Хочу тебя себе
Шрифт:
Всю дорогу из ресторана до наших мест, пока нас шатает по вагонам, мы опять же не перекидываемся и парой слов. Но я совершенно непроизвольно слежу за каждым её движением. Я ведь за неё отвечаю.
В поездку за нами увязалась та самая медсестра, что сделала мне перевязку. Зовут её Инна и, в отличие от Елены Прекрасной, она только и делает, что тянется ко мне. Она милая. И в нашем новом городе живет её бабушка. Может, это и неправда, но Инна хотя бы старается.
— Ты, если больно будет, мне сразу скажи, Саш, мы посмотрим, как там заживает, — улыбается Инна, и я пропускаю её внутрь купе.
Заботливая и хорошая. Вот на таких женятся.
Наши взгляды с ней встречаются. Ритм моего дыхания сбивается. Но Лена, нахально улыбнувшись, гордо шагает в купе другого мужика. Пусть… Мне всё равно. Это всё из-за её невинности и влюблённых глаз. Вела себя лицемерно, а я вбил себе в голову, что мне важно быть у неё первым. Да может, Попов уже… По хер! На самом деле это такая ерунда, что даже думать об этом не стоит. И если уж так приперло поиметь девственницу, всегда можно найти какую-нибудь другую.
Устраиваюсь в купе, где по словам Антона все места выкуплены и другие пассажиры сядут только после того, как мы сойдем с поезда. Таким образом нам досталось по два места в разных купе. Имелось в виду, конечно, что мы в этом купе окажемся наедине с Леной. Но это было до того, как я открыл её истинную сущность. И случилось, как случилось. Теперь-то разницы нет.
Сажусь на нижнюю полку, за столик, где сейчас сидит совсем другая девушка. Всё это сопровождается странным ощущением дежавю, как будто в душе пробуждаются скрытые воспоминания. Полка, купе, белоснежная бархатная кожа. Горячее девичье тело, от которого мозги всмятку. На хер её! Пошла вон из моей башки! Всё нормально. Всё хорошо. Сколько этих девок уже было? Одной меньше, одной больше. Не Лена, так Инна. Какая в самом деле разница? Моей заблудшей душе уже хорошо, что рядом со мной милое, симпатичное создание. Лев отзвонился, сообщил, что нашел пути выхода из сложившейся ситуации и нужные люди повлияют на наших рэкетиров.
Жизнь налаживается.
— Я не замужем, — улыбается Инна.
Киваю, улыбнувшись.
— Ну я к тому, чтобы ты не подумал, будто бы я замужем и в эту поездку навязалась как шлюха какая-нибудь.
— У тебя же бабушка.
— Да, она на окраине живет, бабушка. Мне надо будет ещё на маршрутке ехать.
— Понятно. Давно работаешь медсестрой?
— А вот как училище закончила, так и работаю.
— Молодец, достойная профессия.
Между нами возникает пауза. Я смотрю в окно. За ним дома и деревья. Девушка спрашивает меня о погоде. А я разглядываю её. У Инны вишнёвый цвет волос, карие глаза и доброжелательная улыбка. Она худее, чем Лена, менее фигуристая. Грудь гораздо меньше, но, собственно, при чём здесь Лена? Речь сейчас только об Инне. Ведь я еду с ней. Наедине, в купе. Думаю, медсестричка шутила, что возьмёт меня себе, она откровенно стесняется. И тогда очень сильно расхрабрилась, думаю, та фраза была скорее исключением. Но, естественно, если я надавлю, у нас с ней всё будет.
— Может, выпьем за знакомство? — Достаю вино, прихваченное мной из бара гостиницы.
Инна предсказуемо соглашается.
— А почему не замужем? — спрашиваю первое, что приходит в голову.
— Так принца не встретила.
Улыбаюсь. Девчонка быстро хмелеет. Начинает вести себя откровеннее. Смотрит на меня с восхищением. Как кот на сметану.
А
Выхожу в тамбур, достаю сигарету. Стою, разглядываю летящие дома за окном. Боковым зрением замечаю, что слегка пьяненькая от одного стакана вина медсестра Инна, не может усидеть на месте и идёт за мной. Испытываю лёгкое раздражение. Но терплю. В конце концов, я сам ей налил, и улыбался ей тоже я. Она симпатичная, а я сто лет ни с кем не спал. Почему нет? Я здоровый мужик, не обременённый обязательствами. Выпил обезболивающее и чувствую себя совершенно здоровым.
Но Инна удивляет своей хмельной прытью. Подходит и становится не рядом со мной, а сзади, и обнимает меня, прижавшись щекой к спине. Да уж, больше ей наливать нельзя.
И как раз в это время, когда Инна прилипает ко мне, в проходе вагона появляется Лена. Первая реакция отдёрнуть от себя руки медсестры. Но зачем? Мы ведь с Леной друг другу никто. Мы не пара. И оба счастливы таким раскладом, не так ли? Она не выносит меня. Я считаю её хитрой и лживой. Возможно, она уже даже отдалась Попову.
Я ведь циничный говнюк. Зачем мне себя сдерживать? Лена остается в центре вагона, открывает окно и, опершись о перила, смотрит вдаль. Мы с Инной идём мимо. Провожаю хихкающую медсестру к нашим местам. Снова встречаюсь с Леной глазами, она отводит взгляд первой.
Вот же дрянь блондинистая. У неё такое лицо, будто ей совершенно всё равно. Поэтому я демонстративно громко закрываю наше с Инной купе изнутри.
Глава 32. Хелен
Мы с Бельским в купе. Но ничего такого между нами нет. Я не хочу, да и не позволила бы. Антон спит всю ночь, укутавшись одеялом и отвернувшись к стенке. Перед сном отдаёт мне нижнюю полку, чтобы я не свалилась при движении поезда. И ни разу даже намеком не демонстрирует сексуального интереса. Он говорит, что я девушка его друга и подобное для него табу. Девушка?! Смешно. Любая мало-мальски симпатичная и проявившая к нему интерес женщина может стать девушкой Глазунова. На ночь.
И я повелась. А ведь, в отличие от Вики, никогда не была фантазёркой и не витала в облаках. Сестра говорила, что я жестокая и бесчувственная. Местами так оно и есть. Но от Глазунова меня развезло как малолетку. Повело от страстных взглядов и жарких поцелуев. Так расслабилась, что мозги едва с пола собрала. С ума сошла, сама не знаю почему. Захотелось быть слабой и, как он правильно выразился, «нормальной». Вот и получила боль в груди и ведро слёз. Глазунов на меня смотрит, и сердце притормаживает. Он красивый и горячий. Я от его поцелуев как будто впадаю в блудный в дурман.
Он меня уже дважды спас. И это подкупает. Ведь немыслимо — закрыть кого-то собственным телом, практически отдать другому свою жизнь. И даже кажется, что я для него что-то значу, а потом он выгоняет, исчезает, бросает, и всё начинается сначала, и внутри одна только боль. А теперь ещё открытый секс с другой. Нет, я никогда этого не прощу и не приму. А от мысли, что он так же целовал её там, как меня, хочется бежать к унитазу. Ненавижу себя, его, нас. Уснуть в поезде так и не получается, всю ночь рыдаю как ненормальная. Бандюганов не боялась, шла вперёд, к великой миссии, а тут раскисла.