Ходок 6
Шрифт:
Спусковым крючком для всего произошедшего позже послужил вой ослепленного Дожа. Именно этот звук стал началом последовавшей цепочки событий, которые стали разворачиваться с калейдоскопической быстротой. Мучительный крик Талиона вывел Рему из оцепенения, в котором она пребывала с того мгновения, как дверь спальни была снесена с петель и в комнату ворвалось какое-то страшное, черное существо, по всей видимости - демон из Бездны - так, по крайней мере, ей показалось, глядя на это исчадие Тьмы.
Она оцепенела от ужаса и казалось, что уже ничто не сможет вывести ее из кататонического ступора. Однако это было не так - любовь оказалась
Ну, что тут скажешь - сила действия равна силе противодействия. Третий закон Ньютона работает не только в классической механике, в жизни, иногда - тоже. Когда на твоих глазах калечат любимого мужчину, некоторые - немногие, женщины превращаются в страшную богиню мщения, одну из эриний - Тисифону. Эта метаморфоза, произошедшая с Ремой, прошла никем незамеченной, хотя в спальне, кроме нее, находились еще три человека.
Однако Марина была слишком мала, чтобы что-то понять, она лишь надрывалась в горьком плаче, чувствуя, что вокруг происходит что-то страшное, и пугающие изменения, произошедшие с матерью, которые она почувствовала, ничего нового в ужасную картину ее мира не добавили, а у мужчин и вовсе не было возможности увидеть это перерождение: Талион лежал распластанный и придавленный к полу, причем одного глаза у него уже не было, а второй закрылся от боли, ну, а Гистас сидел к фурии спиной и ничего, поначалу, не почувствовал - слишком уж был зациклен на своей проблеме - ему был нужен ключ от "Пирамиды Света".
Новая Рема перестала быть женщиной и превратилась в берсерка, в ее глазах не осталось ни проблеска мысли, ни тени какой-либо эмоции, они превратились в какие-то бездонные черные дыры. Рема плавным, но в то же самое время, каким-то нечеловечески быстрым движением наклонилась, не выпуская плачущую дочь из рук, и подхватила с пола кинжал мужа. После этого, все так же не выпуская Марину, она нанесла в спину демона страшный удар. Если бы он достиг цели, острие клинка наверняка бы вышло у него из груди.
Но Змей, обладавший звериной интуицией и звериным же чувством опасности, повинуясь вовремя проснувшемуся инстинкту самосохранения, резко пригнулся и сдвинулся вбок, и только поэтому кинжал не вонзился ему в позвоночник, а только слегка оцарапал плечо. Так же инстинктивно, как выполняя маневр уклонения, Гистас отмахнулся мечом в ту сторону откуда прилетел удар. Следствием отмашки стала мгновенная смерть Марины, тоненькую шейку которой клинок перебил не заметив сопротивления и смертельное ранение Ремы в грудь.
Змею повезло, что Рема после неудачи с атакой, ринулась к нему, чтобы повторить удар, а если повезет - просто задушить - больше всего на свете она жаждала именно этого, но, к сожалению для нее, сама напоролась на меч, и если бы не это обстоятельство, то еще неизвестно, чем бы дело завершилось - женщина обуреваемая жаждой мщения очень опасный противник.
Но, неприятности для Гистаса на этом не закончились... Забавно, но глава "Союза" все происходящее в спальне воспринял, как неприятности, а точнее даже - как злоключения. Ведь в его планы входило, быстренько заполучить ключ от Пирамиды и не менее быстро и безболезненно отправить всех обитателей
Кровь Ремы и Марины, попавшая на лицо Талиона сыграла для него роль своего рода детонатора - такого же, как его мучительный стон для Ремы. Человек в экстремальной ситуации способен на многое - гораздо большее, чем в обыденной жизни. Имеются документально зафиксированные свидетельства, как мать - юная, хрупкая женщина приподнимала грузовик, чтобы вызволить попавшую под него коляску с младенцем, как старая бабка вытаскивала из горящей квартиры сундук, который потом не могли затащить обратно четверо здоровых мужиков, ну и все такое, в этом духе. Таких свидетельств хватает, так что все произошедшее с Дожем Талионом далее ни в коем случае нельзя рассматривать, как нечто экстраординарное.
Змей оседлал его так, что по всем законам биомеханики вырваться Дож не мог... однако же вырвался. Может быть ему помогло то обстоятельство, что Гистас был вынужден сначала уклоняться от удара Ремы, а затем наносить ей ответный удар, что в какой-то степени вывело его из положения равновесия, может что иное - никто этого доподлинно никогда не узнает, однако Талион, выгнувшись как стальная пружина, сумел сбросить Змея с себя.
Он схватил правой рукой свой меч, лежавший на полу, левой подхватил кинжал, выпавший из рук Ремы, и атаковал Гистаса с такой яростью и скоростью, что вынудил того защищаться. Изумлению Змея не было предела - ведь со времен глубокой юности, когда он только-только начинал постигать боевые искусства, никто не мог заставить его уйти в глухую защиту, без малейшей возможности для контратаки - и вот, на тебе - сподобился!
Еще через пару мгновений Гистас осознал, что игры кончились, что все по-взрослому - надо защищать жизнь, а не пытаться обезоружить противника, для продолжения интенсивного допроса. Он престал себя сдерживать и через пять ударов сердца смахнул голову Талиона с плеч - как ни крути, тому даже в измененном состоянии сознания против Змея ничего не светило.
Оглядев залитую кровью спальню, Гистас поморщился, две отрубленные головы - это был перебор. Он-то надеялся быстренько выпотрошить Талиона (в психологическом смысле этого слова, а не буквально, как он тоже прекрасно умел), изъять ключ от Пирамиды Света и милосердными, практически безболезненными, точными уколами в сердце, отправить все семейство на воссоединение с большинством.
Все должно было выглядеть так, будто посланцы законной жены Дожа - Беллоны Арден, урожденной Ортагаси, сумели таки добраться до него самого, его сучки и его выблядка! Глава "Союза" не хотел войны с аристократией Бакара и с самого начал намеревался представить все произошедшее на вилле, как результат внутрисемейных разборок. Ситуация, сложившаяся в семье Арден к этому располагала. Однако, ничего не поделаешь - что сделано, то сделано. И чтобы придать картине какую-то завершенность, единообразие что ли, Гистас отрубил голову Реме.