Ходячие мертвецы Роберта Киркмана. Нисхождение
Шрифт:
Лилли обдумала его слова.
– Сможем мы этим воспользоваться?
Боб загадочно посмотрел на нее и повернулся к остальным.
– Ребят, нужна помощь. Надо найти какую-нибудь тележку или тачку, чтобы отвезти все это в пикап.
Позже в тот же день Лилли и остальные вернулись в Вудбери и обнаружили, что Мэттью, Спид и Глория уже пробились обратно в город.
Дрожащие, потные, покрытые сажей, словно они только что выбрались из обрушившейся угольной шахты, они встретились с Бобом и Лилли в госпитале, где Боб обработал их легкие ожоги и помог им справиться с несильным отравлением дымом,
– Пожалуй, у нас максимум двенадцать часов, – сказал Мэттью, сидя на краю кушетки и полотенцем стирая копоть с лица. Перепачканные и испуганные Глория и Спид сидели в другом конце комнаты, потягивая воду из бутылок.
Лилли шагала из стороны в сторону.
– Какого хрена произошло? Я видела, как ходячие пугались огня, как они отступали от него. Такого прежде не было! Почему они стали неуязвимы?
Мэттью пожал плечами и посмотрел на товарищей.
– Черт его знает. Все случилось так быстро, что я даже не понял, что происходит.
– Огонь притормозит их, по крайней мере некоторых, – добавил Спид. – Но большинство… не знаю, по-моему, они даже не заметили этого долбаного огня.
После этого повисла долгая пауза. Тишина была невыносимой.
Лилли взглянула на Боба.
– Что там с западной стеной? Долго еще ее укреплять?
– До наступления темноты должны закончить, – Боб нервно прочистил горло. – Я понимаю, времени в обрез. Нам, конечно, не до похорон. Но что, если я выйду и скажу пару слов, прежде чем мы закопаем старика Хэпа? – Боб все никак не мог откашляться – он сипел и хрипел, но Лилли понимала, что на самом деле он старается сдержать слезы. – Он был хорошим парнем. Спас в свое время не одну жизнь. По-моему, мы все ему обязаны. Что скажешь?
– Само собой, Боб, – Лилли скользила взглядом по его обветренному лицу. Его уставшие глаза скрывались среди паутины морщин. Как и любого алкоголика в завязке, его мучили тики. На мгновение Лилли даже показалось, что он вот-вот снова уйдет в запой. И как же она справится без него? – Как только стену укрепят и мы распределим всех по местам… встретимся на площади и похороним его рядом с Пенни.
Боб кивнул и опустил взгляд, отчасти из благодарности, отчасти от стыда. Никто не знал, как сильно ему хотелось выпить.
На другом конце комнаты Глория сняла козырек и провела пальцами по редеющим грязно-серым волосам.
– Наверное, в конце концов пожар сократит численность стада. Половина этих тварей пылает, как факелы, – она посмотрела на Лилли. – Можно надеяться, что, когда они доберутся сюда, их останется не так уж много.
Кивнув, Лилли потерла глаза.
– Как там говорится? Твои бы слова да Богу в уши?
– Кстати о Боге, – заметил Спид. – Я видел, тот чувак – тот чокнутый святоша – работал с вами на стене. Они решили остаться?
– Похоже на то… – вздохнула Лилли. – Точно не знаю, – она подумала об этом. – Келвин вообще-то клевый. На фанатика он не похож, – она вспомнила все семейство Дюпре. – Дети тоже ничего. Меня волнует только его жена. Она вся как на иголках. Присматривайте за ней. Кажется – я уже видела такое, – она пробыла там слишком долго. Она хочет помочь нам со взрывчаткой, но я сомневаюсь, стоит ли. Эта женщина опасна. У меня такое впечатление, что она в одиночку хочет расправиться со всем стадом.
После долгой паузы Глория
– А кто не хочет?
Глава шестая
Было без десяти восемь. Сгущалась темнота. Стрекотали сверчки. Попахивало гнилью. Доносился далекий гул, напоминающий треск высоковольтных проводов – или марш приближающейся армии ходячих. Часы тикали. Каждый житель города Вудбери, что в штате Джорджия, спешил закончить все дела до неизбежного столкновения.
Под гоночным треком Барбара Штерн вела группу детей от трех до двенадцати лет по подземному лабиринту гаражей к самой дальней двери слева. Крики и гомон восьмерых детей эхом отражались от облицованных плиткой стен центрального коридора.
– Робби, не толкайся, – одернула Барбара одного из маленьких сорванцов. – Алиса, вытащи пальцы изо рта. Не останавливайся. Нейтан, помоги сестре.
Барбара плохо помнила, как выглядит отдел обслуживания. Она видела его лишь один раз, когда спускалась туда с головорезами Губернатора, и теперь, пока она подгоняла детей и проходила одну закрытую дверь за другой, ей было не по себе. Было время, когда механики чинили здесь гоночные машины, когда мужчины в грязных комбинезонах часами копались под капотами и перебирали ходовые части, лежа на плоских колесных тележках и орудуя молотками и гаечными ключами. Но было и время, когда Филип Блейк, или Губернатор, пытал здесь своих узников – и крики обреченных сливались с визгом дрелей и хохотом инквизитора, – превращая это место в настоящий дом ужаса. Однажды Барбара видела по Си-эн-эн документальный фильм о дворце Саддама Хусейна, который был захвачен во время американского вторжения. Почему-то ее особенно поразила жуткая обыденность этого ужасного места – фотографии с охоты, прикрепленные магнитами к холодильнику, порнографические журналы на тумбочках, – и висящий на стене календарь с обнаженной женщиной на механическом жеребце напомнил ей о нем.
– Томми, последняя дверь налево, – крикнула она мальчишке, который шел первым.
Миниатюрная копия отца, Томми Дюпре был гибким, светловолосым парнишкой с румяным лицом, на котором явственно отражались всего его чувства. Его огромные карие глаза светились умом и энергией. В джинсовом комбинезоне, в кепке «Катерпиллар» на голове, он напоминал маленького солдата и храбро маршировал по коридору, таща за собой младшую сестру, которую держал за лямку сарафана. Стоило Барбаре увидеть этого смелого двенадцатилетнего пацана, как она сразу прониклась симпатией к нему. У нее не было своих детей, поэтому ей была незнакома их неизбывная потребность в одобрении, но она чувствовала удивительную общность со взрослым не по годам Томми. Мальчишка был настоящим хулиганом и умником при этом, он не переносил глупцов и дураков, и это было близко Барбаре.
– Я не слепой, – ответил ей Томми. – Я вижу надпись!
Он взял сестру и брата за рукава и, как щенков, подвел их к стеклянной двери, на которой виднелась полустершаяся трафаретная надпись: «заведующий отделом обслуживания». Пятилетний Лукас в вельветовой куртке и кожаных ботинках споткнулся и уронил свой маленький рюкзак, полный бумаги.
На грязный пол полетели раскраски, цветные мелки, отдельные листки и страницы.
– Ничего, Люк, я подниму, а ты иди внутрь, – грустно сказал Томми, и в его голосе послышалось давнее страдание, как будто он стал мучеником – родителем поневоле.