Ход генерала
Шрифт:
– Останься, – приказал Генерал Закраце. – Займись всем. Загрузи людей и оборудование. Проверь старый провиант. Как только я вернусь – улетаем. Связь с Замком блокируй. И людям тоже прикажи соблюдать тишину. Приказ был открытый?
– Нет, вербовку я устроил вслепую; только это никакого значения не имеет, люди идут на один только звук вашего имени, Генерал. Вы же понимаете, легенда.
– Ладно, не подлизывайся, не подлизывайся. Цель и координаты передашь исключительно Гульде. Остальным я сообщу сам, как только выйдем из поля действия зеркал.
– Есть.
– И ради Бога, перестань уже действовать по уставу.
– Так точно.
– Глупость по возрасту. – Качая головой и бормоча что-то себе под нос, Генерал направился к колесницам. По камням за ним плыли тени: от Земли огромной, ржаво-зеленой на звездном небе Шпунта – и бесчисленных блуждающих огоньков, лениво летающих под герметизирующей сферой базы.
Джинн колесницы находился в прекрасном настроении.
– О-о! Сам Железный Генерал! Вот это честь, вот это честь!
– Заткнись и лети.
Они выскочили за пределы сферы, и колесница окуталась автономным пузырем Крафта II. Одновременно ее покрыло зеркальное маскирующее заклинание, перекопированное с полусферы базы: шпионские духи шастали повсюду, и не следовало облегчать их задачу, добровольно предоставляя информацию о пребывании на Шпунте конкретных лиц и их начинаниях.
Впервые на долгое время Жарного охватила мягкая невесомость, и его артефактная рука тут же впрыснула ему в организм краткую серию физиологических заклинаний, чтобы нейтрализовать неприятные результаты гравитационного изменения.
Колесница летела над самой породой, неожиданными скачками перепрыгивая барьеры и камнем падая в углубления. Тень от Земли перемещалась по камню словно верный пес или как краткая ночная волна. Громадная планета, висящая над головой Генерала, придавала всему окружению нереальные черты, подчеркивая сказочность пейзажа.
Их колесница упала в очередной псевдоовраг Шпунта. В нем блеснул вдвойне отраженным светом, на три четверти укрытый в тени зеркальный пузырь. Генерал приказал: – Стоп! – И управляемый восторженным джинном экипаж спустился к нему, без какой-либо проблемы проникая зеркальную полусферу, поскольку маскирующие чары – стационарного пузыря и колесницы – распознали зашифрованные идентифицирующие сигнатуры «свой/чужой».
Внутри пузыря стояла пара десятков человек, собравшихся возле двух групп колесниц. Джинн приземлился возле группы генерала Кузо.
Генерал спрыгнул на грунт, капитан тут же подошел к нему.
– Я прочитал, – сказал ему Жарны. – Мне нравится. Имеется несколько мелких замечаний, но сейчас гораздо важнее скорость действий, чем юридические детали, посему принимаю в целом. Ре Кваз уже готов?
– Ээээ, да.
Вдвоем они направились к группе княжеских. Имперские урвиты внимательно следили за ними – как только Генерал поднял в знак приветствия свою волшебную руку, они тут же ответили, запустив ввысь салюты.
– Какие настроения? – спросил Генерал у капитана телепатически, под защитой ментальной блокады, от которой Кузо даже слегка побледнел и сбился с шага.
– У княжеских? Мрачные. Не очень-то они вдохновлены. Да и никто бы не был. Они настаивали на консультациях с Плисой.
– И что же?
– Вы понимаете, Генерал, что для Птицы Новая Плиса словно из стекла, духи там шастают как у себя дома.
– Ну и?
– Я приказал их всех заглушить, – через какое-то время признался Кузо, прибавив к генеральской блокаде еще и собственную.
– И очень хорошо, – похвалил его Генерал, посылая ему в мыслях еще полуулыбку вместе с разрешающим жестом/ощущением.
– Они считают, что это Птица. Я дал им срок до вашего прилета, а заглушку все еще поддерживаем.
– И не снимай ее до тех пор, пока все не не станет известным. А после эвакуации они все равно будут пользоваться нашими полосами.
– Все-таки, это не совсем честно, – скривился в воображении капитан.
– Ну что тебе на это сказать? Иногда думать больно; выше определенной ступени в иерархии уже нельзя только лишь выполнять приказы, майор Кузо.
– Ммм, спасибо.
– Я сильно надеюсь, что в изгоняющих заклятиях у вас недостатка не было, потому что не хотелось бы мне оказаться в вашей шкуре, если сюда проникнет хотя бы один дух Птицы или, что еще хуже, Бирзинни.
Ре Кваз вышел им навстречу. Его сопровождал чернокожий адъютант с регенерированным одним, а то и обоими глазами, что можно было увидеть по несоответствию цвета их радужек.
Генерал пожал руку ре Кваза, в тот же самый миг через «слуховое окно» он заметил отходившую от левой глазницы адъютанта побочную ленту.
– Кто обеспечивает эту передачу? – спросил он телепатически у капитана (пока что капитана) Кузо. – Мы или они?
– Они.
– Блин!
– Очень жаль, что мы знакомимся в столь неприятных обстоятельствах, говорил ре Кваз. – История; что ж, история… – Он подкрутил ус, заморгал, заложил руки за спину. – Таак. Что же, генерал, вы готовы собственным словом гарантировать то, что условия договора будут выполнены? – Он не называл это капитуляцией, поскольку Княжество не находилось в состоянии войны с Империей; благодаря этому, договор сохранял внешность временного согласования условий сотрудничества соседствующих друг с другом боевых порядков союзных держав – оно не было юридическим актом sensu stricto, не изменяло территориального деления Шпунта, никак не влияя на политические расклады: оно представляло собой добровольную декларацию некоего количества подданных князя Фердинанда принятия с их стороны временного протектората Империи, растягивая его на поверенное их опеке движимое и недвижимое имущество. Говоря по правде – в нем присутствовали все признаки измены, и казуистами князя наверняка именно таким оно и должно было стать признанным. Вот только все здесь присутствующие прекрасно понимали, что подобные последствия принимаемого именно сейчас решения весьма мало правдоподобны: Княжество Спокойствия de facto – потому что еще не de iure – не существовало.
– Да, – ответил Железный Генерал ре Квазу решительно.
– Рад. Рад. – Ре Кваз вздохнул и кивнул адъютанту. Тот подал ему папку с договором. Кузо уже вытащил и свой экземпляр. Но не было возможности достойно подписать договор. Генерал сфантомизировал стол красного дерева, установив его столешницу на уровне зафиксированной коротким заклинанием телекинетической плоскости. Поэтому они разложили бумаги на несуществующей мебели, вытащили авторучки и, в желто-зеленом свете быстро вращавшейся над ними планеты, подписали договор. Разноглазый адъютант заглядывал им через плечо.