Хочу тебя себе
Шрифт:
Но, когда я возвращаюсь в наше купе, Ленка снова встаёт, и до чая у нас не доходит.
Прильнув ко мне, она подставляет губы моим поцелуям, и я отвечаю ей, страстно покусывая. Слияние наших ртов медленно раскачивается под шум колёс поезда. Оно вибрирует, точно надломленная ветвь в ненастный день. Гонит обоих сильнее и слаще. Заставляет толкаться языками глубже, ласкать друг друга ненасытнее. Шторм страсти всё больше даёт о себе знать. Меня накрывает огромной волной, и от напора вожделения едва не трещат рёбра. Я не замечаю, как умудряюсь раздеть Лену догола и уложить на спину. Хорошо, что она взяла у проводницы бельё и уже застелила постель. Замечательно, что я закрыл купе на замок, и ещё лучше, что она такая
С ума сойти! Её большая молочного цвета грудь — это нечто невообразимое. Пышная и упругая, совсем ещё юная, шикарной круглой формы. Вспотев и задыхаясь, нависаю над ней, сжимаю полушария. Облизываю розовые ореолы и языком играю с крупными вишнями сосков. Ленка, зажмурившись, постанывает, пытается закрыться руками, немного стесняется, но в то же время хочет. Я это знаю. Она шепчет то «да», то «нет». То «нельзя этого делать», то «я хочу ещё». То «Сашенька, остановись», то «Глазунов, умоляю, не останавливайся».
Кончиком языка терзаю правый сосок, хватаю ртом воздух и, окончательно одурев от возбуждения, облизываю, как сладость, как мороженое, пирожное и ваниль, оставляя блестящие дорожки слюны на её теле. В другую бы уже вошёл. А с этой нужно действовать осторожнее. Между лопаток градом течёт пот, и я ласкаю её грудь, сжимаю, мну, перекатываю, никак не могу с ней наиграться.
Дальше спускаюсь к животу, толкаю язык в ямку пупка, и в благодарность Ленка шепчет свой сладкий бред громче. Продолжаю оставлять мокрые следы на животе и бёдрах, потому что у меня от неё в буквальном смысле течёт слюна. Не помню, чтобы когда-нибудь так сильно боготворил женское тело, чтобы преклонялся перед его красотой и невинностью. Обычно бабы сами меня облизывают, а тут всё наоборот. Хочу, чтобы ей было хорошо, чтобы первый раз запомнился.
Задираю правую ножку и ныряю между бёдер. С девственницами нельзя торопиться. Но это так сложно, особенно когда внутри бушует пожар. Целую её ляжки, колени, икры и приближаюсь к самому главному: к её цветку, сочному центру её удовольствия.
Её насыщенный запах и вкус ошеломляют. Именно таким я его и представлял. Немного терпким и земляничным одновременно. Хочется напиться им, и я ныряю туда языком. Ленку тут же подбрасывает вместе с ритмом спешащего поезда. Пробегаюсь губами по сладкой расщелине и, причмокивая, терзаю середину. От такого количества её аромата и вкуса я обалдеваю, тупею и становлюсь сам не свой.
— Хочешь меня внутрь? Это будет ещё лучше. Обещаю..
— Да, да, — исступлённо выдыхает Лена, и я чувствую, что она уже почти на грани. — Я никогда… Саша, о, блин, так классно… Ты первый, ой…
Ленка начинает метаться по казённой подушке. Дышать хрипло и часто, кусать губы и краснеть. А поезд как будто притормаживает. Становятся слышны звуки вокзала, объявления диспетчера станции. Не обращаю внимания на посторонний шум и добавляю палец, чуть надавливаю на вход. И от наслаждения её подбрасывает выше. Не врёт! Точно не обманывает! Такой чувственной реакции на всё это я у женщин никогда не встречал. Она не пробовала раньше, иначе не реагировала бы так сильно. Не было у неё с мужиком. Однозначно. От этого в глазах вспыхивают звезды восторга и в башке звучит торжественная музыка. Моя! Первый! Единственный у неё. В доме запру и никому не отдам!
Залюбовавшись обалдевшей Ленкой, тяну её к себе и целую в губы. Мы с ней долго облизываемся, и я уже представляю, как сейчас наконец-то получу её всю. До конца. Полностью.
И в этот момент в дверь стучит проводник, объявляя, что в наше купе куплен ещё один билет и пассажир желает занять своё место. Мне приходится свалить в сортир, чтобы не разбить ему морду.
Глава 24
Выкурив две подряд сигареты, не спеша иду по вагону, возвращаясь в наше купе. Торопиться теперь некуда. Открываю дверь, не успеваю войти, как поезд трогается. Вилки-ложки с тихим звяканьем сыплются на пол. Наш попутчик, помятый мужик лет сорока, пытается угодить Ленке, кидаясь помогать. А я, неудовлетворенный и злой, как стадо бизонов, искоса наблюдаю за ними. Как же всё бесит.
Ленка выглядит загадочной и милой. Зардевшись, она приглашает сесть рядом. Воронцова улыбается и смотрит на меня восторженными, широко открытыми глазами. Совсем ещё молоденькая. Особенно без косметики. С таким чистым и светлым лицом ей больше восемнадцати и не дашь. И после наших предварительных ласк её поведение окончательно изменилось. Стоило поцеловать девчонку по-взрослому, и она растаяла. Пару дней назад собиралась противостоять мафии и сыграть моими шарами в бильярд, а теперь смотрит влюбленными глазами. Женщины…
А я, хоть и покурил, ощущаю раздражение и дискомфорт из-за того, что нас с ней так вероломно прервали. Чувствую себя полным дебилом, голодным и злым идиотом, мечтающим присунуть.
Сажусь, а она тут же льнёт ко мне, нежно положив подбородок на плечо. Прижимается. Странные существа эти бабы, мы же даже ещё не переспали толком, а она уже наверняка напридумывала всякого и свадьбу нашу запланировала. Соблазнил-таки фурию, обломав коготки юной тигрице.
Но только от этого не легче. И даже немного не по себе от явных проявлений симпатии. Я в отношениях последний раз в одиннадцатом классе был, ну я тогда за ручку с девочкой подержался, духи ей подарил с жасмином, а она меня на одноклассника Ромку променяла. С тех пор я с романтикой завязал. И, честно говоря, заваливая Ленку на спину, не сильно-то задумывался, что для неё это ну офигеть какое событие. Меня-то больше интересовали ощущения: как это быть у девушки первым? Ну и месть, естественно, а вот то, что она по неопытности воспылает ко мне неземной симпатией, я как-то не задумывался. А похоже, так оно и есть.
Тянусь за кружкой чая, делаю большой глоток.
— А вы молодожёны? — неожиданно спрашивает попутчик-фуфел.
— Нет ещё, — загадочно вздыхает Хелен.
Эм-м. Дальше моё лицо меняет свое выражение. И в купе становится душновато. Я же говорю: маленькая она ещё и совсем-совсем дурная. Сразу надо было догадаться, что роковую женщину и великую спасительницу из себя строит исключительно по глупости. Жениться на той, что лезет к бандюганам, будучи девственницей? Ну это такое!
Спорить при чужом мужике я не буду. Мне жена, а уж тем более дети — не нужны вообще. Я не из того теста. Сам по себе. Существуют такие звери — волки-одиночки. Они могут уйти из стаи для того, чтобы создать свою, либо по причине изгнания. А ещё они могут свалить в закат, потому что в принципе не хотят никакой стаи. Они жёстче и хладнокровнее обычных волков, так как одному выживать сложнее. И, выбрав волчицу, они, конечно же, одарят её шикарным первым разом, но затем пойдут своей тропой, ибо их ждут великие дела.
— Саша спас меня, поймал с повреждённой рукой. Я с крыши упала, а он подхватил, — шепчет Хелен, вцепившись в моё здоровое предплечье.
Совсем поплыла девчонка, в следующий раз, когда решусь испортить девственницу, тысячу раз подумаю.
— А что у вас с рукой? — интересуется пассажир-обломщик.
— На гвоздь напоролся.
— Бывает. Больно было?
— Приятно.
Мужик скалится. А моё раздражение только увеличивается. Думаю о своём, прокручиваю в голове разговор со Львом. Антоха нам мобилу с новой симкой выдал, и я позвонил другу. И только ещё сильнее расстроился. Всё плохо! Речь шла о том, что у нас на фирме нарисовались какие-то ребята: денег просили. Беседу провели — мол, разные бывают случаи в жизни и может потребоваться их помощь. Так и сказали: делиться надо. А на вопрос Льва — а где нам столько взять? — они ответили: работать надо лучше.