Ход королевой
Шрифт:
В памяти Николь О’Коннор всплывают сцены на бойне. Она вспоминает слова отца: «Их зарежут на свой традиционный праздник наши клиенты в Саудовской Аравии».
Что, если избавить их от этого страшного конца – думает она.
Недавно прочитанный роман Рабле, вернее, эпизод с панурговым стадом, наводит ее на интересную мысль.
Сначала она отключает ток в электрическом заборе, потом обрушивает сам забор, сбив три доски, которые его подпирали.
После этого она подходит к краю утеса,
Размахнувшись, она изо всех сил бросает игрушку в сторону моря.
Собака мчится за плюшевым кроликом и прыгает с утеса вниз.
Овцы следуют за ней и насмерть разбиваются на страшных скалах внизу.
ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: овцы
Овца – одно из первых одомашненных человеком животных.
Шесть тысяч лет назад люди уже пили овечье молоко, ели баранину, пользовались овечьей шерстью и шкурами. В ход шли даже овечьи позвонки: они служили монетами, ими играли в кости.
Употребление всего того, что люди получали от овец, неуклонно росло. Сейчас на земле насчитывается два миллиарда овец. Каждый год семьсот миллионов голов отправляются на убой и съедаются.
Эдмонд Уэллс.
Энциклопедия относительного и абсолютного знания
Моника Макинтайр сжимает зубы, ей трудно скрыть огорчение. Они предпочли выбрать своим вожаком такую же посредственность, как они сами, – думает она. – Вот и получат в представители класса бездельницу. Это никого не тревожит, главное, чтобы она оставила их в естественном убогом состоянии. В политике всегда так…
Следующий урок проходит как обычно. Звучит пронзительный звонок, объявляющий перемену.
Моника идет в туалет, там она встречает Присциллу, плещущую себе в лицо воду перед зеркалом.
– Надеюсь, ты на меня не сердишься? – спрашивает девочка с собранными в длинный хвост волосами.
– Vox populi vox dei, – отвечает фаталистка Моника.
– То есть?
Она вдобавок невежда.
– Это латынь. «Глас народа – глас Божий».
– Извини, я латынью не владею. Ты правда не слишком огорчилась, что проиграла?
– Всего-навсего выборы представителя класса, подумаешь!
Присцилла заканчивает умывание.
– Ты считаешь, что голосовать следовало за тебя, потому что лучше меня успеваешь по предметам, правильно? Ты первая в классе, а я тащусь в хвосте.
– Я умею проигрывать. Ты лучше меня сумела подобрать убедительные для них доводы.
Присцилла внимательно на нее смотрит и огорченно вздыхает.
– Ты не только умнее меня, но и гораздо красивее.
По крайней мере, она наблюдательная.
– Ты тоже очень красивая, Присцилла, – говорит Моника, а сама думает: «В своем роде…»
– Честно тебе скажу, я боялась, как бы ты на меня не взъелась.
Ишь, какая настойчивость!
– И не подумаю. Все в порядке.
– Знаешь, по-моему, ты необыкновенная. Взять хотя бы твою стойкость перед лицом неудачи.
Настает черед Моники умыться. Прежде чем наклониться к крану, она примирительно кивает. Несколько секунд они друг на друга косятся.
– Раз так, будем считать, что мы подруги? – спрашивает Присцилла.
– А как же!
Проходит еще несколько секунд. Внезапно Моника нападает на Присциллу сзади, сжимает ей шею и валит на пол. Достав и открыв щелчком острый перочинный нож, она сгребает Присциллу за волосы и одним махом отхватывает весь хвост ниже завязанной узлом красной бархатной ленты.
Пахнет свежесостриженной шерстью.
Руперт О’Коннор и его дочь находятся в зоне стрижки. Он закуривает очередную сигару и нервно выпускает дым.
– Можно узнать, что на тебя нашло?
Молчание дочери заставляет его сдерживать гнев, но это слишком трудно, проще огласить итог.
– В этом «инциденте» мы потеряли двести пятнадцать голов и нашего чудесного Мао.
Он сдерживается из последних сил, но его рот кривится сам по себе. Они возвращаются на крытый дворик, там Руперт падает в кресло и начинает раскачиваться, чтобы успокоиться. Кресло скрипит под его тяжестью.
– У всего этого будут последствия. Джошуа придется уволить. Он проявил безответственность, оставив тебя одну с овцами.
Николь садится в соседнее кресло. Руперт О’Коннор отворачивается – не может смотреть ей в глаза.
– Объясни все-таки, зачем ты это сделала?
Она не осмеливается сознаться, что хотела спасти овец от бойни или от отправки на гибель в Саудовскую Аравию.
– Меня очень заинтересовали твои слова о коллективном уме, – отвечает она. – Захотелось проверить, возобладает ли у них в последний момент инстинкт выживания.
Он сердито гасит в пепельнице сигару.
– Ты хоть отдаешь себе отчет, что натворила?
Она опускает голову.
– Двести пятнадцать голов! Не говоря о Мао! Мы души в нем не чаяли.
Он встает и смотрит вдаль, как будто для него невыносимо встретиться глазами с дочерью.
– Заруби себе на носу: каждый поступок влечет последствия. У любой мелочи может быть серьезное продолжение, особенно когда это касается множества людей.
Он трясет головой, как будто отряхивается.
– Думай, прежде чем действовать. Ты должна предвидеть, к чему приведет твой малейший поступок. Как довести это до твоего сознания?