Хочу пони

Суржиков Роман Евгеньевич

– Ы! Ы-ыы!

Пони встрепенулся от внезапного рева. Из тени часовни вынырнул черный монах — тот немой, которого видела в первый день. Подойдя к Лауре, монах взялся за гриву Сира Адлера, стал мять и теребить с каким-то механическим бездушием. Пони стоял неподвижно, сбитый с толку, а монах все елозил по гриве и глядел на мечников Стэтхема, пока последний не скрылся в дверях.

– Ы. У, - буркнул немой и удалился корявою своею походкой.

– Какой странный человек… - выронила Лаура.

– Мне он не нравится, - сказал Альберт.
– Дяде

служат монахи вилгельминского ордена, они носят синие сутаны. А этот — в черном, но входит к дяде, будто свой.

Зачем он следил за Стэтхемом?
– подумала Лаура. И тут же пришел более странный вопрос: а зачем ходит к Галларду, если не может говорить?!

– Леди Лаура, - дернул ее Альберт, - раз вы уже не катаетесь, то можно мне?..

Детям подали обед в музыкальный салон — трапезную занял приарх для встречи с послами. Расставшись с Сиром Адлером, Альберт вернулся к обычному тревожному состоянию — будто пони снабжал его уверенностью, а теперь поставки прекратились. Юный лорд ковырял в тарелке, не находя сил донести пищу до рта.

– Как вы думаете, леди Лаура, дядя будет воевать с Элли?.. А если будет, то кто победит?..

Джереми ухмыльнулся в ответ.

– Не будет никто воевать. Разве сами не видите? Ориджин решил договориться. Хотел бы войны — не послал бы своего лучшего пса в пасть врагу.

– Так что, дядя… подчинится Элли?
– Альберт аж притих, так боялся в это поверить.

– Конечно, нет. Тогда бы приарх слал послов к Ориджину, а не наоборот. Это же как стратемы — по одному ходу можно разгадать всю стратегию!
– Джереми подмигнул юнцу.
– Кстати, не желаете ли нынче пережить очередной разгром?

– Ммм… да, милорд, я с удовольствием…

Мысли Альберта терялись среди страхов. А вот Лауру посетила одна занятная идея — возможно, не вполне приличествующая леди, но слишком заманчивая. Пальчиком поманив юношей, чтоб наклонились поближе, она зашептала:

– Давайте послушаем, о чем они говорят! Вы говорили, лорд Альберт, всюду есть слуховые окна. Покажите нам!

– Нет!
– Альберт отшатнулся в испуге.
– Этого нельзя! Дядя сильно накажет!

– Но как он узнает?

– Нельзя, никак нельзя! Леди Лаура, даже не думайте!

– Да брось его, сестра, - фыркнул Джереми.
– И без подслушки все ясно. Я же вам сказал: Ориджин пошел на уступку...

Любопытство Лауры осталось неудовлетворенным. Но тремя часами позже она узнала исход переговоров — причем из первых уст.

– Я вызвал вас для беседы, - сказал приарх Галлард Альмера, указывая на стул.
– Садитесь, миледи.

Она по-прежнему боялась его, но давешний сладкий какао сделал странную штуку: будто пробил брешь в стене ужаса. Глядя на приарха, Лаура могла различить черточки, прежде скрытые завесой страха. Сейчас, например, она видела, что Галлард опечален.

– Чем я могу помочь вам, милорд?

– Ответьте на мои вопросы — вот чем.

Впрочем, она заметила, что забота ему приятна.

– К услугам вашего преподобия.

– Мне удалось достичь мира с герцогом Ориджином на следующих условиях. Я считаюсь наместником Аланис и правлю Альмерой от ее имени. После моей смерти наследство отходит к ней, либо к Альберту, если ее не будет в живых. Граф Блэкмор, предавший Аланис, попадет под суд, а граф Эрроубэк получит в пользование его искровый цех. На выполнение последнего условия дается год… Что вы думаете обо всем этом, миледи?

Конечно, вопрос — испытание. Нужно ответить правильно… но как?

Мама учила Лауру: не лги слишком нарочито — этим унизишь и себя, и собеседника. Не можешь сказать правду — скажи хоть часть ее.

– Ваше преподобие, я знаю, что по имперским законам Аланис — наследница герцогства. Юридическая правда на ее стороне, она вправе владеть Альмерой и судить Блэкмора. Но… кроме закона человеческого есть и высшая справедливость. Дорвавшись до власти, Аланис станет заботиться лишь о своей персоне, это вряд ли угодно богам.

– А о чем забочусь я?

– О благе Церкви и укреплении веры.

Приарх молчал. Лаура видела, что первый ответ попал в цель, но второй прошел мимо. Благо Церкви — слишком нарочито, а он ждал тоньше… Брат и отец Лауры видели приарха полной своей противоположностью: злобным фанатиком, врагом прогресса… Так же думала и Лаура — прежде. Теперь сквозь брешь в стене страха виделось нечто иное.

– Вы храните вечные ценности: благородство, честь, божий закон, традиции. Ваше преподобие — не какой-нибудь вольнодумец…

– Почему вы сказали о вольнодумцах?

– Я слышала их речи. Эти люди не ценят ничего традиционного, готовы все сломать и переделать. Им главное — выгода, а не вера.К счастью, ваше преподобие — не из таких.

– Кажется, я остался в меньшинстве…

Приарх не ждал ответа. Пожалуй, он даже не хотел быть услышанным. Буркнул себе под нос, помолчал… Устремил взгляд на Лауру:

– Миледи, желаете чего-нибудь?

– Ваше преподобие, не будет ли нескромно с моей стороны… В Алеридане есть марципанная мастерская — говорят, лучшая в Империи…

Стоял поздний вечер, а до Алеридана — три часа пути. Однако утром к завтраку Лаура получила коробку с сахарным чудом внутри. На полуфутовом золотистом солнце проступали красным сердечко и кость — эмблема ее родного города.

* * *

Жизнь потекла своим чередом. Северяне уехали, унеся согласие приарха. Генерал Стэтхем так и не увидел Лауру, и это было хорошо: она не хотела его расстраивать.

Джереми с каждым днем все ярче лучился важностью. Ощутив себя полноценным послом Дома Фарвей, стал держаться свободно и надменно. Третировал слуг, помыкал птичниками и секретарями, покрикивал на охранников. Не отказывал себе в удовольствии смеяться над Альбертом и Лаурой. Громил Альберта в стратемы и после каждой победы изрекал назидание. Молитвы на пару с сестрою он забыл, как страшный сон, и наслаждался свободой от суеверий.