Хохмач
Шрифт:
Чак, самый плотный и здоровый из всей четверки, мрачно разглядывал свои карты, а потом бросил взгляд на глухого, который сидел напротив. Он был одет в брюки из серой фланели и темно-синий блейзер, под которым виднелась безукоризненно белая рубашка с расстегнутым воротом. Выглядел он так, будто только что сошел с борта роскошной яхты. Казалось, что в любой момент к нему может подойти лакей и подать на подносе какой-нибудь коктейль. Похоже было и на то, что в сданных ему четырех картах наклевывается “стрит”.
Они играли в американский покер, в котором
Про себя Чак считал, что рассуждает он вполне логично. Сам он сидел, выложив на столе пару тузов и шестерку треф. Четвертая его карта, лежавшая на столе рубашкой кверху, была третьим тузом. Таким образом, его карты были старше незавершенного “стрита” глухого. Даже если у глухого четвертой картой была десятка, это означало, что у него на руках четыре порядковых карты, к которым может прийти либо туз, либо девятка. Вероятность этого была невелика. Если же закрытой картой тоже был туз, то продолжить комбинацию можно было только с одной стороны, а это совсем уменьшало шансы глухого. А кроме того, и у самого Чака была возможность прикупить еще шестерку, тогда у него получился бы “фулл”, или четвертого туза, что давало бы ему “карре”, а обе эти комбинации бьют “стрит”.
– Ставлю сотню на тузов, – сказал он.
– И еще сто сверху, – отозвался глухой.
Чака сразу же охватила дрожь азарта.
– На что вы рассчитываете? – сказал он вслух как можно безразличнее. – Пока я вижу тут всего лишь три карты, которые тянут на “стрит”.
– Если посмотреть на них более внимательно, то можно разглядеть и выигрышную комбинацию.
Чак коротко кивнул, однако кивок этот означал не согласие с глухим, а одобрение своих прежних расчетов.
– Тогда я накину еще сотню, – сказал он.
– Вот это – уже игра, – отозвался глухой. – А я накину сотню сверх ваших.
Чак снова посмотрел на выложенные на стол карты глухого. Да, четвертая его карта наверняка подходила для “стрита”, но для завершения этой комбинации необходима била еще и пятая карта.
– И еще сто, – сказал Чак.
– Берегитесь, – сказал глухой. – Я ведь могу и просто завистовать. – Он бросил необходимое количество фишек в банк на столе.
Чак сдал ему пятую карту. Выпала десятка червей.
– Вот вам и ваш чертов “стрит”, – сказал он и взял себе карту. Выпала четверка червей.
– Ваши тузы все равно выигрывают, – сказал глухой.
– Откроем карты, – предложил Чак.
– А я поставлю еще сотню, – сказал глухой, и лицо Чака тут же помрачнело.
– Ну что ж, все равно откроем, – сказал он.
Глухой перевернул лежавшую на столе карту. Конечно же, это был туз.
– “Стритт”, начиная с туза, – объявил он, – это старше ваших трех
– А откуда вам было известно, что у меня в запасе третий туз? – спросил Чак, провожая взглядом собранные глухим фишки.
– Я судил только по тому, как смело вы повышали ставки. Едва ли вы бы так рисковали, имея на руках всего две пары. Вот я и решил, что у вас уже есть третий туз.
– И вы играли против тройки тузов, имея всего лишь незавершенный “стрит”? На что же вы рассчитывали?
– На соотношение вероятностей, Чак, – пояснил глухой, составляя аккуратными столбиками выигранные фишки. – Соотношение вероятностей – серьезная вещь.
– Да какое там, к черту, соотношение! – не выдержал Чак. – Дурацкое везение и ничего больше.
– Нет, не совсем так. У меня на руках были четыре карты подряд: туз, король, дама и валет. Для того, чтобы получился “стрит”, мне нужна была десятка, любая десятка. И это был один-единственный шанс побить ваши три туза. Мне было просто необходимо получить из колоды эту десятку. Если бы она не пришла ко мне, если бы мне выпала какая-нибудь другая карта, парная к уже имеющимся, я все равно проигрывал. Разве не так? Так каково же было соотношение вероятностей? У меня получалось соотношение один к девяти. Понятно, Чак?
– Это понятно, но на мой взгляд, шансы все же невелики.
– В самом деле? Но давайте учтем тот факт, что за всю игру не было открыто ни одной десятки. Естественно, у вас или у остальных партнеров до того, как они спасовали, могли быть неоткрытые десятки, однако я рассчитывал на то, что вашей нераскрытой картой является туз, и решил рискнуть.
– И все-таки шансов у вас было слишком мало. Вам следовало бы спасовать.
– Но тогда я проиграл бы, не так ли? Что же касается того, что вашу комбинацию можно улучшить прикупленной картой, то здесь шансов у вас было еще меньше.
– Каким это образом? Начнем с того, что моя комбинация уже была старше вашей! У меня на руках была тройка тузов!
– Совершенно верно, но улучшить свою комбинацию вы могли только двумя способами: вы должны были прикупить четвертого туза и получить в результате “карре”, или же еще одну шестерку и получить “фулл”. Я отлично знал, что четвертого туза вы прикупить не можете, поскольку он был у меня, да и шансов на то, что он выпадет вам, было слишком мало, даже если бы его у меня и не было. Тут соотношение было бы один к тридцати девяти, что значительно хуже, чем девять к одному.
– А как тогда насчет “фулла”? Ведь мне могла достаться и шестерка.
– Не отрицаю, могла. Но и тут соотношение составляло четырнадцать и две третьих против одного. А это опять-таки ниже моих одного к девяти. А если же учесть при этом, что оба наши партнера выложили на стол по шестерке прежде, чем выйти из игры, то получится, что вы рассчитываете на единственную шестерку, оставшуюся в колоде, а это означает, что шанс здесь точно такой же, как и с тузом, то есть один к тридцати девяти. Теперь понимаете, Чак? Мой шанс – один на девять, ваш – один на тридцать девять.