Хочу тебя себе
Шрифт:
Но я не в состоянии разбираться с ней. Не сейчас. Хоть она и не виновата, что я идиот, не уследивший за собственной сестрой. Девчонка хоть и молодая, но на редкость заботливая. Хорошее качество. Надо будет запомнить. Ей тоже не повезло и досталось в жизни, она вынуждена прятаться, а я её чуть ли не матом. Плохо это, не по-людски. И говорить, что не хочу её, тоже было подло. Для неопытной девочки это может стать травмой. Так что Ленка правильно сделала, что кинула меня и ушла. О чём сейчас со мной разговаривать? Неадекватный, жаждущий мести придурок. Теперь внутри горит ещё сильнее. Хотя, если подумать логически,
Ухожу с балкона и возвращаюсь в номер. Брожу туда-сюда в поисках занятия. Думаю пожрать оставленные Леной продукты, но есть совсем не хочется. Так же, как и мыться, спать или смотреть телевизор. Желание одно — убивать, ну ещё, может быть, напиться.
Поэтому, хлопнув дверью, тащусь к лестнице, брожу по коридорам, натыкаюсь на бар. Практически все места заняты, вдоль стены всего четыре столика, отделённые друг от друга и остальной части декоративными перегородками. Я устраиваюсь у стойки.
Бармен оказывается довольно разговорчивым и любезным парнем лет двадцати, у него дикий говор, скудный словарный запас, но открытая широкая улыбка. Парень не спорит, наливая по моей просьбе стопку за стопкой. Он здесь и повар, и официант, и посудомойка. Живёт с мамой, ищет жену. Хочет семью и детей. Вот правильный мужик, не то что я. От этого хочется ржать, и я не сдерживаюсь. Захватывает истерика. Отсмеявшись, пью ещё. Вот посадит бармен дерево, вырастит куст малины и помидоры. Купит старый дом на окраине и будет всю жизнь перестраивать свою халупу во имя одной-единственной женщины, для которой до этого, пытаясь соблазнить, сочинял душераздирающие песни. Молодец он, за это стоит произнести тост.
После очередной стопки всё немного размазывается. Я пьян, но всё равно недостаточно сильно, для того чтобы забыть произошедшее. Надо бы найти Хелен, поговорить с ней, утешить, но после следующей порции горячительного хочется спать. Сознание постепенно подкашивает. В глазах всё плывет, и руки-ноги как будто не свои. Решаюсь закрыть глаза всего на секундочку, но проваливаюсь в небытие, очнувшись, лишь когда бармен начинает стучать стульями, переворачивая их. А ещё меня как будто кто-то толкает, чтобы разбудить, но это неточно. Понятия не имею, сколько часов проспал, валяясь на барной стойке, но, судя по серости за окном, уже светает. Впрочем, по хрен. Ленка, наверное, ещё спит. Лягу рядом и не буду будить. Утром попрошу прощения.
Шатаясь и придерживаясь за стены, бреду по коридору. В башке стоит непрекращающийся звон. Дверь в наш номер оказывается открытой. Опасаясь за свою подружку, шагаю внутрь. И зависаю на пороге, глядя на «потрясающую» картину. От увиденного роняю на пол челюсть. В центре нашей комнаты — Попов. Наш враг собственной персоной. Мудила присел перед привязанной к стулу Леной и старательно её развязывает, нашёптывая какие-то успокаивающие слова и нежности. Она меня ещё не видит и, заливаясь слезами, благодарит бога за то, что Коленька вернулся в номер раньше меня.
Я испытываю состояние шока.
Кто, мать твою, связал её, если Попов развязывает? И если она якобы боится меня, то всё это время… Что? Притворялась? Играла в наивную дурочку? Кто ей помог привязать себя к стулу? Портье, горничная, метрдотель? И, самое главное, как я мог поверить во влюблённость этой хитрожопой сучки, влепившей мне пощечину в первые же минуты знакомства?
— Как хорошо, что ты нашёл меня, Коленька. Он меня в туалет даже не пускал. Только под присмотром. Маньяк, извращенец.
— Он тебя не тронул, маленькая?
— Он всё запрещал! Но тянул почему-то, то хотел, потом не хотел, но ничего не успел. Мне надо было раньше тебе позвонить, но я боялась его. Я так расстроилась из-за твоего смс, переживала, что ты думаешь, будто я с ним добровольно.
Похоже, она и вправду его слабость. Ох, не тем Оскар дают. Совсем не тем. Это же надо уметь так рыдать. А со мной как плакала? И я ведь поверил. В её наивность. Что влюбилась в меня. Из-за того, что произошло в лесу и поезде. Дебил…
Охранник помогает Попову встать, придерживая за руки, чтобы он не завалился на спину, а я моментально трезвею.
— Доктор тебя сейчас осмотрит, если ты всё ещё девственница и он не тронул тебя, то я оставлю этого чмошника в живых, только хрен отрежу, и пусть так живет и мучается. А ещё пусть смотрит, как мы с тобой…
Ненависть окатывает шальной волной. И подготовку не пропьёшь, даже если находишься в полном отчаянии. Почувствовав кого-то за спиной, я делаю резкий разворот и наношу удар первым. Резко мечусь налево, потом направо по коридору.
— Ах ты сука, — это всё, что я успеваю сказать Воронцовой. Лечу по коридору, метнувшись на пожарную лестницу.
И, пока один из его гиббонов преследует меня, неуклюже пытаясь поймать, мысль только одна: на хрена эта мелкая стерва тащила меня через поле? Лучше бы бросила подыхать там.
Глава 28
— Поехали! — кричу я Антохе, на ходу запрыгивая в его ментовскую тачку.
Я уже часа три бегаю по этому дурацкому посёлку городского типа, улепётывая от бандюганов, пытающихся по приказу босса лишить меня мужского достоинства. Однако всё, что важно, до сих пор при мне, а сотрудники Попова уже запыхались. Одного даже удалось повредить, хотя, учитывая, что у него пистолет, а у меня похмелье, силы были совершенно неравны. В принципе Антоха мог бы мной гордиться, потому что я, как пацан из «Один дома», только что солдатиков ему под ноги не сыпал и раскалённой сковородой по башке не бил, а так все было: и дубина между глаз и урна на голову.
Дождавшись друга, наконец-то могу выдохнуть и расслабиться. Хотя успокоиться — это сильно сказано, скорее завалиться вниз мордой и дышать как загнанная лошадь.
— А где Ленка?
Вопрос почему-то болезненный и неприятный. Потому что, несмотря на её предательство, я не могу, мать вашу, принять, что ей там сейчас плохо.
— Поехали, потом расскажу, — выдавливаю не своим голосом.
Тужусь, блин, как будто слова не изо рта, а из пустого тюбика пасты вылезают.
— Нет уж, я из-за тебя во всё это дерьмо впёрся, так уж изволь, Александр Глазунов, сейчас же всё «родить» и в подробностях, а то бензин нынче дорогой и мне, честно говоря, впадлу туда-сюда ездить. Только не говори, что ты её не уберёг и её по твоей милости грохнули! Девка красивая, я тебе не прощу, подкину что-нибудь, и лет на двадцать сядешь, — очень своеобразно шутит мой приятель.