Хочу почувствовать любовь
Шрифт:
– О чём говоришь ты?! Сначала книжки человеческие, а теперь ещё тело?! – Митрофан в возмущении погрозил ученику кулаком. – Я к себе возвращаюсь, а ты оберегами займись.
Гай с кошкой остались вдвоём.
«Странный у тебя наставник. Говорил складно и долго, по полочкам всё разложил, а что делать, как проблему решать, так и не ответил».
Домовой лишь плечами пожал – не в его духе поступки старца обсуждать, верил он в своего учителя беспрекословно:
– Раз сказал обереги делать, значит, буду делать. А ты ешь больше да сил набирайся. Вон, тощая какая, весь хребет наружу.
«Чтоб ты понимал!» – Кошка от обиды
Гай в знак примирения поднял ладони вверх:
– Извини, если обидел.
Матильда отвернулась и гордо прошествовала в комнату к своему любимому креслу.
Над изготовлением оберегов Гай корпел несколько дней. Завесил ими всю квартиру так, что она не уступала новогодней ёлке, которую постоялица поставила в угол комнаты. Митрофана с той ночи он не видел, в гости к нему идти боялся, потому что не знал, насколько сильно недоволен наставник им на этот раз.
Что бы ни делал Гай по дому, мыслями всё равно возвращался к одному вопросу: как помочь постоялице? Домовой – покровитель не только дома, но и людей, живущих в нём. Свитки из библиотеки Митрофана нужны были сейчас как никогда. Сидеть сложа руки Гай не привык, поэтому, выждав пару дней, взял пакет с баранками и отправился к наставнику. Каково же было его удивление, когда он застал старца рядом с ларцом со свитками. Не зря говорят, мысли сходятся.
– Разреши присоединиться, наставник, – вместо приветствия сказал Гай.
Баранки были забыты, ученик и наставник бок о бок разбирали старые записи. Когда в одном из свитков Гай нашёл упоминание о том, что древние домовые могли принимать облик любого члена семьи, живущего в доме, но отсутствующего в данный момент, он запрыгал от радости. Митрофан недоверчиво перечитал найденные Гаем записи и отложил свиток в сторону:
– Ищи ещё, – только и сказал он, возвращаясь к чтению.
Три дня они штудировали свитки, некоторые перечитывали по несколько раз.
– Всё это труды давних веков, – сказал наставник, потирая уставшие глаза, – не знаю, как теперь эти заговоры подействуют.
– Если есть возможность, нужно пробовать.
– А ты уверен, что жив останешься?!
– Ты всегда меня учил доверять записям почтенных старцев, – настаивал Гай.
Нечего было Митрофану сказать на это, лишь головой покачал. Обрядов принятия облика человека было несколько. Выбрали тот, который позволял оставаться в теле людском лунный месяц. По словам почтенного старца Зосимы: «Полная Луна позволит войти в тело человека, следующее полнолуние вернёт всё на свои места». Значит, будет у Гая в распоряжении двадцать девять дней. Что делать дальше, получив тело человеческое, ни он, ни наставник не знали.
Гай в очередной раз порадовался тому, что постояльцев квартиры Митрофана не было дома, обряд будет проводиться здесь. Хотя луна за окном сияла ровной половиной, значит в запасе было ещё несколько дней, готовиться стали заранее. Старинное напольное зеркало в деревянной оправе, которым так гордилась жена профессора, пришлось несколько часов тащить из спальни в библиотеку, потому что в полночь луна была видна из окна этой комнаты.
– А если облака будут? – вытирая рукавом рубахи потное лицо, спросил Гай.
– О плохом думать – беду кликать, – осёк его старец. – Ждать недолго осталось. Тебе, Гай, сил перед обрядом набираться надо. Срочные дела по дому доделай, остальное мне оставь. Придётся два дома вести, в мои-то
Хотя и знал, что отдыхать надо, но спал Гай оставшиеся до полнолуния дни плохо. Голова была тяжёлой от мыслей: каким будет его людское тело, что нужно сделать в первую очередь, хватит ли у него времени…
– Угомони свой разум! – не выдержала Матильда и ворвалась в его думы: – Выпей чаю какого-нибудь успокоительного. От мыслей твоих даже моя голова разболелась.
В день полнолуния Гай пришёл в квартиру Митрофана задолго до сумерек. Старец читал и пил чай, словно не намечалось ничего необычного. Гаю не оставалось ничего другого, как присоединиться к нему. Затем перебрались в библиотеку и в полном молчании стали ждать полночь.
Когда в окне показалась луна, наставник обнял Гая.
– Слова выучил? – спросил он ученика. Тот кивнул. – Когда придёт время нужное, махну, начнёшь читать.
Домовой кивнул ещё раз и встал напротив зеркала спиной к окну. Митрофан, прикладывая огромные усилия, пытался скорректировать угол отражения. Свечение луны достигло своего максимума, её лучи пронзали Гая с ног до головы. Он начал читать вслух заученные старославянские слова, смысл которых едва понимал. В свитке было написано, что обряд надо успеть завершить за десять минут, пока энергия луны находится в пике активности. Прочёл один раз, второй, третий – ничего не происходило. У Гая вспотели ладони. Времени оставалось всё меньше. Он сжал кулаки, закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул. Начал читать снова, представляя, как слова так же, как и лунные лучи, отражённые в зеркале, проходят сквозь его тело и остаются в нём. Гай представил, как запирает в себе лунную энергию, поглощая её, как сухая губка воду, как она бурлит внутри него, проникая в каждую клеточку. Вместе с мыслями пришло чувство наполняемости, что-то распирало его изнутри. Телу стало неимоверно больно, но Гай продолжал читать, шестой раз, затем седьмой, лишь сильнее сжимая кулаки. Боль росла в геометрической прогрессии, казалось, ещё чуть-чуть и он лопнет, словно воздушный шар. В голове зазвенело настолько сильно, что домовой рухнул на пол без сознания. Наступила тишина.
4
Гай открыл глаза. Библиотека была залита ярким солнечным светом.
«Сколько я здесь уже валяюсь?»
Он попытался сесть, но ничего не вышло, тело не слушалось. Голова поворачивалась совсем чуть-чуть.
«Где наставник?»
Вокруг была тишина. «Так, пробуем заново». Гай закрыл глаза, представляя, как поднимается рука, затем вторая, теперь очередь ног. Открыл глаза, чтобы проверить результат. Перед его глазами торчали длинные человеческие конечности.
– Что за?!.. – Голос, который Гай услышал, был незнакомым.
Он заставил себя резко сесть и осмотреться. Библиотека, казалось, уменьшилась в размерах в несколько раз.
– Очнулся? – услышал он голос Митрофана.
Наставником оказалось маленькое, не больше полуметра высотой, существо с непропорционально длинными по отношению к телу руками и настолько волосатое, что на лице можно было различить только нос картошкой да глаза. Также без волос были большие, вытянутые вверх уши. Красная рубаха на нём доходила почти до пола и была подпоясана бечёвкой. «Неужели я тоже так выглядел?» – подумал Гай, рассматривая домового с открытым ртом. Так как ответа не последовало, старичок, стоящий в дверях комнаты, повторил: