроном сделался красным жрецом, […] чтобы эти праздники сопровождались музыкой не хуже церковной, пусть облачения, ризы, костюмы всякие придумает не хуже, чем там (смех, аплодисменты) [2363] .
Агрономы, счетоводы и прочий земский аппарат, которых крестьяне перестали слушаться и кормить, представляли тогда специальную проблему для власти. Калинин хочет передать этим людям, в большинстве своем народникам из интеллигенции, ритуальные функции: проект столь же исторически основательный, сколь практически невыполнимый. Что касается сектантов, то их в России так много, «что было бы смешно, если бы наша партия не учла свойственные этим 10 миллионам особенности» [2364] . В итоге 13-й съезд принял по этому вопросу предложения, авторство которых было приписано Калинину; в отредактированной форме они стали неотличимы от формул Бонч-Бруевича:
2363
Там же, 464.
2364
Там же, 472.
Особо внимательное отношение необходимо к сектантам […] в среде которых замечается много активности. […] Надо […] направить в русло советской работы имеющиеся среди сектантов значительные хозяйственно-культурные элементы. В виду многочисленности сектантов работа эта имеет большое значение. Задача эта должна разрешаться в зависимости от местных условий [2365] .
Резолюция 13-го съезда, подтверждая и развивая Воззвание 1921 года, придавала официальный статус сектантской утопии Бонч-Бруевича. Победив на время в конкурентной борьбе за власть, его индивидуальный проект становится частью реальной политики. Он давал историческое обоснование государственному утопизму большевиков и обещал им огромные, никем еще не использованные ресурсы. Коммунистическая революция победила в отдельно взятой России потому, что огромные сектантские массы издавна жили в ней по правилам коммунизма; и смысл текущей политики, соответственно, в том, чтобы связать официальный коммунизм верхов с подпольным коммунизмом низов.
2365
Там же, 679.
После 13-го съезда история шла известным нам путем, и враги сектантской утопии, перегруппировавшись, шли в новые наступления. В справочниках по коллективному земледелию в СССР, составленных в середине 1920-х, сектантские коммуны никак не выделены [2366] . Концом 1925 датировано резкое выступление Ф. М. Путинцева, направленное против сектантов, против Воззвания Наркомзема и, неявным образом, против свежей резолюции 13-го съезда [2367] . Бонч-Бруевич легко отрекался от собственной риторики, чтобы потом вновь возвращаться к ней. Козлом отпущения стал Иван Трегубов, который по-прежнему пытался примирить Кремль с провинциальными общинниками, опираясь на Воззвание 1921 года и беззастенчиво напоминая Советской власти о ее коммунистических идеях. «Бесконечные ссылки на Владимира Ильича, помахивание этим документом производят отвратительное впечатление», — говорил Бонч-Бруевич на обсуждении статьи Путинцева в 1925, переводя удар с себя на честно присутствовавшего Трегубова [2368] . Тот еще недавно писал в Известиях.
2366
Сельско-хозяйственные коммуны. Под редакцией А. Биценко. Москва: Новая деревня, 1924; А. Биценко. Хрестоматия-справочник по истории коллективного земледелия в СССР за годы 1918–1924. Москва: Новая деревня, 1925. А. А. Биценко, бывшая левая эсерка, а в 1921 член коллегии Главсовколхоза, вместе с Бонч-Бруевичем и двумя сотрудниками Наркомзема подписала Воззвание 1921 года. Можно предполагать, что среди перечисленных ею коммун многие были основаны и в середине 1920-х еще управлялись сектантами или толстовцами.
2367
Безбожник, 13 декабря 1925. Известная книга Ф. М. Путинцева Политическая роль и тактика сект. Москва: Государственное антирелигиозное издательство, 1935, вышла под редакцией Петра Красикова, старого большевика и одного из авторов советского законодательства. Книга Путинцева направлена против всяческих сект, отечественных и зарубежных, а особенно против их покровителей и вдохновителей в среде бывшего руководства. Сюда причисляются Зиновьев и Каменев, а также непрерывно бичуемый Трегубов. Роль Бонч-Бруевича, не причастного ни к одной из анти-сталинских оппозиций, обходится аккуратным молчанием; например, его старые статьи эмигрантского периода критикуются без упоминания его фамилии.
2368
ОР РГБ, ф. 369, к. 36, ед. хр. 2.
Все читающие газеты, вероятно, помнят, что два-три года назад Наркомзем обратился в газетах к сектантам с воззванием […] Но, конечно, мало кому известно, что это воззвание было составлено по предложению В. И. Ленина, прочтено и одобрено им. […] Очевидно, В. И. Ленин считал сектантов, несмотря на чуждую ему религиозность последних, одними из лучших сотрудников советско-коммунистической власти [2369] .
В новой версии Бонч-Бруевича, история Воззвания была сходной, но в его тоне теперь слышны оправдывающиеся ноты:
2369
Ив. Трегубов. Сотрудничество сектантов в советско-коммунистическом строительстве (вниманию XIII съезда РКП) — Известия, 27 мая 1924.
Владимир Ильич обратил внимание на сектантский творческий элемент и он позвонил в Наркомзем и просил обратить внимание на сектантов. В это время приехали с просьбой переселиться духоборы, молокане, новые израильтяне. И так как это был факт жизненный, то он обратил внимание на это и предложил Наркомзему, чтобы была составлена комиссия. В эту комиссию я был призван, я в Наркомземе не работал. И вот создалась комиссия и было написано воззвание, которое не принадлежит мне. Я знаю лично, и своими глазами видел, что это воззвание дано было на прочтение Ленину, который одобрил его и передал на визу Осинскому [2370] .
2370
OP РГБ, ф. 369, к. 36, ед. хр. 2. В рукописи Бонч-Бруевича 1933 года О том, как создавался декрет «К сектантам и старообрядцам, живущим в России и заграницей» (ОР РГБ, ф. 369, к. 37, ед. хр. 2) приоритет в составлении Воззвания тоже отдавался Ленину.
Все же для большевика Бонч-Бруевич был на редкость последователен. 26 июня 1945 Бонч-Бруевич вновь обратился к воспоминаниям о давнем Воззвании Наркомзема. По собственной ли воле он вдавался в эти объяснения или же кто-то у него об этом вновь спросил — неизвестно. Теперь его версия была такой:
В 1921 г., когда Владимир Ильич особенно усиленно был занят […] устройством коллективных хозяйств в национализированных помещичьих имениях, он совершенно самостоятельно обратил внимание на сектантские и старообрядческие общины.
Ленин затребовал сведения через Наркомзем и Наркомат внутренних дел, но там сведений не было, и из обоих мест обратились к Бонч-Бруевичу. Тот сообщил об этом по телефону Ленину. Последний, по словам Бонч-Бруевича, «выразил живейшую радость, что ко мне обратились официально». Доклад Бонч-Бруевича состоялся в конце сентября 1921 в кабинете Ленина; на нем были Дзержинский, Красиков, нарком земледелия Осинский, его сотрудники Михайлов и Чесунов, член коллегии Главсовколхоза Биценко. После доклада возражал Красиков, но его резко оборвал Ленин, сказав: «мы не будем заниматься сектантоедством». В итоге Ленин предложил Бонч-Бруевичу возглавить комиссию по составлению Воззвания. В составленный текст Ленин внес несколько поправок и предложил обсудить его с Осинским; тот, внимательно прочтя, распорядился печатать 50 000 экземпляров. Воззвание было широко распространено, и уже стали поступать просьбы сектантов о переселении и заявки о возвращении в Россию. «Все указывало на то, что дело должно было хорошо идти и широко развернуться […] Однако вся эта весьма плодотворная агитация вскоре должна была круто приостановиться». Сначала Красиков стал возбуждать вопрос о влиянии сектантов на население; потом стали говорить о политической неблагонадежности сектантов. Начались аресты сектантов, слухи о которых дошли до Америки. Те духоборы, которые вернулись на Украину, после столкновения с местными властями вновь уехали в Канаду, привезя туда недобрые вести. Поэтому переселение прекратилось. Враги сектантов скоро обнаружили себя как враги народа. С наказанием этих вредителей прекратились и преследования сектантов. Но замечательная мысль Владимира Ильича осталась до сих пор не осуществленной — так заканчивал Бонч-Бруевич эту историю [2371] .
2371
ОР РГБ, ф. 369, к. 36. ед. хр. 3.
Но важная попытка осуществить эту «замечательную мысль» все же состоялась. После ухода из аппарата Бонч-Бруевич, используя свои связи как в правительстве, так и среди сектантов, организовал под Москвой образцовый совхоз «Лесные поляны». Здесь, недалеко от подмосковных Горок, где прошли последние месяцы жизни вождя, и осуществился план передачи земли от помещиков сектантам. Согласно позднейшему рассказу Бонч-Бруевича, идея «Лесных полян» пришла Ленину в голову во время их совместной прогулки, когда Бонч-Бруевич еще управлял делами Совнаркома. Вокруг были «соседние имения маленькие», которые подлежали конфискации, и казенная земля. В ответ на пожелание вождя основать на этом месте образцовый совхоз его спутник отвечал немедленно: «я предполагаю все строить на лучших кадрах, для чего пригласить лучших специалистов. Я и сам понимаю это дело, поэтому уверен — все будет идти своим порядком» [2372] . Фраза не вполне ясная: животноводством Бонч-Бруевич, кажется, не занимался ни дома, ни в швейцарской эмиграции.
2372
В. Бонч-Бруевич. Как организовывался совхоз «Лесные поляны» — в его: Собрание сочинений. Москва: изд-во АН СССР, 1962, 3, 330; сектанты здесь, конечно, не упоминаются.
Архив доносит до нас более ценные подробности. По словам Бонч-Бруевича, в «Лесные поляны» пошли работать «давно известные мне сектанты „Начала века“», те самые чемреки. Работали они «прекрасно», и поэтому ими, по словам Бонч-Бруевича, интересовался Ленин [2373] . Так мы понимаем, что Бонч-Бруевич зашифровал в своих опубликованных воспоминаниях под формулами «лучшие кадры» и «дело», в котором он, Бонч-Бруевич, понимал. В ответ на запрос Ленина Бонч-Бруевич писал ему 2 августа 1921:
2373
ОР РГБ, ф. 369, к. 36, ед. хр. 3.