Хобот и неразбериха
Шрифт:
К тому времени, когда я привел себя в порядок, свежий костюм уже ждал меня на комоде.
– Я взяла на себя смелость и велела подать лимузин для вашей поездки в клуб, сэр, - доложила она извиняющимся тоном.
– Близится восемнадцать часов. Вы ведь не хотите опоздать, сэр?
– Восемнадцать… - Я удивленно заморгал.
– Господи, неудобно-то как…
– В самом деле.
– Она осторожно посмотрела на меня.
– Да, что касается агентства…
Я отмахнулся:
– Раз уж вы справились с Джереми, то поладите и с дядюшкой Арнольдом, когда тот вернется с Проксимы Тау-Герпес, или куда он там улетел. Не говоря уж о моих жутких тетушках, не к ночи будь помянуты… Так что
Мисс Фенг покорно склонила голову.
– Речь, разумеется, идет о том, чтобы занять эту должность на испытательный срок.
– И добавила тоном ниже: - Впрочем, продление контракта предполагает, что хотя бы один из нас останется в живых…
Я хмыкнул.
– Что ж, с этим, слава богу, решили. Но мне пора бежать. Проследите, чтобы бильярдный стол отправили в ремонт, и разберитесь со шторами, о'кей?
– Разумеется, сэр.
– Она кивнула, затем помедлила, словно бы собираясь что-то добавить, но, видимо, передумала и распахнула передо мной дверь.
– Доброй ночи, сэр.
Вечер я провел в клубе «Опасный прыжок», противостоя опасностям, весьма отличным от тех, с которыми мне предстояло столкнуться на следующий день. Я и сам прекрасно сознавал, как это глупо и безрассудно (до такой степени, что могло привлечь внимание моих жутких тетушек - чопорных и черствых интеллектуалок), однако был так подавлен уходом Лоры в сочетании с появлением нового дворецкого и жуткого зверя, что ни за что на свете не смог бы заняться чем-нибудь более продуктивным, чем дальнейшее разрушение клеток собственного мозга.
Борис Обломов, разумеется, тоже не преминул появиться в клубе и вполголоса хвастливо сообщал всем желающим, как именно он собирается выиграть состязания. Для этого он щедро угощал выпивкой нужных людей - других участников. Впрочем, его право - ибо, как говорили древние, в игре все средства хороши: не он первый пытался толкнуть соперников на самоубийство через потакание собственным слабостям.
– Завтра мы летим, ребята, и кто знает, суждено ли вернуться?
– пламенно вещал он.
– Так давайте же вскроем подвалы и отведаем самые лучшие вина. А то так никогда и не попробуем…
Перед прыжком Борис всегда отличается болезненной сентиментальностью с оттенком злорадства. К тому же это отличный предлог, чтобы осушить винные погреба, а его кошелек это позволяет. Обломов - не настоящая его фамилия, это псевдоним, которым он пользуется, когда хочет выглядеть этаким толстосумом и плейбоем, но без хлопот и забот, связанных с титулом. В тот вечер он был в каком-то жутком одеянии - должно быть, что-то подобное надевал царь Путин в далекую варварскую эпоху, еще до Неопросвещения. Наверное, этот костюмчик он откопал в шкафу старшего брата.
– Знаем-знаем! Ты просто хочешь споить нас, чтобы получить преимущество, - подтрунивал над ним Толли Форсайт, поднимая свой бокал «Шато Кунга».
– Но у меня родился тост! Долой трусость! Выпьем до дна!
– Клог-клог, - сказал Тоудсворт, поднимая кубок своей раздвижной телескопической конечностью. По крайней мере, мне показалось, что он произнес именно это. Дело в том, что его английский оставляет желать лучшего, а одно из Правил гласит: никаких нейронных им-плантов в стенах клуба. В связи с этим иногда приходится чертовски трудно, особенно когда имеешь дело с личностями, которые двух слов связать не могут - с такими вот высокопроводимыми наследниками-клэнки. Вот вам, как говорится, и результат недостатка приличного классического образования, знания немертвых языков и всё в таком духе…
Присутствующие церемонно
– А меня можно спаивать спокойно, - сказал Мармадьюк Ботт, поблескивая моноклем, который мигал рубиновым огоньком, словно старинный биржевой телеграф.
– Я все равно не выиграю, и знаете почему? В этот раз я сижу на трибуне!
– Бухло отменное, - поддержал его Эджстар Вулфблэк, втыкая в один из шести коленных суставов полный шприц какой-то омерзительной фторкарбонатной смазки.
Большинство членов Клуба составляют сквиши, но Тоудсворт и Эджстар - исключение, оба они клэнки. Однако если под шишковатым коническим корпусом Тоудсворта скрывается то, что осталось от его прежнего сквишского тела, то Эджстар пошел до конца и полностью преобразовал себя в керамический экзоскелет с восемью или девятью узкоспециализированными конечностями. Выглядел он теперь как незаконнорожденный отпрыск Шивы и пылесоса.
– Карбонат свежий, фторный… - заметил он, и его массивные бронированные брови неуверенно сдвинулись.
– Или фтор карбонатный… чистый…
Он отличный парень, этот Эджстар, и учился в престижной школе, но в тот день, когда все проходили мозговой апгрейд, он явно прогулял занятия.
– Плесни мне еще каплю, - велел я, протягивая свой бокал пролетавшему мимо пчелоиду, и тот отрыгнул туда нектар.
– Ая сегодня обзавелся новой прислугой, - сообщил я.
– И чуть было сразу ее не лишился. Сестричка снова подбросила мне этого гребаного мамонта, и девице пришлось сражаться с ним раньше, чем я успел заставить ее принести клятву верности.
– Ах, какой кошмар!
– воскликнул Абдул таким издевательским тоном, что я вынужден был сурово на него взглянуть. Он в ответ лишь ухмыльнулся.
– Ну, и какие у Фионы планы на эту неделю? Она уже сто лет не заглядывала к нам в гости.
– Кажется, она говорила что-то насчет лыжного сезона в Олимпии. Апотом у нее запуск нескольких судов. Так, ничего особенного, обычное салонное развлечение apres ski [1].
Я зевнул, изо всех сил стараясь придать себе скучающий вид. Аб-дул, пожалуй, единственный из членов Клуба, кто по-настоящему стоит выше Бориса. Борис вынужден скрываться под псевдонимом из-за своего положения наследника престола Всея Руси (по крайней мере, той Руси, что лежит между Марсом и Юпитером), в то время как Абдул даже не пытается скрывать свою личность. Он младший брат Его Величества Импозантнейшего и Наиважнейшего Эмира Марса. Когда обладаешь родословной, можно позволить себе заниматься чем угодно. Особенно если речь идет о совершенно невинном спорте, а не о попытках умертвить старших братьев - традиционном развлечении королевских особ. Абдул, конечно, самый настоящий псих: прежде чем заняться орбитальным фри-серфингом, он прошел путь от технического дайвинга на Европе до натуристского покорения ледников на Плутонии - а ведь у него, в отличие от меня, нет в качестве оправдания даже мало-мальского нейроэндокринного расстройства… Впрочем, в остальном он совершенно здравомыслящий малый.
– Ха!
– усмехнулся он.
– Но мы просто обязаны пригласить ее на праздник после прыжка, верно?
– Праз-зник?
– пискнул Тоудсворт.
– Ну, разумеется. Это ведь мой сотый прыжок, и мы должны это отметить.
– Абдул снова ухмыльнулся (он просто специалист по части ухмылок) и сделал глоток «бурдо» восьмидесятилетней выдержки.
– Приглашаются все выжившие! Ну что, друзья, выпьем?
– Выпьем!
– эхом отозвался я, поднимая свой бокал.
– Гип-гип, ура!