Хобби Сереги Костикова
Шрифт:
– А то, что, благодаря моему уникальному эксперименту, эти копии знают, что делается с их прототипами! Мы не слышим, что они говорят, но можем читать записи.
На острове-пляже рядом с Борисычем встал Фуфел, призывно замахал руками и даже пару раз подпрыгнул.
– Наверное, тоже что-то хочет написать, – догадался скульптор и перенес к его ногам тетрадь и почти не видимый невооруженным глазом карандаш, отобранный пинцетом у Пана Зюзи. – Давай, Фуфел, что важного ты хочешь нам сообщить?
Тот сразу же написал что-то в тетради, и скульптор прочел вслух:
«Утром я, т. е., Владимир Селиванов отвез Василича в деревню Лисавино».
– Вот! – вскрикнул Костиков. – Молодец, Фуфел! Он Лисавина в Лисавино отвез. Туда, где деньги спрятаны! Пан Зюзя, Фуфел все верно написал? Лисавин сейчас у себя на даче? Вот, Владимир Иванович, и этот подтверждает!
– Лисавина – в Лисавино, – с сумрачным выражением на лице Заводнов уселся обратно на стул. – У твоего Лисавина там родовое поместье что ли?
– Понятия не имею…
– Да-а-а… – Заводнов вспомнил о фляжке и, наполняя стопки, продолжил: – Я, конечно, на своем веку многое повидал… И шулеров, и фокусников-покусников всяких… Вздрогнем!
– Да-а-а… Эксперимент этот твой уникальный… Я же прекрасно понимаю, что нет тебе никакого смысла с нами шутковать, а, скульптор Шуба?
– Что я, дурак, что ли?!
– Никто этого и не говорит. Однако дубиной ты по голове схлопотал, ну и, мало ли, что у тебя там, в мозгах сдвинулось, а?
– Да, черт с ними, с моими мозгами! Вы своим глазам доверяете? Вы же видели, как только что Фуфел писал на пустой страничке! Думаете, я все это подстроил? Хорошо, давайте так, – Костиков недолго подумал.
– Борисыч сказал по телефону, что вы по пути ко мне, собираетесь в магазин заехать. Я не знаю, что вы там покупали, но, наверняка, спиртное, ведь так? Давайте спросим у копии Борисыча, что вы там купили и сколько?
– А вот давай, скульптор Шуба, спроси! – загорелся Заводнов. – И подай-ка мне лупу, я сам прочту, что там напишет копия капитана нашего, Юрия Борисовича. Давай, спрашивай!
– Они итак все слышали, Владимир Иванович.
Вместо Борисыча тетрадью сначала завладел Боярин, ненадолго. Борисыч тоже не заставил себя ждать.
– Что ж, посмотрим, – вооружился лупой подполковник. – Вот что написал первый:
«Лаврик тоже был инкассатором. Посадили на два года за кражу».
– Точно, – вспомнил Костиков. – Я Лаврушина в инкассации не застал, но говорили, он во время маршрута деньги украл, и в тот же вечер его менты вычислили и взяли.
– Рецидивист, значит, – удовлетворено хмыкнул Заводнов и процитировал запись, сделанную Борисычем:
«Взяли два литровых «Парламента» (на молоке); для товарища генерала – кукурузный виски «Jack Daniels», для Вильгельмыча – три бутылки «Ессентуков» № 17».
– Да-а-а… – распахнув седые брови, воззрился подполковник на Костикова.
– Никакого Вильгельмыча я не знаю, – сказал тот.
– Откуда же тебе, скульптор Шуба, товарища Гидаспова знать! Разве что капитан наш, Юрий Борисович поведал… Капитан, а ведь Вильгельмыч по поводу ессентуков позвонил, когда мы в магазине были. Ты все время при мне был, звонков больше не делал, выходит, никак не мог своему дружку информацию про ессентуки слить, да?
– А если бы и смог, – насупился Клюев, – то попробуйте объяснить, зачем и мне, и Шубе это надо? В чем смысл?
– Да-а-а… интересный у тебя эксперимент, скульптор Шуба.
– Я его затеял, чтобы убийцу поймать, – сказал Костиков нетерпеливо. – Только что мы узнали, где он, и где деньги. Надо срочно ехать в деревню Лисавино и брать с поличным Вячеслава Лисавина. Пока не поздно, Владимир Иванович!
– Давай, скульптор Шуба, покомандуй тут еще подполковником милиции, – проворчал Заводнов, вертя в руках прозрачную пластмассовую коробочку, в которую скульптор убрал композицию «Охотники на привале». – Люди на открытие охоты собрались, ко всему прочему, на юбилей к большому человеку… Истринский район, говоришь?
– Это совсем близко от Москвы! Можно по Пятницкому шоссе поехать, или по Новорижскому…
– Вообще-то, Владимир Иванович, нам почти по пути, – сказал Клюев. – Те места мне знакомы. Потеряем час, максимум – полтора.
– Не в этом дело, капитан! Засмеет же потом народ, когда узнает, что Заводнов на старости лет в эксперименты с пластилиновыми человечками поверил. Ха-ха-ха! Пойми, капитан, и ты скульптор Шуба тоже пойми. Мне по должности не положено верить во всю эту мистификацию…
– Можно назвать это по-другому, – сказал Клюев. – При опросе свидетель высказал некоторые свои предположения, догадки. И ваша профессиональная интуиция подсказала…
– Что необходимо как можно скорее… – подхватил Костиков.
– Куда торопиться, скульптор Шуба? – оборвал его подполковник. – Ведь твои экспериментальные копии знают, что и где делают их прототипы. Значит, они в любой момент могут сообщить…
– Кстати, – теперь фразу оборвал Клюев, – кажется, копия господина Лисавина как раз рвется что-то нам сообщить.
– Передайте ему тетрадь! – скомандовал Заводнов, глядя на подпрыгивающего на снегу Пана Зюзю. – Читать буду я.
«Спасите! – начал цитировать он буквально через минуту. – Лаврик запер меня в бане, в парилке! Я не могу выйти!»
– Черт! – закричал Костиков. – Говорил же, торопиться надо!
– Ты думаешь…
– Владимир Иванович, тут никакой интуиции не надо! Сожжет этот Лаврик баню вместе с Лисавиным и пустыми инкассаторскими сумками, а сам – тю-тю с денежками. И потом вообще ничего не докажешь!
– Спроси у него, где можно найти Дмитрия Лаврушина, – подсказал Клюев и добавил: – Прописку мы сами узнаем.
– Пан Зюзя, пиши быстрей, что знаешь про Лаврика!
«Квартира – на Алтуфьевском шоссе. Дача – в Огниково, прямо напротив колодца. Спасите нас!» – прочитал подполковник.