Хо-хо-хо! Или Дед Мороз по вызову
Шрифт:
— Ах, — вырывается непроизвольный полувздох, полустон. Меня снова накрывает паника. — Не надо.
Его палец сдвигает трусики и протискивается между складочек, и меня пронзает током. Мелкие иголочки впиваются в каждую клеточку моего тела.
— Мокрая, сочная пампушечка, — мурлыкает мужчина. — Расставь ножки пошире.
Меня снова начинает трясти, но Тихомиров крепко держит меня за бедра, не давая шевелиться. И вот уже его язык во мне. Подчиняюсь и расставляю ноги. Язык дразнит и вылизывает мою плоть. Выгибаю
С каждым движением он проникает все глубже, пока не оказывается там, где ему и положено быть. Мужчина не останавливается. Он двигается медленно, наслаждаясь каждым моментом. В его движениях нет никакого напора, только плавность и нежность. По моим бедрам течет смазка. Не выдержав, я вскрикиваю, и он замирает.
— Что, понравилось? — насмешливо спрашивает он и целует меня в губы.
— Дааааа... — я чуть не плачу от наслаждения.
— Я тоже хочу, чтобы мне было хорошо, — Игнат нависает надо мной, его руки сжимают мои бедра.
Он входит в меня быстро и резко, боль пронзает, и я кричу, сжимая пальцами его плечи и проваливаясь в темноту. Когда я открываю глаза, боли уже нет, а низ живота распирает от наполненности.
— Савельева, ты меня так не пугай, — шумно дыша, говорит Тихомиров.
Чувствую, как он погружается в меня. Медленно, плавно. Он не торопится, смакуя каждую секунду этого наслаждения. Игнат медленно выходит из меня, потом снова толкается. Слышу его прерывистое дыхание. Он ласкает языком шею. Губы нащупывают пульсирующую жилку и впитывают мой пульс. Кажется, что все это происходит во сне, ибо никогда прежде я не испытывала ничего подобного.
— Савельева... — стонет он. — Никогда не думал, что когда-нибудь трахну заучку нашего класса...
Я даже не замечаю, как пропускаю мимо ушей его слова. Он начинает двигаться внутри меня медленно и размеренно, погружаясь на всю длину. От каждого толчка я вздрагиваю и начинаю двигаться ему навстречу, нанизываясь на него.
— Пожалуйста, — шепчу я, — Пожалуйста, пожалуйста... — Игнат наклоняется ко мне, его глаза горят желанием.
Внезапно мужчина отстраняется и переворачивает меня на живот, пристраиваясь сзади. Сперва он целует меня в шею, потом нежно прикусывает кожу на пояснице. Его руки скользят по моей спине, гладят и ласкают, спускаясь к ягодицам. Схватив меня за бедра, он вонзает своего монстра во влагалище до упора. Я чувствую, как он наполняет меня, и в то же время его член бьется о мои внутренности, заставляя меня кричать и извиваться.
— Еще немного, — рычит Игнат. Он сильнее сжимает мое тело, вгоняя свой член еще глубже.
Я снова приближаюсь к пику наслаждения, когда слышу еще один звериный рык Тихомирова и чувствую внутри себя его подрагивающий член. Мои внутренние мышцы начинают сокращаться, оргазм взрывается у меня внутри, и горячая волна накрывает с головой. Резкий толчок
4
4
— Селезнева, ну ты, мать, даешь, — Игнат, тяжело дыша, падает рядом со мной на маты.
— В смысле? — на душе прямо так потеплело, что я смогла так впечатлить свою первую юношескую любовь.
— Как ты умудрилась дожить до двадцати трех лет целкой? — он приподнимается на локте и поворачивается ко мне.
Кровь бросается в лицо, а руки тянутся в поисках чего-нибудь тяжелого, а за неимением такового отвешиваю увесистую оплеуху своему бывшему однокласснику и своему первому мужчине.
— Тихомиров, ты точно дурак! — рявкаю я и вскакиваю с матов. — Тебя это сейчас больше всего беспокоит?
— А че я такого сказал? — вот сейчас он точно тот Игнат, которого я знала с первого класса.
На ощупь по стеночке иду в направлении кабинета физрука, потому что помню, что у него в столе есть аптечка и влажные салфетки. Надо же себя как-то в порядок приводить. Может, еще и штаны какие-нибудь у него экспроприирую, чтобы до дома добраться?
Щелкнув выключателем, быстро беру, что мне необходимо, привожу себя в порядок, стягиваю рваные колготки и надеваю спортивные штаны, которые весьма опрометчиво Альберт Валентинович оставил на спинке стула.
— А что ты там говорил про заучку? — как-то случайно вспоминаю я, выходя из кабинета физрука.
— Да, так ничего, — в свете фонаря вижу, как Тихомиров натягивает брюки и толстовку. — И вообще, что-то я с тобой тут подзадержался. У меня ж еще сегодня в клубе новогодний корпоратив. Поэтому побегу. Рад был тебя видеть.
— Далеко собрался? — с издевкой спрашиваю я. — Дверь-то закрыта.
— Так, твои ж ученички ключ мне оставили, — Игнат забрасывает в сумку, колонку, которая, наконец-то, замолчала и топает к двери. — Сказали, чтобы я потом его тебе отдал.
— Ах ты, скот! — я бегу за парнем, спотыкаюсь о разбросанные мной туфли, и снова чуть не лечу носом вниз. — Тихомиров, ты козел! — кричу я ему в спину, хватаю туфлю и запускаю ему в спину.
Он быстро открывает дверь, и именно в этот момент моя увы, не хрустальная туфелька застревает в сетке баскетбольного кольца, которое висит аккурат над выходом.
— Трехочковый, — говорит Игнат, взирая на мою телепающуюся у него над головой обувь. — Наверное, в универе ты по физкультуре была отличницей.
Я подхватываю вторую туфлю и уже замахиваюсь, но Тихомиров уже исчезает за дверью. Вот тебе и первый раз… Вот тебе и романтика…
Еще подходя к учительской, я слышу, что мой телефон уже просто разрывается, и мне приходится ускориться.
— Да, Яна Евгеньевна, — запыхавшись, отвечаю я.
— Ирина Николаевна, вы почему не отзвонились? — с наезда начинает завуч. — Вы обязаны были доложить, что дети покинули школу и убрали аппаратуру.
— Все ушли, всё убрали, — злобно рычу я.