Хлыст
Шрифт:
Подпись Бонч-Бруевича стоит под множеством документов. Из дел, которые связаны с его личным вкладом в формирующуюся диктатуру, мы знаем два: реквизицию банков в декабре 1917 и переезд правительства в Москву. Против обоих не возражали бы друзья Бонч-Бруевича из сектантов, а перенос российской столицы из Петрограда в прямой форме выражал их «чаяния» [2323] . Культ Ленина, несомненным соавтором которого являлся Бонч-Бруевич, тоже был попыткой соединить народную веру и утопическую государственность. Об этом гадали, с разным знанием деталей и действующих лиц, разные наблюдатели. «История секты Легкобытова есть не что иное, как выражение скрытой мистической сущности марксизма» [2324] , — писал Пришвин. «Перенесение столицы назад в Москву есть акт символический. Революция не погубила русского национального типа, но страшно обеднила и искалечила его», — писал Георгий Федотов [2325] .
2323
Ср. интерпретацию переезда правительства в Москву как «символизирующего отказ от про-западного курса, начатого Петром I, в пользу старой московитской традиции» — Richard Pipes. The Russian Revolution. New York: Knopf, 1990, 595.
2324
Архив В. Д. Пришвиной. Картон: Черновики к Началу века, 13.
2325
Федотов. Русский человек, 87.
Как мы увидим, с некоторого момента необычные интересы Бонч-Бруевича стали в аппарате неуместны. Ленину пришлось им пожертвовать; но, как бывает в таких случаях, вынужденное расставание не ухудшило личных отношений между ними.
5 октября 1921 года Народный комиссариат земледелия принял воззвание К сектантам и старообрядцам, живущим в России и заграницей. Отпечатанный тиражом 50 000 экземпляров, документ был разослан по местам [2326] . Констатирующая часть, описывавшая временные трудности сельского хозяйства, сочеталась с необычными предложениями в адрес некоторых религиозных меньшинств, члены которых получали привилегии по отношению к другим категориям населения. Наркомзем предлагал им землю, конфискованную у владельцев во время событий 1917–1921 гг. В Воззвании говорилось:
2326
В этом виде, документ доступен в архивном фонде Бонч-Бруевича: ОР РГБ, ф. 369, картон 36, ед. хр. 1; тут же автограф рукой Бонч-Бруевича. В измененном виде и с подзаголовком «Из воззвания комиссии по заселению свободных земель сектантами и старообрядцами»: Известия, 19 октября 1921; опубликовано по архивному источнику в: А. Эткинд. Русские секты и советский коммунизм: проект Владимира Бонч-Бруевича — Минувшее, 1996, 19, 275–319 (приложение 1).
Рабоче-Крестьянская революция сделала свое дело. […] Все те, кто боролся со старым миром, кто страдал от его тягот, — сектанты и старообрядцы в их числе, — все должны быть участниками в творчестве новых форм жизни. И мы говорим сектантам и старообрядцам, где бы они ни жили на всей земле: добро пожаловать!
О черном переделе, как о важнейшей цели русской революции, ее деятели мечтали десятилетиями. Но если они обычно соглашались в том, у кого отбирать землю, то другая часть проблемы не получала ясного решения. Как распределять конфискованную собственность? Вопрос был важнейшим; в крестьянской стране он был равнозначен вопросу о смысле и целях революции. В очередной попытке ответить на него Наркомзем создает новый орган — Оргкомсект, или «Комиссию по заселению Совхозов, свободных земель и бывших имений сектантами и старообрядцами». В функции Оргкомсекта входил прием представителей общин, обработка их заявок и перераспределение земли в их пользу.
Чем отличались те, кто имел право на землю, от старых ее хозяев, которые такого права не имели? Объяснение было идеологическим. Русские сектанты издавна живут той самой коммунистической жизнью, ради вселенского торжества которой произошла революция. Текст Воззвания проводил аналогию между сектантами и коммунистами в мировой истории и утверждал родство между коммунизмом Советского правительства и коммунизмом русских сект. Старое государство преследовало сектантов так же, как оно преследовало большевиков; поэтому сектанты, подобно коммунистам, ушли в конспиративное подполье или эмигрировали, продолжая везде вести жизнь, соответствующую их взглядам; а теперь их, как естественных союзников и единомышленников, поддерживает Советская, тоже коммунистическая власть. Как говорится в документе:
Мы знаем, что в России имеется много сект, приверженцы которых, согласно их учения, издавна стремятся к общинной, коммунистической жизни. […] Народный Комиссариат Земледелия […] нашел настоящее время наиболее подходящим для того, чтобы призвать к творческой земледельческой работе эти […] сектантские и старообрядческие массы […] Относясь к ним с полным доверием, […] Наркомзем ждет, что сектантские общины выполнят свой долг перед родиной.
Воззвание Наркомзема не было первым признаком особой симпатии большевистского режима к русскому сектантству [2327] . В начале 1919 года Совнарком принял Декрет об освобождении от воинской повинности по религиозным убеждениям [2328] . В подготовке Декрета вместе с высшим руководством большевиков участвовал Объединенный Совет религиозных общин и групп (ОСРОГ). Компромисс был принят в результате личных переговоров между Лениным и руководителем Объединенного Совета, лидером толстовского движения Владимиром Чертковым. Декрет имел сугубо гуманитарный характер; сознательно уклонявшиеся от военной службы были безвредны для новой власти именно потому, что исповедовали ненасилие. Декрет не исполнялся на местах, и практический его результат был ничтожным. Бонч-Бруевич, успокаивая своих идейных противников внутри партии, признавался, что на основе этого декрета получили освобождение от военной службы всего 657 человек за 5 лет [2329] . Однако ОСРОГу удалось сформировать централизованную структуру, включавшую сам Совет в Москве, его экспертов и больше 100 уполномоченных на местах.
2327
Об ожиданиях некоторых сектантских общин, в частности баптистов, после Октябрьской революции см.: Richard Stites. Revolutionary Dreams. Utopian Vision and Experimental Life in the Russian Revolution. New York: Oxford University Press, 1989, 121–122. В ранней работе (Ethel and Stephen D. Dunn. Religion as an Instrument of Culture Change: The Problem of the Sects in the Soviet Union — Slavic Review, 1964, 23, 3, 459–478) советологи из Беркли, не зная многих документов, прослеживали сотрудничество большевиков с сектами и датировали разрыв между ними 1927 годом.
2328
Декреты Советской власти. Москва, 1968, 4, 282–283; историю этого декрета см.: А. И. Клибанов. Сектантство и строительство вооруженных сил Советской республики — в его кн.: Религиозное сектантство и современность. Москва: Наука, 1969,188–209; Марк Поповский. Русские мужики рассказывают. Последователи Л. Н. Толстого в Советском Союзе. London: Overseas Publications, 1983; примечания Д. И. Зубарева, А. Б. Рогинского в кн.: Воспоминания крестьян-толстовцев. 1910–1930-е годы. Москва: Книга, 1989, 465–468; Alexander Fodor. A Quest for a Non-Violent Russia. The Partnership of Leo Tolstoy and Vladimir Chertkov. University Press of America, 1989, 164–172.
2329
Приложение к стенографическому отчету о XIII съезде РКП(б). Материалы секций и комиссий. Москва: Красная новь, 1924, 83.
В 1919 году в 7-м Всероссийском съезде Советов участвовал делегат «от сектантов-коммунистов». Это был Иван Трегубов, бывший студент Московской духовной академии, потом один из лидеров толстовского движения. На съезде Советов Трегубов говорил делегатам:
Мы, сектанты-коммунисты, приветствуем вас за то великое и святое дело коммунизма, […] которому мы также давно служим […] Мы желаем сотрудничать с вами в деле насаждения коммунизма […] Мы не будем упрекать вас, а вы не упрекайте нас за то, что вы и мы идем к коммунизму разными путями [2330] .
2330
Цит. по: Ив. Трегубов. Сотрудничество сектантов в советско-коммунистическом строительстве (вниманию XIII съезда РКП) — Известия, 27 мая 1924.
В 1920 году из Швейцарии вернулся другой влиятельный толстовец, Павел Бирюков, друживший с Лениным еще во время женевской эмиграции последнего [2331] . Когда-то, двадцать с лишним лет назад, все они — Чертков, Бирюков, Трегубов и Бонч-Бруевич — вместе вели кампанию в защиту духоборов, которая кончилась эмиграцией сектантов и ссылкой их защитников.
В ноябре 1920 года Бирюков и Трегубов составили проект документа, который должен был дать привилегии русским сектантам уже не в отношении военной службы, но в экономической и политической областях. По-видимому, около года спустя именно этот текст лег в основу Воззвания Наркомзема. Здесь признается, что «строительство жизни на новых коммунистических началах» встречает в крестьянской массе «непреодолимое препятствие»; но авторы знали, как его преодолеть. Хоть крестьянство в целом «принимает Советы, но отвергает коммунию» — среди крестьян есть «элемент, который охотно идет навстречу коммунистическим замыслам правительства». Элемент этот — сектанты. Именно они дадут пример новой жизни, который увлечет за собой инертное большинство русского народа. По мнению Бирюкова и Трегубова, сектантство — «сознательная, разумно-религиозная часть русского народа», которая «не только не сопротивляется коммуне, но сама создает коммуны, и притом образцовые». Документ полон духом военного коммунизма, бескомпромиссного строительства общинной жизни в масштабах страны. Революция дала новый толчок развитию крайних сект, и они готовы к сотрудничеству с режимом, осуществляющим их чаяния.
2331
Бывший глава издательства «Посредник», защитник малеванцев (П. Бирюков. Малеванцы. История одной русской секты — Что такое сектанты и чего они хотят? Москва: Посредник, 1906) и автор основополагающей биографии Льва Толстого (П. Бирюков. Лев Николаевич Толстой. Биография. Москва: Посредник, 1911, 1–2), Бирюков написал позднее любопытную книгу, в которой учение Толстого сближается с восточными религиями (Paul Birukoff. Tolstoi und der Orient. Zurich: Rotapfel, 1925). По отзыву сына Толстого, Бирюков «был и есть самый умный, порядочный и дельный из всех толстовцев» — Л. Л. Толстой. В Ясной Поляне. Правда об отце и его жизни. Прага: Пламя, 1923, 95.
Поощряемые теперь коммунистическим строем, они еще энергичнее, чем прежде, стали строить свою жизнь на коммунистических началах […]. Естественно предполагать, что этот коммунистический элемент крестьянства станет мостом, соединяющим коммунистическое правительство с крестьянством [2332] .
1920 годом датируется отдельная Докладная записка Павла Бирюкова Об издании ежемесячного журнала «Сектант-коммунист»:
Известия, происходящие из различных местностей Российской республики, указывают на вновь возникающее серьезное коммунистическое движение среди крестьянства. По исторически сложившимся условиям жизни русского народа, движение это весьма тесно связано с сектантским движением. В земледельческие коммуны группируются: толстовцы, молокане, добролюбовцы, малеванцы, Новый Израиль, баптисты, евангелисты, трезвенники, мормоны и многие другие […] Во многих этих группах назрела потребность федеративного объединения вокруг одного общего центра. Разумным центром этим должна быть Москва. […] Слово «Коммунист» не означает, что журнал издается РКП, а лишь то, что группа читателей и издателей, основывая журнал, стремится к коммунистической, общинной жизни. Слово «Сектант» не означает основание какой-либо новой секты, а лишь то, что орган этот объединяет сознательных религиозных людей русского народа, в просторечии именуемых сектантами […] Такой орган послужит к объединению сектантских коммунистических групп, окажет могучую поддержку в борьбе с капитализмом [2333] .
2332
П. И. Бирюков, И М. Трегубое. Докладная записка об отношении Наркомзема к сельскохозяйственным коммунам русских сектантов. РО РГБ, ф. 369, к. 447, ед. хр. 14; опубликовано в: Эткинд. Русские секты и советский коммунизм: проект Владимира Бонч-Бруевича (приложение 2).
2333
ОР РГБ, ф. 369, к. 377, ед. хр. 18.
В марте 1921 в Москве под контролем правительства был проведен Всероссийский съезд сектантских сельско-хозяйственных и производственных объединений. Большинство делегатов оказались баптистами, что отражало реальную расстановку сил в русском сектантстве этого столетия. Но «мелкобуржуазные» требования протестантов совершенно не удовлетворили большевистское руководство. В специально написанной брошюре Бонч-Бруевич назвал этот съезд «кривым зеркалом сектантства», и еще агрессивнее реагировал Ленин [2334] . Бирюков и Трегубов, однако, продолжали сотрудничать с большевиками и верить, что те своими делами осуществляют сектантские чаяния. Надеялись ли они, что их сотрудничество с не вполне определившимся режимом повернет его в этом благом направлении? Был ли то тактический прием, с помощью которого авторы надеялись облегчить положение толстовских и сектантских общин? В любом случае, информация Бирюкова и Трегубова могла казаться утешительной тем, кто сделал революцию во имя русского народа, а теперь чувствовал свое одиночество в кремлевских стенах. Характеризуя русских сектантов как коммунистов и оценивая их численность многими миллионами, Бирюков и Трегубов показывали, какими огромными, тайными, дружественными ресурсами располагает Советская власть. И оценка численности сект, и характеристика их коммунистических убеждений были в равной степени преувеличенными; но в Кремле нуждались именно в такой информации, которая, будь она достоверной, оправдала бы многое. Через Бонч-Бруевича попадая прямо на стол к высшему руководству, эти бумаги вновь внушали надежду: внутри народа есть тот самый ‘народ’, ради которого весь народ, включая даже и руководство, шел на революционные жертвы.
2334
В. Д. Бонч-Бруевич. Кривое зеркало сектантства. Москва, 1922; о реакции большевистского руководства и в частности Ленина на этот съезд см.: Клибанов. Сектантство и новая экономическая политика — в его: Религиозное сектантство и современность. Москва: Наука, 1969, 228–230.
Вся эта шести- или десятимиллионная масса русского сектантства разбросана по всей России, Украине, Кавказу и Сибири. Наиболее значительные группы географически располагаются так: на юго-западе России преобладает штундо-баптизм, род русского протестантства с левой, коммунистической ветвью малеванщины (в Киевской и Могилевской губ[ерниях].)
Юго-восточная часть России, Донская область, Средняя и Южная часть Поволжья, до Нижегородской и Тамбовской губернии включительно, заселена различными толками молокан. Донская, Кубанская и Терская области покрыты общинами Старого и Нового Израиля, «людей божьих» и др.
Также богата сектантами Оренбургская губерния и Уральская область (дурмановцы, балабановцы и др.). В Пермской губернии по уральским заводам распространена секта иеговистов.
По Волге, кроме молокан, значительные группы представляют: евангельские христиане, баптисты, адвентисты, еноховцы, мормоны, добролюбовцы, толстовцы, меннониты.
В центре и на севере России организовались коммуны так называемых «народных трезвенников», последователей Чурикова и Колоскова.
В последнее время во многих местах России стало усиленно распространяться свободно-христианское и коммунистическое учение, тождественное учению духоборов и Л. Н. Толстого. […] Число их велико, но точно неизвестно. Это самое радикальное течение сектантства [2335] .
2335
П. И. Бирюков, И. М. Трегубов. Докладная записка об отношении Наркомзема к сельскохозяйственным коммунам русских сектантов. РО РГБ, ф. 369, к. 447, ед. хр. 14; опубликовано в: Эткинд. Русские секты и советский коммунизм: проект Владимира Бонч-Бруевича (приложение 2).