ХМАРА
Шрифт:
-Ка, ка, как так? Не понимаю, этого не может быть, ты же не ведун.., - ведьма замолчала, а я украдкой огляделся по сторонам. Полукольцо эльфов повернулось в нашу сторону. Они медленно приближались, сжимая круг. Мой план, пусть и по- иному, но начал воплощаться в жизнь. Может, рвануть вперед и изрубить на куски ведьму, пока она находится в шоке? А что это даст? Только героическую гибель от неминуемо выпущенных стрел. Факт. Ведь, двинув к Нурингии, я выйду за пределы эльфийского полукольца, и уже вряд ли смогу возвратиться обратно. Нет, пожалуй, я останусь на месте, даже немного отступлю назад. В моих руках раздалось сладкое позевывание, затем заспанный голос поинтересовался:
-По какому поводу жгут кошку?
– этот гад, оказывается, еще и запахи чует.
– О, эта очаровательная женщина пользовалась неисправным электрофеном?!
-Электрофеном???
– в моем мозгу щелкнуло. Откуда эта железяка знает про такие вещи?
-Ага!
– голос взревевшей ведьмы вывел меня из размышления.
– Имя! Ты, - она ткнула в меня дымящимся пальцем, - человечишко, сказал мне ложное имя. Да как ты смел, обмануть приютившую тебя женщину? Да я тебя в порошок, да я тебя в лепешку, в
– отброшенная целой серией розово-алых молний, она отлетела в близлежащий кустарник. А из-за деревьев показалась разъяренная бабка Матрена. За ней, едва поспевая и неистово размахивая посохом, вприскочку мчался отец Клементий, другой святой отец осторожно выглядывал из-за большой разлапистой ели. Я усмехнулся и, крутанув мечом над головой, ринулся в гущу врагов.
-Что, опять драться? Ну, уж, дудки!
– возмущенно проскрежетал окончательно проснувшийся меч и, вывернувшись из моих рук, юркнул в уютное нутро ножен. Я рванул его вверх, но он будто прилип к их внутренней поверхности.
-Вылазь, враги рядом!
– я рванул изо всех сил, и на этот раз вытянул его на пару сантиметров
-Не-е, я не буду, - привычно пронудил Судьбоносный, ни в какую не желая вылезать из своего уютного гнёздышка, - драться с какими-то простолюдинами, - он на мгновение смолк, лупанув глазом в сторону замешкавшегося противника.
– Тьфу, даже еще хуже, лесными эльфами. Это меня крайне не достойно.
– Он дернулся и с громким лязгом вошёл в свое убежище.
-Ты, кусок дрянного металла, вылезай сейчас же!
– В ответ молчание.
– А, черт бы тебя побрал!
– громко ругнувшись, я ухватил рукоять меча, висевшего с другого бока, старого, ни в какую не затачивавшегося, но испытанного. Подаренный Дракулой булатный меч легко вышел из ножен и, будучи вскинутым вверх, засиял на удивление чистым и ясным светом. Но и эльфы тоже зря времени не теряли. Они вскинули луки, но тут же, опомнившись, аккуратно отложили их в сторону. Мой план неожиданно легко удался, но легче мне от этого не стало. Тощий эльф, неосторожно выступив поперед своих товарищей, оказался в пределах досягаемости. Я взмахнул клинком и замер. Оставалось сделать еще один шаг и ударить. Но я был к этому не готов. Странные чувства боролись в моей душе. Мне не единожды приходилось встречаться с врагом лицом к лицу, разряжая свой автомат в сердце противника, но убивать вот так: размешивая тела в крови, рубя на право и налево живую плоть, такого мне ещё делать не приходилось. Я замешкался. Тем временем три десятка эльфов, обнажив длинные клыки в зверином оскале и плотоядно улыбаясь, двинулись в мою сторону. Кажется, они хотели меня скушать. И в этот момент я увидел, что в них не осталось ничего человеческого. Эльфы стали больше похожи на дикого зверя, чем на человека. Их пасти раскрылись ещё шире, и в моей душе не осталось ни малейшего сожаления. Я быстро шагнул вперёд и ударил. Бордовая кровь хлынула из разрубленной груди эльфа и крупными каплями покатилась вниз по затрепетавшими под ней листьям папоротника. Не останавливаясь, я отпрыгнул в сторону и снова ударил. Тяжело раненная зверюга, взвыв, бросилась наутек. Присев, я принял на клинок третьего, тут же выдернул его и, скользнув вправо, нанес колющий удар в колено четвёртому, сзади навалились сразу двое. Чёрные когти одного скользнули по моим плечам, оставляя длинные светлые полосы на принявшей на себя удар кожанке. Я увернулся от второго урода и, упав на спину, ударил первого из нападавших пятками, затем перекатился и вновь оказался на ногах. Еще одного, вынырнувшего из-за ближайшей берёзы, достал косым продольным ударом. Держась за разрубленный бок, эльф свалился под дерево. Меня окружали. Сделав три коротких взмаха, я прорубился сквозь толпу врагов и, отбежав чуть в сторону, перевел дух. И тут же за это едва не поплатился. Среди озверевшего "лесного народца" нашелся один сообразительный. Он, моментально схватив чей-то лук, нацелил остриё стрелы в мою голову. Меня спасло только то, что эльф слишком спешил и не рассчитал собственной силы. Тетива, жалобно тренькнув, лопнула точно по середине. Он кинулся за другим, валявшимся под ногами "средством дистанционного уничтожения", но не успел. Я, размахивая мечом, уже вертелся в куче его приятелей. Кровь заливала руки, брызгала на лицо, ручьями стекала в траву. Отражая безумные атаки противника, я одним глазом продолжал следить за вторым участком боя, где в не менее ожесточенной схватке сошлись маги.
Бездарная Нурингия, подкрепленная мощью неведомого артефакта, беспрестанно атаковала. Я видел, как её огненные шары, разливая по округе темно-фиолетовое свечение, беспрерывно бьют в раскалившуюся докрасна защитную сферу, созданную бабушкой Матреной. Сфера матово мерцала. Чувствовалось, как с каждым ударом истончаются, истаивают, оплывают её стенки.
"Тихоновне долго не продержаться", - мелькнула в моей голове страшная мысль, и я едва не прозевал удар топором, нанесенный сбоку одним из озверевших приятелей Нурингии. Это был опять всё тот же сообразительный эльф. Он уже успел где-то разжиться тяжелым топориком и вот теперь, весело размахивая им, наседал на меня справа, вместе со своими товарищами пытаясь добыть себе толику свежего мяса. Но всё дело было в том, что самому мясу становиться их ужином как-то не хотелось. Я изловчился и в несколько мгновений срубил сразу троих. Я отпрыгнул в бок и огляделся. Увидел, что противостоящих мне эльфов осталось не больше полутора десятка, я вновь кинулся в атаку. Всё шло неплохо, но вдруг удача от меня отвернулась, а извечная Заподлянка вынырнула на поверхность в виде внезапно запнувшейся о выступающее корневище ноги. Я упал на спину и, крутанувшись через плечо, попробовал откатиться в сторону, но опоздал. Сразу трое уродов, прыгнув на грудь, прижали меня к земле, а четвёртый гад, всем весом навалившись на руку, державшую меч, попытался дотянутся зубами до моей шеи. И это ему бы наверняка удалось, если бы не вовремя подоспевший отец Клементий. Его посох трижды взлетел над головой, и три бездыханных тела тряпичными куклами повалились на землю. Голова четвертого оказалась крепче. Посох треснул
-Яге помоги!
– прокричал я, вместо благодарности за спасение отдавая ему новое приказание. Клементий молча кивнул и, бросив обломок посоха, быстро засеменил в сторону ожесточенно сражающихся бабок. Его густая борода сердито топорщилась, из груди вырывался боевой клич: святой батюшка на ходу снял и быстро перехватил наподобие дубины свой тяжёлый серебряный крест. А я, шалея от кровавой бани, вновь замахал мечом. В какой-то момент все противостоящие мне противники дрогнули, и в благоговейном ужасе глядя в мою сторону и тихо поскуливая, подались назад. Я даже не сразу понял, что причина этого страха вовсе не я, а некто, стоящий за моей спиной. Наконец до меня дошло, я обернулся и обмер. Позади стоял, тихо хихикая, огромный, красно-бордовый демон. Он скалил свои острые клыки, с которых капала кровавая пена, и выпускал из раздувающихся ноздрей коричнево-розовый, смрадный дым. Исчадие ада, словно глотающая яйцо змея, распахивал свою пасть всё шире и шире. Вот она стала как волейбольный обруч, вот - с экран приличного телевизора, вот выросла до размера двери. Демонический хохот пронеся над окрестностями.
Но во мне всё ещё бушевала злоба, я был не в том состоянии, что бы спасовать перед каким-то демоном. Неожиданно для самого себя я опустил меч и, повинуясь какой-то прихоти, подскочив к демону, со всей силы дал ему пинка. Проделав этакое безобразие, я отпрыгнул в сторону и, упав через плечо, перекатился влево, ожидая немедленного ответного хода, но демон неожиданно взвыл и стал стремительно уменьшаться. Через пару мгновений передо мной стоял все тот же Пантелемон Савелыч и, подвывая, с выражением величайшей обиды на морде, держался за отбитую задницу.
-Ах, ты сволочь!
– вскочив на ноги, я взмахнул мечом, но Морок вновь оказался проворнее. Я плюнул, видя, как исчезает, уносится ветром скрывшее его серое облако и повернулся лицом к еще оставшемуся за спиной многочисленному противнику. Но рядом никого не было. Эльфы, наконец смекнув, что им тут ничего не обломится, забрав оружие и побросав раненных, уже уносили свои длинные ноги. Я на мгновение задержался, что бы немного оглядеться и не ломить незнамо куда сломя голову.
А бой меж волшебницей и колдуньей постепенно входил в свою решающую стадию. Бабка Матрена в купе с отцом Клементием медленно, но уверенно теснили старую колдунью к крутому обрыву, оставшемуся здесь от старого высохшего русла реки. Сама ведьма, ожесточённо размахивая конечностями, торопясь, творила заклинание за заклинанием и из-под её рук выходили то черные безобразные чудовища, то желтые высохшие скелеты, то зеленые богомолоподобные существа. И те, и другие, и третьи нескончаемой вереницей двигались на медленно наступающих товарищей, на Матрену Тихоновну и Клементия Батьковича, но их это, похоже, совершенно не смущало. Они, казалось бы, без труда разделывались с этими исчадиями тьмы, поставив дело убиения не убиенных на поток. Яга делала легкий пас рукой - и очередное творение злой воли, пошатываясь, брело в сторону святого батюшки, где получив от отца Клементия крестом по куполу, осыпалось прахом. Любо- дорого. Да-а, ведьма и священник, действующие заодно, это я вам скажу- страшная сила! Решив, что там и без меня прекрасно разберутся, я двигался к ним неспешно, ленивой походкой бездельничающего интеллигента. И едва не прозевал момент, когда понявшая, что ей с нами не совладать, Нурингия, сорвав с запястья черный, дымящийся от совершенных заклятий артефакт, с проклятиями швырнула его в нашу сторону, целясь прямо в голову моей спасительницы. Не понимая, что к чему, но по наитию догадавшись, что если черный браслет попадет в цель - произойдет нечто страшное, я распластался в прыжке и, вытянув вперед клинок, подставил его остриё под удар летящего по воздуху артефакта. Раздавшийся вслед за этим грохот, сравнимый с грохотом пушки, едва не разорвал мои барабанные перепонки. Взрывной волной меня швырнуло на спину, проволокло по земле и впечатало в дерево. Голова гудела, в глазах двоилось, во всём теле распространилась противная слабость, а тошнота скользким комком подкатила к горлу.
-Ни фига себе!
– присвистнул я, когда, очухавшись и поднявшись на ноги, обнаружил в своей руке только закопчённую рукоять меча с торчавшим из неё маленьким, оплавленным обломком клинка. Мощность взрыва была невероятной. Как при этом никого не убило, было непонятно, но сознавать это было приятно. Жизнь вообще приятная штука. Я поднялся на ноги и вновь неторопливо осмотрел поле боя: отец Клементий, "окрестив" последнего из нападавших, тощеватого, но зубастенького уродца, смачным ударом, заставшим оного обратиться в прах, теперь вязал тонкой веревкой впавшую в прострацию Нурингию. Её глаза, выкатившись из орбит, взирали на мир в полном обалдении. Непонимание произошедшего, творившееся в его черепушке, было столь велико, что граничило с умопомешательством. Я сделал пару шагов вперёд, но мне мал - мала подурнело, и я, приглушённо ругнувшись, был вынужден опуститься на корточки. А Яга, наконец-то покончившая со своей противницей, вздыхая да охая, спешила в мою сторону.
- Колюшка, живой ли, не раненный ли?
-Да живой, живой, так, малость контуженный. Но пройдет, вот поблюю разок и пройдет.
-Да что ж ты такое говоришь, касатик! Сейчас мы тебя живо к жизни-то возвернём!
– Яга нагнулась и, сорвав широкий лист какой-то росшей под ногами травы, приложила его прохладную поверхность к моему разгорячённому лбу.
-Сейчас травка-то придорожная всю хворь и вытянет, - ласково поглаживая меня по голове, проговорила она. И действительно, тошнота и слабость сразу пошли на убыль. Через минуту я почувствовал себя бодрым и отдохнувшим, только в ушах по-прежнему противно звенело. Ведя пленённую Нурингию в поводу, к нам приблизился наш доблестный священник. Остановившись напротив, он довольно улыбнулся и, сняв с головы свою шапочку, поскребыхал всей пятерней вспотевшую лысину.