Ход конём
Шрифт:
— Пожалуйста. А где вы будете с ними... говорить?
— Лучше всего здесь... в вашей комнате, чтобы никто не мешал.
— Понимаю, понимаю, — закивала заведующая. — Сейчас позову их.
Вернулась Анфиса Тимофеевна минуты через три. Вместе с нею в комнату вошли пожилая женщина и девушка.
— Познакомьтесь, пожалуйста... Это — Дарья Алексеевна, — заведующая показала рукой на пожилую женщину, — ну а это — Лизочка... Елизавета Федоровна.
Когда все уселись, Карелина, поглядывая поочередно то на Никитину, то на Денисенко, проговорила:
—
— Было такое, — подтвердила Денисенко. — Счет № 12127...
— Прекрасно. Значит, вы запомнили этого человека?
— Конечно! Сумма большая, сразу мы ему не выдали...
— Он что же... приходил сюда раньше?
— Да... дня три назад...
— Не три, а четыре... Четыре дня назад, — поправила Никитина Денисенко. — Он сказал, что хочет взять двадцать пять тысяч рублей. А Дарья Алексеевна ответила, что мы таких денег сразу не выдаем. Нужно сделать предварительный заказ. Приходите, мол, на следующей неделе, во вторник...
— Да, так все и было, — согласилась Денисенко. — А запомнилось это потому, что по двадцать пять тысяч рублей мы выдаем не так уж и часто. Редко такие операции по вкладам бывают... А что, собственно, произошло?
— Да как вам сказать...
— А все-таки? Согласитесь, нам очень трудно сориентироваться, что именно вас интересует, что нам следует вспомнить в первую очередь...
Карелина колебалась: говорить или нет? Полностью исключить участие в совершенном преступлении работников сберкассы нельзя. Все это так. Но если всех подозревать, добра с этого тоже не будет.
— Вчера профессор Лукьянов был убит в собственной квартире. Деньги похищены...
Покровская вздрогнула, Денисенко задышала часто. Продолговатое, в родинках личико Никитиной сначала побледнело, потом начало заливаться румянцем.
— Как эт-то... убит?
— Обыкновенно. Нет уже его.
— Н-не может быть! Я... я ведь видела его вчера...
— Когда именно?
— Утром... к-когда шла на работу... Н-начало девятого было, он в-выходил из б-булочной. Мы еще п-поздоровались...
— Что ж, вполне возможно. Но это было утром. А днем — его убили.
Вклинилась тягостная пауза. Покровская, Никитина и Денисенко сидели не шелохнувшись, как в оцепенении.
— Очень вас прошу: вспомните, пожалуйста, все, что происходило в сберкассе, когда Лукьянов получал деньги, — подняла голову Карелина. — Что за люди были в сберкассе, что они говорили... Может, какие-то характерные детали запечатлелись в вашей памяти...
— Да-да, мы понимаем... мы все понимаем... — тихо произнесла Денисенко. — Когда Лукьянов брал двадцать пять тысяч... когда он их брал, в сберкассе были люди. Хорошо это помню... Старик, по-моему, какой-то был... он принес, кажется, облигации. То ли трехпроцентные, то ли тираж погашения... Ты не помнишь, Лиза?
— Помню. У него было две облигации займа 1950 года... последний тираж погашения. Он еще
— Описать внешность можете? Вначале — женщину?
— Право, я не знаю даже... — Никитина обратила вопросительный взгляд на Денисенко, но та передернула плечами:
— Расплывчато все. Будто в тумане.
— А если подумать? Не спешите, пожалуйста, Дарья Алексеевна, постарайтесь вспомнить...
Денисенко наморщила лоб, сокрушенно развела руками.
— Нет, не вспомнить. Запамятовала... Ей-богу, запамятовала! Кабы знать, что такое случится...
— Жаль, очень жаль,— вздохнула Карелина.
Лиза смущенно заморгала глазами.
— Простите, но я тоже не запомнила женщину... А вот парней... парней этих... — Она снова зарделась.
— Ну-ну... — мягко подстегнула Ольга.
— Парней хорошо помню...
— Ну-ну, слушаю... Я вас слушаю, Лиза!
— Один — статный такой, высокий, симпатичный. В черном кожаном пальто и пыжиковой шапке... Второй — маленький, с изуродованным ухом... в шляпе...
— И что же эти парни делали в сберкассе?
— Высокий проверил лотерейный билет. Выиграл рубль. Потом попросил, чтобы я на этот рубль дала ему два лотерейных билета. «Авось, — говорит, — выиграю в следующий раз «Волгу» или «Жигули». А я ему: «Почему бы и нет? У меня рука счастливая». Вытащила я ему из пачки два лотерейных билета. Он поблагодарил и сказал, что если действительно выиграет, то будет моим должником на всю жизнь...
— А что делал в это время тот, второй, с изуродованным ухом?
Лиза потупила взор.
— Я... я на него больше не смотрела. Извините...
— Эти двое ушли сразу после ухода Лукьянова? — спросила у Никитиной Карелина.
— По-моему, нет... Да, точно... они потом ушли... Минуты через две или три...
Карелина встала, застегнула пальто.
— Ну что ж, спасибо, товарищи, за информацию. О нашем разговоре никому, пожалуйста, не говорите.
Михеев сидел перед Карелиной и равнодушно смотрел в одну точку потухшими серыми глазами. А Ольга не торопилась начинать. Пока сладу с этим парнем не было. Она помнила: от сегодняшнего допроса зависит очень много, вдобавок и время не терпит, но спешить сейчас нельзя. Михеев может опять ничего не сказать...
— Итак, вы, Юрий, по-прежнему утверждаете, что приемам боевого каратэ научились сами и шапки с Валевской и Кириченковой сорвали по собственному, так сказать, почину?
— Именно так, гражданин следователь.
— Добавить ничего не хотите?
— А нечего добавлять! Все рассказал. Сам наколбасил, сам и отвечу по закону. — Он виновато опустил голову, на пухлых губах плавала грустная улыбка.
Карелина внимательно смотрела на арестованного.
— Напрасно вы так, Михеев... Вы хоть знаете, где сейчас ваша мать?