Ход золотым конем
Шрифт:
– Его светлость оставил вам письмо. К сожалению, срочные дела потребовали его отъезда. Он будет только к вечеру.
– Не могли бы вы прочесть? – попросил я.
Камердинер с видом королевского герольда развернул записку и начал читать: «Уважаемый гость, надеюсь, вы дождетесь моего возвращения, но, не зная ваших планов, настаивать не могу. Кстати, насчет виноделия и дворянства я был совершенно серьезен. Вик, подумайте, такие предложения делаются нечасто.
Баронессы, что дегустировали с нами вчера вино, обе не замужем. Любая из них будет рада составить вам партию.
Камердинер прервал чтение и заинтересованно на меня взглянул.
На этом письмо заканчивалось. Ниже была лишь подпись – «Герцог Фагуа».
Дворянство! С ума сойти! Дворянство в империи – это пропуск к относительно безбедному существованию. Притеснить титулованную особу в империи не так-то просто. Что до баронесс, я не успел с ними как следует познакомиться. Внешне вроде бы ничего. Герцог к тому же писал и о другой возможности получить дворянство.
Ну почему все так не вовремя! Год назад я согласился бы не задумываясь. А я ведь проезжал через Занту. Но только герцогу я был тогда неинтересен – обычный путешественник без чудесных кораблей и удивительного газированного вина. А что сейчас? Не скрою, предложение Фагуа было очень заманчивым. О черт! Почему заманчивые предложения поступают в самый неподходящий момент! А баронессы очень даже ничего. Особенно беленькая.
Вот оно – мое искушение! Или испытание. Дворянство и хороший доход от производства газированного вина… Но как же гномы? Они поверили мне. Сказать: плывите, ребята, дальше сами? Но это был мой план. Без меня его не смогут довести до конца.
– Вы что-то сказали? – осведомился камердинер.
– Нет, ничего.
Я ругался про себя (то есть молча). Ну почему все так неуклюже?
Минут через десять я начал собираться.
– Какие будут распоряжения? – осведомился камердинер.
– Будет ответное письмо герцогу. Вас не затруднит его написать?
Камердинер понимающе кивнул и сходил за пером.
«Ваша светлость, безмерно благодарен за ваше предложение. К моему глубочайшему сожалению, я не могу сейчас оставить предпринимаемую нами экспедицию и потому вынужден уехать. Поход наш будет чрезвычайно опасен. Буду рад еще раз засвидетельствовать вам свое почтение, если мне представится такая возможность».
– Так сойдет?
– Вполне, – подтвердил камердинер. – Если позволите, я оставлю эту записку себе на память.
– Если позволит герцог.
– Вы точно хотите уехать?
Я пожал плечами. Хочу ли я? Остаться было заманчиво, но оставить экспедицию я не мог. Я сожалел бы потом всю оставшуюся жизнь. Быть может, о том, что уехал, я тоже буду сожалеть, но без боли в душе, как об одной из нереализованных возможностей.
– Я должен.
Должен. Вот спрашивается – кому? Гномам? Нет, себе. Что за странный долг сидит у меня внутри и заставляет продолжать это опасное плавание, вместо того чтобы остаться здесь?
Я поднялся рывком и решительно пошел к выходу. В дверях я обернулся, вспомнив об одном деле:
– Да, не могли бы вы проводить меня до пристани?
С волнением я шел к реке. Ждут ли меня гномы? Может, корабли ушли в дальнейшее плавание? Корабли были на месте. Раста приветливо помахал мне с палубы рукой, а за ним и остальные ребята.
– Подождите, у меня будет небольшая посылка для герцога, – попросил я камердинера.
Добравшись до корабля, я отправил на берег еще двадцать бутылок игристого вина, тем самым ополовинив свои запасы, и десять бутылок лимонада для баронесс.
Через пару минут якорные цепи были выбраны, и мы тронулись в дальнейший путь.
– Раста, знаешь, кого ты сейчас видишь перед собой? Самого большого осла в мире.
– Мастер не может быть ослом, – не согласился Раста. И я улыбнулся. А я еще размышлял, плыть мне дальше или нет. Так свободно и непринужденно, как среди гномов, я не чувствовал себя никогда. Ну его, это баронство. Если смогу, я сюда еще вернусь. Но не сейчас. Долг мастера не позволяет мне бросить дело на полпути.
Глава 8
Империю мы миновали на удивление быстро. Путешествие по реке дает немалые преимущества. Возможно, резвый конь обгонит корабль, но скакать с раннего утра до позднего вечера во весь опор очень утомительное занятие. Как для коня, так и для его всадника. Иное дело – странствовать на корабле, когда ветер и течение позволяют поддерживать неплохую скорость, не слишком утомляя гребцов. Вечером пятого дня с начала нашего пути мы остановились напротив последнего поселка, номинально относящегося к империи. Места нас окружали лесистые, зачастую заболоченные. О том, чтобы мчаться здесь во весь опор, вообще не могло быть речи. Жители поселка в весеннюю распутицу могли рассчитывать на передвижение только по реке. Месяца через два некоторые дороги здесь станут относительно проезжими, но не раньше.
Сельчане сбежались посмотреть на струги, вставшие на якорь посреди реки. Суровые мужчины (в пограничье жизнь не сахар), женщины, ребятишки. Народу у реки собралось не меньше сотни. Ропа в этом месте была шириной метров двести и достаточно глубока для судоходства. Вот только корабли здесь видеть доводилось нечасто. Заезжие купцы, что заглядывали в поселок раза два в год, веселя местный люд и ведя нехитрую торговлю, пользовались десятивесельными шлюпами. Гонять сюда корабль было слишком накладно. Такого случая, чтобы напротив поселка остановились сразу три корабля, припомнить не могли даже старожилы.
– Эй, на берегу! – Раста крикнул во всю силу своих легких. Ему и рупора не надо – за сто метров его не услышит разве что глухой. Последних в поселке не наблюдалось, или они не соизволили пожаловать на берег. По крайней мере, крик моего друга вызвал весьма оживленные переговоры местных жителей друг с другом.
– Что надо? – отозвался в ответ один из собравшихся.
– Охотники среди вас есть?
– Как не быть. Тем и живем, когда сеять да пахать не сезон.
Жители стали переговариваться, споря, кто они есть. Землепашцы, которые промышляют охотой, или охотники, пашущие землю. В споре своем они чуть не забыли про нас.