Хочу тебя проучить
Шрифт:
Но расцепить сжатые челюсти собаки не так-то просто. Если она выбрала себе жертву, ни за что не отпустит, может укусить и хозяйку. Киллер вращает выпученными глазёнками и злобно рычит.
– Я тебя засужу! – вторит собаке баритон, и я чувствую запах алкоголя.
– Стойте смирно! – рявкаю на незнакомца. – Киллер на дух не переносит пьяниц.
– Я пьяница? – захлебывается мужик. – Держать надо такую псину на цепи.
– Не двигайтесь!
Он замирает, упираясь руками в стену, и в полумраке
– Вы напугали нашего Кила, вот он и напал.
– Ага! Как же! Напугал. Да это чудовище само прыгнуло на меня с верхней ступеньки.
Мне кажется, или в облике мужчины и его голосе есть что-то знакомое? Думать об этом не могу, уговариваю собаку. Удаётся оторвать Кила только с третьей попытки. Мужчина хватается за шею, и я вижу, как его пальцы окрашиваются кровью.
Час от часу не легче! Я держу вертикально трясущееся от бессильной ярости тельце тойчика, чтобы не дать ему возможность пустить в ход зубы. Дверь на площадке открывается, выглядывает сонная тетя Нина.
– Кристя, что происходит? Опять Кил постарался?
– Ах, так это уже не в первый раз?
Мужчина поворачивается лицом, и я охаю: мажор. Что он делает ночью в моем подъезде?
– Вы следите за мной? – вскрикиваю от возмущения.
– Спятила? Нужна ты мне! – фыркает мажор, но отводит взгляд.
– А как я должна понимать ваш визит, господин, в мой дом?
От слова «господин» этот мерзавец морщится, но мне плевать! Достал, зараза, до печёнок! Сама готова вцепиться в его горло мертвой хваткой.
– Кристя, ты его знаешь? – тетя Нина забирает из моих рук Кила.
– Конечно! Этот господин преследовал меня весь вечер на работе, теперь явился и сюда. Тетя Нина, вызывайте полицию!
Интонация моего голоса не нравится тойчику. Он опять представляет себя сторожевым псом, оскаливает зубы и яростно рычит.
– Дочь, что здесь происходит! – вдруг слышу сзади родной голос.
Мы втроём подпрыгиваем от неожиданности: на последней ступеньке пролёта стоит мама. Я с ужасом смотрю на неё, тетя Нина тоже в шоке и закрывает ладошкой рот, лишь круглые глаза торчат. И только мажор разглядывает окровавленные пальцы и матерится под нос.
На маме длинный домашний халат, запахнутый до горла, волосы причёсаны, глаза подведены, а губы накрашены. Такое впечатление, что она не спала, а тщательно готовилась к выходу в свет.
Вот только она покинула квартиру впервые за год.
Впервые!
От удивления мы с соседкой теряем дар речи, зато мажор оживляется.
– Госпожа, вы не могли бы забрать этого пса-убийцу?
– Молодой человек! У вас кровь, – мама медленно поднимает руку.
– Я знаю. Кровь. Это ваш милый пёсик постарался. Укусил меня за ухо.
– Надо же, какое невезение! – вскрикивает мама.
– Так тебе и надо! – мой голос сочится ядом. – И почему Кил выбрал именно ухо, не знаете случайно, господин? Закон бумеранга. Слышали о таком?
У меня даже настроение поднимается. Получил, козлина! Нечего лезть ко мне с поцелуями!
– Лучше заткнись по-хорошему! – мажор надвигается на меня и нависает всей массой.
Радужку глаза полностью закрывает потемневший зрачок, и я вижу в нем своё отражение, которое мне совершенно не нравится. Но Киллер тоже не дремлет. Он рвётся в руках тети Нины и заливается лаем.
– Кристина, где твои манеры? – мама укоризненно смотрит на меня, потом забирает у соседки тойчика и поворачивается к мажору. – Рану нужно обработать.
– Ну, мама!
– Не мамкай, невоспитанная девчонка, – прикрикивает она на меня и важно поднимается по ступенькам. – Молодой человек, за мной!
На моем лице, видимо, написана такая ярость, такое желание пнуть, что мажор огибает меня по кривой, прижимаясь к стене, но идёт следом за мамой.
– Кристя, что это сейчас было? – шепчет тетя Нина.
– Не знаю. Не понимаю, – пожимаю плечами я. – Мама словно… пришла в себя.
– Может, выздоровела?
– Эх, если бы!
Я поверить не могу в своё счастье. Неужели мои мучения закончились? После смерти отца ни минуты не было спокойной. И вдруг…
– Я боюсь, – всхлипываю от потрясения. – А если это новая стадия? Ещё более страшная?
– Не плачь, моя девочка, не плачь, – тетя Нина прижимает меня к большой груди. – Иди домой, глядишь, этот красавчик радость принесёт в вашу семью.
– Да вы что? Этот мерзавец?
– Беги уже.
Соседка подталкивает меня в спину. Я поднимаюсь на свой этаж. Стою минуту в коридоре, прислушиваясь к звукам. А дома все спокойно, только Киллер недовольно ворчит в вольере, куда его засунула мама в качестве наказания, да слышатся тихие голоса.
Эта минута помогает прийти в себя и выработать линию поведения. Зря я погорячилась в коридоре. При маме нельзя не только показывать свою ненависть к мажору, но и подавать виду, что мы знакомы.
Раздеваюсь, отношу сумки, брошенные у порога, в кухню и, вздохнув, иду в папин кабинет, откуда доносятся голоса.
Это ещё один поразительный момент небывалой ночи. Год кабинет был заперт на ключ. Мама, как тигрица, бросалась к нему и закрывала телом вход, даже если я просто хотела зайти и вытереть пыль.
У распахнутой двери останавливаюсь, боюсь войти, зато наваливаются воспоминания. С какой любовью папа обставлял эту комнату! Здесь все напоминает о нем. Горло сжимает спазм. Кажется, ещё недавно мы были так счастливы!