Хмарь
Шрифт:
А началось все это, три дня назад с разговора с местным авторитетом Толиком Толстопузом. К нему заезжали знакомые с Дубны и тот, после разговора, заскочил к нему перетереть за дела. Припарковав свой огромный джип вплотную к Игнатьевскому забору, Толик бесцеремонно надавил на клаксон, привлекая к своей персоне внимание всех соседей. На удивление, вместо ожидаемого лая местных собак, где-то вдалеке одиноко тявкнула какая то псина. Странно! От жары что ли вялые стали подумалось тогда Павлу Арсеньевичу.
Выйдя во двор, он открыл тяжелую калитку из переплетенных стальных прутьев и отступил в сторону, запуская массивную фигуру Толика к себе на участок.
Толика, несмотря
– Здорово Арсенич! – огромная клешня Толика обхватила протянутую ладонь Игнатьева и стала ожесточено трясти ее. – Как сам дорогой? Есть чего-нибудь попить? А то сейчас сдохну от этой жарищи!
Толик был одет в короткие шорты и майку алкашку с потертым олимпийским мишкой на груди. На ногах с давно нестриженными ногтями были надеты модные кожаные сандалии, под мышкой была зажата пухлая барсетка. Про чего-нибудь попить он конечно же имел ввиду не воду, а охлажденную баночку Пепси или Колы.
– Проходи Толюнь! Для тебя всегда найдется! – тщательно заперев калитку, Игнатьев направился за бесцеремонно топающему к его дому Толику.
Зайдя на просторную террасу, Толстопуз небрежно кинув барсетку на диван, плюхнулся на свое любимое кресло подле окна. Сходив на кухню, Игнатьев, вернулся держа в одной руке банку Пепси, а в другой же бутылку Клинского.
– Тебе не предлагаю, за рулем же!
– Да брось! Ментов тут все равно нет! А в город и не податься нынче!
– Так тебе принести? – Игнатьев развернулся, собираясь сходить за пивом, но тут же обернулся в непонимании. – В смысле не податься Толь? Что-то случилось? Проблемы какие-то, почему не пускают?
– Типун тебе на язык Арсенич! – Толстопуз резво сплюнул три раза через плечо и перекрестился, словно речь шла о чем то богохульном. – Тащи пивас, ща приколю тебе расклады.
Игнатьев поспешил за пивом, а Толик, выудив из кармана пачку Мальборо закурил. На террасу выползла Игнатьевская теща Вера Михайловна, скукоженная старушка лет семидесяти. Натянув на нос очки, она поглядела сквозь них на развалившегося в кресле Толика, и покачав головой двинулась обратно в гостиную.
– Здравствуйте Вера Михайловна! – Толстопуз пустил вслед удаляющейся старушке струйку дыма. Та промолчала в ответ. В отличие от Игнатьева, она считала Толика отъявленной шантрапой и бездельником. Не успела она удалиться, как вернулся Игнатьев с бутылкой холодного пива. Откупорив зажигалкой бутылки, они чокнулись и сделали по глотку.
– Ох хорошо! А то в магазине холодильник сломался и все! Теперь не прохладительные напитки а ссанина из под козла там!
– А чего с городом то? – Игнатьева всерьез заинтересовала эта тема. Если это касалось лишь Толика это одно, а вот если что-то глобальное, то тогда у него могли случиться проблемы. У Игнатьева имелся мелкий бизнес в Дмитрове, Вербилках а так же много всяких иных дел в той же Дубне. Как раз сегодня вечером ехать туда собрался, проведать пару сдаваемых им квартир и собрать денег с квартирантов – пронырливых вьетнамских предпринимателей. Запомнить их рожи было для Игнатьева делом невыполнимым, поэтому всякий раз вломившись в квартиру, он хватал первого попавшегося вьетнамца за шкирман и требовал причитающуюся за месяц квартплату.
Хлебнув пивка, Толик глубоко затянулся и затушил окурок в стеклянной пепельнице.
– А с городом то чего то не очень! Перекрыты все дороги Арсенич! В натуре перекрыты! Мусора да вояки! Все при оружии! Ни на что не ведутся! Ни в какую! Я им и угрожал и бабла предлагал и фамилии нужные называл! Им похрену! И рожи все в масках!
– Омон что ли?
– Да не! Не маски шоу! В защитных масках они! В респираторах!
Игнатьев занервничал. Какое-то нечистое дело вырисовывается. Непонятное! С чего бы воякам и ментам их захолустье изолировать? Люди пропадать стали- да! Поисковые отряды какие-то по лесу вроде бродили вместе с родителями пропавших мальчишек. Так кордоны то зачем? Чай люди не бежали, а пропали!
– А кореша как твои проехали?
– Да без проблем! А вот обратно хрена лысого их выпустят! Хорохорились правда что все зарешано у них, да только не верится что-то мне Арсенич! Думаю ночевать они в Шиловке останутся! Там у Батрака дом свой имеется! Завтра сгоняю, поржу над ними.
– Хм! – Игнатьев разом отпив пол бутылки, вздохнул. Выудив из пачки сигарету, закурил. – Сам то чего думаешь? Что за беспредел? Почему кордоны поставили?
– Да ясен день! Походу кого-то ищут из местных! Кто-то здесь захотел пришкерится, вот мусора и рыщут! Сегодня оперов видел, у нас тут трутся на Волжаке черном, и у станции еще одни ряженные
на такой же тачке нос свой везде суют.
– Кого им тут искать то?
– А поговаривают маньяк тут завелся! Ты про Чикатило и Фишера слышал?
– Ну да! В газете читал! Нелюди!
– Так вот у нас такой же объявился! Вот люди и пропадают!
– Ты в натуре или так? Страха навести?
– Да когда я тебе порожняка гнал Арсенич! – Толик залпом допил бутылку и с шумом поставил ее на стол.
Игнатьев поднялся, сказал Толику, что сейчас вернется, а сам, зайдя в дом, крикнул жену. Жена, одетая в цветастый халат, выпорхнула из кухни, где готовила обед.
– Дети где?
Лена, кивнула головой на второй этаж.
– Мальчишки видик смотрят! Машка за домом играется!
Подойдя к жене вплотную Игнатьев прошептал ей на ухо.
– На улицу никого не выпускай! Говорят маньяк у нас тут завелся! Поняла!
По испуганному лицу жены Игнатьев понял, что точно поняла.
– Только смотри родителям не ляпни! Потом достанут панику наводить!
Вернувшись к Толику, Игнатьев увидел, что тот уже поднялся и подхватив барсетку, собрался уходить.