Хочу быть богатой и знаменитой
Шрифт:
— Ясно, собирайся. Поехали.
— Куда?
— В госпиталь. Куда же еще?
— Меня не возьмут.
— Ксю, шмотки собери, — скомандовал замершей в дверях подружке.
— Давай, Вить, похромали!
Оба прекрасно помнили и эту шутку.
В училище их учили мотать портянки. Однажды отец командир держал одну из своих недлинных, но судьбоносных речей:
— Ребятки, кто его знает, как она, судьба, сложится. Вы можете оказаться там, где спасти могут только портянки. Помните, ноги для солдата — это самое главное
Эти науку пропустили мимо ушей. Наутро тревога и приказ: ноги в сапоги. В портянках. Конечно, намотали, как получилось, и после пятичасового марш-броска снесли кожу на ногах так, что в лазарете месяц провалялись, а потом еще месяц из нарядов не вылезали.
Сейчас вспоминая эти дни, оба улыбались и хромали к машине. А Ксения, закусив кулачок, наблюдала за ними из кухонного окна. Слезы катились из глаз, но это были слезы облегчения. Если что-то можно было поправить, Тимур все сделает для этого. И она уже больше не одна со всеми бедами, у нее появился помощник, а у брата — надежда.
Звонок Подольского застал Тимура уже в машине. В ответ на пару коротких предложений немногословно бросил:
— Понял. Сделаем.
Виктор поинтересовался:
— Что там?
— Девушек похитили. Теперь уже обеих. И это не в первый раз.
— Детки богатеньких родителей? Выкуп требуют?
— Нет детки с особой кровью. Для опытов забрали.
— Ну и шутки у тебя, Тимур.
— Какие шутки. Это, Витя, реальное положение дел.
Тимур набрал номер телефона следователя, который ведет дело Тригорской и обрисовал ситуацию, а тот его удивил:
— Тригорская дома под подпиской о невыезде. Суд пошел навстречу ходатайству адвоката. А тот мотивировал тем, что госпожа Тригорская видный научный и общественный деятель, скрываться, не намерена, и будет всемерно оказывать помощь следствию. Поэтому, давай к ней на дом. Адрес знаешь.
— Принял.
Повернулся к другу:
— Вить, тут такое дело…
— Все слышал, понял, бери с собой. Не бойся, обузой не буду.
— Да знаю про тебя все. Поехали. Посмотрим на эту дамочку и потом сразу в госпиталь.
Только в госпиталь они попали только утром следующего дня.
Регина и Тошка просидели под корнями березы почти всю ночь. Прекрасно слышали, что кто-то приезжал и не один раз. Единожды даже показалось, что слышали голос Эмика. Но выходить не рискнули. Регина сразу вынула у всех телефонов батарейки, и связываться ни с кем пока не спешила.
Она не понимала, что произошло. Тошкино похищение еще не забылось. Там было столько вопросов. Теперь похитили вместе с Тошкой и ее. Тригорская под арестом, как и директор детдома. Неужели появился кто-то третий? Нынешние похитители не вели себя так, как те, кто желал ее участия в эксперименте. Тряпка непонятно с чем под нос. Нет, это не медики заказали привезти их куда-то. Кто тогда?
Вспомнила, как они с Наташей после побега брели по лесу, а потом вдоль дороги в жесточайшей интоксикации, босые, практически голышом в начале ноября. И выбрались. Никто не знает, чего это стоило, и никому этого знать не нужно.
Сейчас они одеты по сезону, обуты. У них есть документы, деньги, фляжка с чем-то крепким, одеяло и мешок. Кстати, а с чем мешочек?
Очень ранним утром, как только забрезжил рассвет, они покинули убежище. Регина развязала тесемки странной громыхающей торбы и тихонько ахнула. В мешке, который она еле волокла, было оружие. С ходу конкретно определить что там, не могла, но вываливать и рассматривать не стала.
Тошка тоже сунула туда свой носик:
— Ничего себе. Зачем тогда прятались? Мы бы просто отстрелялись.
— Ты лучше скажи, куда это все девать?
— Под березу воткнуть.
— Угу. Кто туда нырнет, сразу клад найдет! — пропела Регина детский стишок.
— Ага! А на себе волочь — не та у нас весовая категория.
Тошка крутила головой в поисках укромного места.
— Тош, даже если бы мы с тобой могли это уволочь, то что бы дальше делали? Это оружие, а не зефирки!
— Это как раз и понятно. Пошли, посмотрим, что за бугорком. Может там, что найдем?
— Что?
— Ну, ямку какую, что ли.
— Только это придется теперь с собою таскать, не ровен час, кто найдет.
И они поплелись, голодные, мучимые жаждой, со стертыми до крови запястьями и синими в полоску от веревок щиколотками, волоком таща за собой дурацкий мешок. Старшая заметно прихрамывала.
— Регина, а как ты определила, что Эмик тебе брат? — Задала Тошка вопрос, который ее уже давненько допекал.
— Понимаешь, есть у нас, так называемая родовая метка.
— Ммм?
— Ну да! Она передается из поколения в поколение. Наши кровные прямые родственники всегда золотоволосы, голубоглазы, и с меткой, прости, на попе.
— Ааа! Я думала, что-то там, ну, типа зова крови. Или что-то еще такое крутое. У меня тоже грива желтенькая, глазки голубые и на попе коричневый шлепок, как будто кто маленькой ручкой, обмазанной шоколадом шлепнул.
Регина села там, где стояла.
— Снимай штаны.
— Ага, счаззз!
— Тошка, сними штаны, ну пожалуйста. Всего-то посмотреть надо. У нас еще сестра должна быть. Мы не знаем, выжила она или ее тоже замучили.
— Замучили?! Гонишь!
— Тоша! Тебе ведь не надо их до конца снимать, верно? Нужно только приспустить с поясницы. Родимое пятно оно с правой стороны в верхней правой четвертинке, куда обычно уколы делают. Да?
— Ты подглядывала что ли? — Ребенок недоверчиво смотрел на свою начальницу.
— Никто никуда не подглядывал. Показывай!