Хочу тебя любить
Шрифт:
– Папа!
– А что папа? Давно пора. Ярик, плохо работаешь.
– Два сына, – невозмутимо и явно не в первый раз парирует тот.
– Орел. Давай третьего! И вы, молодежь, – это уже нам. – Долго не зевайте. А то жизнь, она знаете какая… – взгляд размытым становится, когда он его будто сквозь стену вдаль направляет. – Стремительная эта жизнь. Оглянуться не успеваешь: год, два, десять – летят. А хочется ведь и внуков, и правнуков увидеть. Правда? – на жену смотрит.
– Правда, – соглашается та со всем, что он скажет, хотя сама слабой не выглядит.
Внутренняя сила в
– Вот, – резюмирует Адам Терентьевич внушительно. – Раньше начнете, больше успеете.
– Поддерживаю, – поднимает бокал Сергей Николаевич. – Семья превыше всего. Учиться, работать, реализоваться по ходу сможете. А друг друга и детей всегда на первом месте держать нужно.
– И я плюсуюсь, – встает со своей рюмкой Курочкин. – В Китайской империи был один великий правитель…
Естественно, никто в хламину не напивается. Рука у Адама Терентьевича, что ли, такая легкая… Сам он заявляет, что карма. Все навеселе, но при памяти.
После первого стола идем танцевать. Бойка прижимает меня к себе, и мы будто одни остаемся. Не особо в ритмы музыки вслушиваемся. Обнявшись, слегка покачиваемся. В глаза друг другу смотрим.
– Кажется, я тебе еще что-то должна, – тихо выговариваю я. – По дням не рассчиталась, – улыбаюсь счастливо.
– Поздно, Центурион. Намотал счетчик. Лет на сто.
– Ничего себе, запросы! – возмущаюсь и тотчас смеюсь.
– Справишься. Я в тебя верю.
– Я в тебя тоже, Бойка.
– Вот и отлично, – стискивая крепче, прижимается губами к моему виску.
– Каждый наш танец в каком-то смысле поворотный, заметил? – шепчу я.
– Угу, – отзывается Кир немного сдавленно. – Пусть и этот будет большим началом.
– Пусть… Потому что я тебя все.
– И я тебя все, Центурион.
Выдыхаю счастливо. Поворачивая голову, кладу ее своему мужу на плечо. Смотрю на таких же счастливых веселящихся вокруг нас гостей и безмятежно улыбаюсь.
Что бы кто ни говорил, мы навсегда их всех запомним. С особой теплотой будем благодарить за жизнь, за новый старт, за своевременную бескорыстную и неоценимую поддержку, за душевный праздник и за веру. В людей. В себя. И в любовь. Настоящую, спасительную и всесильную.
Глава 60
Все так, родной. Все так.
Через два дня после бракосочетания мы переехали в свою квартиру. Так странно было… Удивительно волнующе. Минут десять мы с Киром ходили кругами по пустым комнатам. Заторможенно и трепетно осознавали наличие собственного семейного гнезда. А потом сошлись в одной точке и долго-долго целовались.
У нас ничего не было, но бездумно захламляться не хотелось. Поэтому в тот день мы купили только кровать, два письменных стола, удобные кресла и холодильник. После, долгими счастливыми неделями, приобретали и наживали все остальное. С кухней сложнее всего оказалось. Хорошо, что Градская помогла. Свела нас с фирмой, которая в сжатые
Бойка стал работать еще больше. Спал по четыре часа в сутки, а случалось и того меньше. Не раз я просыпалась среди ночи и застигала его за работой. Никакие разговоры про важность отдыха с ним не прокатывали. Он же терминатор! Это мне спать, вовремя обследоваться, сбалансированно питаться и гулять на свежем воздухе необходимо! Это он помнил и мне регулярно напоминал! Так бесило моментами… Но поскандалить с Киром стало практически невозможно. Едва начиналась какая-нибудь заварушка, он либо молча возвращался к ноуту, либо, если меня капитально накрывало, на полчаса уходил из дома.
В марте мы закончили работу над игрой и, помимо гонораров, получили хорошие премии. Мне, как прототипу одного из персонажей, предложили сняться в рекламной фотосессии. Кир этим, конечно же, возмутился и попытался запретить. Пришлось напомнить ему, что вина моей востребованности лежит исключительно на нем.
– Впредь будешь думать, прежде чем рисовать меня!
– Варя, бля… Не взрывай меня, на хрен…
Странно, но Бойка никогда не повышал голос, даже если я выходила за все границы. Рычал и грязно матерился, да. Но никогда не орал.
– Ну, это же обычная фотосессия! Что ты начинаешь?!
– Все будут на тебя смотреть!
– Ну-у-у… – ехидно тяну я. – Ты сейчас себе благодарность выпиши, что у Шугар Кэт[1], – не первый раз демонстративно кривлюсь на пошлом имени, которым он обозвал «моего персонажа», – шорты и майка, а не, допустим, одни трусы.
– Варя… – цедит резко и предупреждающе.
– Что?
Тряхнув головой, Бойка до белизны закусывает губы. Как еще не прокусывает! Сохраняя неподвижность, молчит крайне долго.
А после выдает до смешного серьезно:
– Лады. Скажу им, чтобы фотограф бабой была. Вся команда.
– На сессии? Не позорь меня!
– Переживешь.
– А может, это ты переживешь?!
– Не звени, пожалуйста, когда я говорю, – чеканит Кир. – Это, между прочим, компромисс. Принимай.
Стискивая зубы, давлю эмоции.
– Принимаю.
Тяжело вздыхаю и сбегаю в ванную.
Успокоиться толком не успеваю. Бойка почти сразу же входит следом. Обнимает со спины. Крепко прижимается, вынуждая в поисках хоть какой-то опоры судорожно цепляться за края раковины.
– Не обижайся, – просит, утыкаясь лицом в мои волосы. И тут же проверяет: – Не обижаешься?
– Не обижаюсь.
Правду говорю. Все плохое мигом рассеивается, стоит ему только прикоснуться.
– В следующий раз… – шепчу я. – Обнимай меня сразу. До того, как я начну психовать. А я в свою очередь обещаю обнимать, когда тебя плющит от необоснованной ревности.
– Что меня???
Скрещиваем в зеркале взгляды.
– Солнце в зените, Бойка!
– Так… – решительно высекает, будто черту подводит. – Ок, я обнимаю, а ты молчишь. Давай, у меня есть пятнадцать минут свободного времени, – сообщает без пауз и предисловий. По тону догадываюсь, к чему ведет. – Хочу тебя любить, Центурион, – сразу после этого горячего шепота руки в разгул идут.