Ход кротом
Шрифт:
12) Смета на выплаты дополнительно привлеченным сотрудникам направлена обычным каналом, проведено как меры против шпионажа.
13) Осмелюсь рекомендовать мистера Грина, по достижению оным известного возраста, к обучению в Оксфорде, скажем, в Баллиол-колледже, за счет вверенного мне департамента. Мальчишка явно не прочь поездить по белу свету, что я в изобилии могу ему предоставить. Живой ум и свежий взгляд мистера Грина, способность его к оригинальным гипотезам, окажутся нам в любом случае небесполезны.
Засим остаюсь к вашим услугам,
капитан 2 ранга флота Его Величества Мэнсфилд Смит-Камминг, эск.»
Послушно не вскрывая секретного пакета, секретарь Эдди
Первый день зимы.
В первый день зимы из горловины Перекопа и восточнее, с узкой полосы Арбатской Стрелки, вырвались казацкие сотни, а с ними кавказцы Дикой Дивизии. Буквально нагайками, без единого выстрела, разогнали гетманские заставы, снесли таможню и пограничные проволочные заборчики. Наскоро, вовсе без привычных издевательств, перестреляли комиссаров из большевицкого представительства в Чаплынке. И рванули сразу на все стороны, разнося панику, поднимая шум и отвлекая внимание от Перекопа и Новоалексеевки — двух достаточно широких выходов из Крыма.
За казаками черным потоком шинелей, бурок, тулупов, кожанок в Таврию вылился корпус Мамантова — усиленная всеми английскими запасами конница с легкими горными пушками на вьюках. Троцкий погиб в Москве еще летом, и некому оказалось исказить фамилию казацкого военачальника, некому стало писать: «Мамонтов». Поскольку корпус формировался из одной почти кавалерии, постольку кавалеристу Мамантову и доверили командование.
Из Армянска выползли бронепоезда. Чтобы сделать сие возможным, Деникин выгнал на строительство ветки Армянск-Джанкой много тысяч набившихся в Крым беженцев. Как сам Антон Иванович сказал: «С большевиком жить — по большевицки строить!» Беженцы, впрочем, шли с охотой, ибо на стройке кормили каждый день. Правда, что жидкой баландой-затирухой, ну так война же! Отвоюем Россию — заживем! Временные железные дороги Русская Армия умела быстро и четко выкладывать еще со времен Турецкой войны. А сейчас в Крыму имелось полной горстью каких угодно инженеров, специалистов; да и французскую помощь еще не всю разворовали.
Французы же навели еще и на другую мысль. Их армия успешно применяла железнодорожные транспортеры под большие пушки, понимала в них толк. Инженер Картье, печально качая головой, пробормотал: вот есть у вас резервные стволы к броненосцам на Севастопольском Арсенале, есть и станки на береговых батареях, но не под силу русским дикарям поставить их на многоосную платформу…
Прослышав про такое пренебрежение, возмутились все русские инженеры. Вывернули карманы на святое дело, сами встали к верстакам Арсенала — морская база Севастополя имела все необходимое для ремонта и обслуживания тяжелых пушек и немалые запасы самих этих стволов, от длины 30 калибров до длины в 52 калибра. Специалистов же по морским пушкам в Крыму оставалось много еще со времен работ на строящейся «Императрице Марии».
Многоосные платформы сделали из балок и колесных тележек. С октября до ноября на лафеты поставили четыре пушки; одну из них на испытаниях сломали. Для стрельбы новые установки раскидывали по сторонам упоры-аутригеры, за что их и прозвали «Арахна», «Тарантул» и «Ананси».
Самое тонкое место, конечно, составляла конструкция станка. Грамотность и порыв не заменяют опыта, особенно в сложной технике. Но у русских имелся опытный инженер Картье, и русские не побоялись пустить его в ход, ужасая француза фирменной находчивостью. Ломаются упоры при стрельбе? Считать их частью боекомплекта, заменять при каждом выстреле. Все равно балок
Ну ладно, ладно, месье, уговорили. Вот здесь уже придется подумать…
Подумав, Деникин организовал Железнодорожную Дивизию, снявши для нее рельсы с Керченско-Феодосийского направления. Тысяч десять все тех же беженцев за миску горячего укладывали четыре версты в сутки — по лесам и горам такое бы не прокатило, но по ровной, как стол, степи до Великой Копани дотянули. А оттуда тяжелые пушки уже накрывали Херсон.
Строителей охраняли бронепоезда с обычными трехдюймовками, а уже в конце очереди сопели «черные», то бишь, небронированные, паровозы с танками-”ромбами» на платформах, с последними ящиками патронов и снарядов, последними бочками керосина в теплушках.
На полустанках керосин черпали бесстрашные пилоты — встречь северного лихого ветра верхом на списанных союзниками «Фарманах», «Сопвичах», «Ньюпорах»… По-хорошему, бензин бы лучше, но бензин берегли для танков. Небесные гусары летали даже на спирто-касторовой смеси. Двигатель прогорал, конечно — но конструкция из тряпочек и палочек рассыпалась, как правило, раньше.
Ни смелости, ни решимости добровольцам Зимнего Похода было не занимать. Изо всех европейских наций только русские умеют по-настоящему воевать зимой, делать безо всякого обоза пятьдесят и даже семьдесят верст в сутки. Заминка лишь в том, куда направить стремительное движение, потому как один переход из горловины Перекопа на север — и упираешься лицом в самый Днепр.
Великая река здесь пересекает прямой путь справа налево. Годные для большого войска переправы есть лишь в Херсоне да Каховке — той самой, про которую в песне: «Каховка, Каховка, родная винтовка. Горячая пуля, лети!» Ведь именно потому и поется, что Каховка ключ к узкой полосе между Днепром и Крымом.
Несколько столетий граница между Речью Посполитой и Чингизидами определялась по Днепру, и потому правый берег искони «ляшский», левый же «татарский». Затем свинцовые волны принесли с севера москалей, прогнавших Чингизидов за Дон и Волгу, а ляхов за Львов и Ровно. В свой срок и москали откатились на бесхлебный север. Земля, что направо, что налево, стала вся казацкая.
Направо, встречь Солнцу, оставляя Днепр по левую руку, обходя его громадную излучину, придется наступать через приазовские степи, через Мелитополь, Токмак, Пологи, наконец, то самое Гуляй-Поле — столицу «Вольного Повстанчества Рабочих и Крестьян». Белогвардейская конница, конечно, снесет опереточную махновскую республику. Но за время бодания теленка с дубом красный медведь не то, что проснется, а, пожалуй, успеет и ружье с крючка снять. Поэтому Мамантов сразу послал к Махно парламентеров, подтягивая тяжелое вооружение к Херсону и Каховке равномерно, чтобы противник не мог сообразить, куда пойдет главный удар.
Налево, за Херсоном, к Николаеву, к Одессе-маме и Молдавии, и выше на север, до самого Кривого Рога, днем признавали гетмана Скоропадского. А ночью атамана Григорьева. Гетман Скоропадский строил культурную европейскую державу, с парламентом, Конституцией, Верховной Радой, даже вот академию наук пытался основать. И уже поэтому гетман вовсе никак не мог провести вымечтанную крестьянами реформу: “ Вся земля мужикам, каждому по сто десятин, чтобы никаких помещиков и духу не было». Раздай мужикам землю — кто же Верховную Раду захочет кормить? Мужикам не Верховную Раду, мужикам керосину да ситцы подавай.