Хочу твоим первым
Шрифт:
– Что ж, иди.
Дышит тяжело, но не прикасается снова. Меня же не приходится упрашивать дважды, так как понимаю, второго шанса не будет. Не смогу снова оттолкнуть. Утону в нем. Захлебнусь в ощущениях и не выплыву.
Я выбегаю из помещения и спешу обратно в зал, ориентируясь исключительно по звукам. А едва вбегаю в хорошо освещенное пространство зала, как впечатываюсь грудью прямо в Володю.
Взбудораженная, взъерошенная. Наверняка красная, словно рак.
– Ариш, а я обыскался уже тебя, где ты была?
–
Сглатываю, пытаюсь унять сердцебиение.
Мои щеки пылают от мыслей о том, чем я только что занималась, от своей испорченности и порочности, от страха, что Володя может заподозрить и ему будет неприятно. От нахлынувшего на меня раскаяния.
– Володь, я…
Вижу приближающегося к нам из темноты Гордея.
И…делаю то, на что бы никогда не решилась, будь я в здравом уме и не имея в свидетелях его.
Я обхватываю Володю за шею, тяну его голову к себе, поднимаюсь на цыпочки, и поскорее, пока не передумала, стремительно и прямо на глазах у Гордея, целую Володю прямо в его приоткрытые от удивления губы.
Глава 33. А мне все пофиг
"Воскрешение возможно только после полного саморазрушения".
Чак Паланик "Бойцовский клуб"
Гордей
В глазах стремительно темнеет. В голове шум, а кулаки сжимаются в приступе неконтролируемой, оглушающей и почти полностью лишающей разума дикой еле сдерживаемой ярости.
Вдох-выдох. Типа мне положить на все.
Но спокойствием здесь и не пахнет. Лишь осознание, что не он инициатор, удерживает и позволяет самого же себя затормозить.
Это оглушает, конечно, нахрен, убивает, но не дает тем не менее применить силу и тупо набить этому гребаному любителю порассуждать о фильмах морду.
Но удержаться сложно. Пипец как.
Размазать по стенке хочется остро, и это желание делается в секунду почти невыносимым.
А она…смешанные чувства…Пока что на первом плане затмевающая все остальное ярость и желание убить. Остальное расплывчато.
Сгораю от дикой животной потребности затащить недотрогу обратно в ту комнату, а еще лучше сразу в свою квартиру и доказать уже, что ни с кем она не получит таких же ярких, выворачивающих всю душу эмоций, какие обеспечены ей со мной.
Как-то так.
От одних только поцелуев между нами все вспыхивает, какие,блин, еще ей нужны доказательства.
Уговариваю себя сделать скидку на ее неопытность, но сейчас все это кажется полной фигней и как-то совсем хреново заходит.
Вот вообще никак.
Грудину разрывает. Кислородное голодание сродни такому, будто на высоту десять тысяч метров без кислородного аппарата забрался. В летальную зону, блин, попал.
Выхожу из тени и, едва сдерживая рвущийся из меня неформат, и наплевав на все доводы, двигаю прямым курсом на них.
Длительность поцелуя около
Но едва приближаюсь, как Бельчонок вдруг сама отскакивает от парня, а потом срывается на бег.
Хочет смотаться с места преступления.
Охрененно тяжкого в моем видении наших с ней отношений, в то время как я ни к одной девке за все это время не то, что не притронулся, но даже мыслей таких не возникало.
А сейчас вот почти готов сосаться на ее глазах хоть с кем угодно, вот даже с Машкой.
Клин типа клином. Если бы нам это хоть чем-то помогло.
Ее «парень» бросается за ней, но тут же натыкается на веселую компанию, отшатывается, задевает спиной какую-то девчонку, и в итоге чуть не валится на пол. Выравнивается, суетливо извиняется и снова рвется вперед.
Нагоняет Арину у самого выхода, пытается ее затормозить.
Останавливаются и начинают что-то перетирать. Обсуждают ощущения от поцелуя, блин. О повторе в неформате договариваются.
Ну че, круто.
А мне, пипец, как весело за всем этим наблюдать.
– Гордюш, не расстраивайся так.
Машка подходит и обнимает меня со спины. Арина все же удосуживается обернуться.
– Да не расстроен я. Похрен.
– Да?
– Ага.
– Вовка не вариант для нее. Она тебя всю дорогу глазами пожирала. Вот и сейчас, смотри, как глазеет.
– Пипец, как это меня сейчас утешает, - говорю Машке, утопая блин, в полном смятения взгляде, и раздумывая, какую степень презрения отослать сейчас Арине.
Нулевую, пожалуй, а если точнее, то полный игнор девчонке с моей стороны.
Беру Аверьянову за руку и тяну ее за собой к выходу. Но около сладкой парочки все же не удерживаюсь и слегка притормаживаю.
– Мы сваливаем, можем подбросить, – выдаю, поигрывая ключами и обращаясь исключительно к парню, свиданиям с которым я больше мешать не намерен.
– Нет, мы сами доедем, большое спасибо.
Вежливый, пипец, прямо до приторности.
– Ну, окей, давайте тогда.
Мажу взглядом по ее стройной фигурке, и, наконец, разворачиваюсь и отваливаю.
На улице, кажется, чувствую себя немного лучше. В том плане, что, когда не на глазах, не так сильно хочется их обоих убить.
Вот только в остальном для меня начинается просто полный треш.
Достаю деньги и пихаю купюры Машке.
– Возвращайся, ты хотела еще потусить. Когда надо вызовешь такси.
Иду к тачке, усаживаюсь на водительское, завожу мотор.
Аверьянова открывает дверцу и лезет на соседнее пассажирское.
– Нет уж, знаю я тебя, - начинает выносить мозг, - ща прогонишь, а потом на кучу штрафов налетишь. Хорошо, если ими одними и отделаешься. А то и в ДТП попадешь.
– Я и с тобой разгонюсь, так что вали давай.