Хохот степей
Шрифт:
— И что же? Накажешь? — тихо спросила я, чувствуя некую вину за то, что произошло.
— Хунаан слишком вспыльчива, для шаманки. Женщины не часто получают такие способности, и им трудно бывает контролировать свои порывы. Впрочем, и не все мужчины с этим справляются. Но ей нужно учиться. Когда-нибудь девочка станет великой шаманкой. Но будет это не сейчас. И еще очень не скоро. Хорошо, что теперь это не моя забота, — криво растянул губы мужчина, принимая из рук мальчишки свой головной убор с бубенчиками и кожаными шнурками.
Мы вернулись в
— Мои поздравления с обретением дочери, шаман. Мои поздравления с обретением отца, МенгеУнэг. Идемте, Великий Хан и илбэчин ждут вас с нетерпением.
— Эргет не может забирать невесту из моего юрта, — покачал головой шаман, оглянувшись на мрачный шатер а своей спиной. После того, что я видела в долине радуг, это место мне казалось ужасающе пустым и темным
— Великий это знает. Потому предлагает для свадьбы свой шатер.
— Очень уж ему нужна эта свадьба, — с недовольством, только не понятно на кого, покачал головой шаман. Повернувшись ко мне, Око Небес добавил:- Запомни, моя названная дочь: если когда-то Великий захочет поднять свою тяжелую длань против тебя или илбэчина, напомни ему, что в день, точнее в ночь твоей свадьбы, гости сидели под сводами ханского юрта. Это может помочь.
— Хорошо, — кивнула я, заметив краем глаз, как скривился Мэлхий. Ему явно не понравилось, что шаман подсказал не подобное.
Внутри большого шатра кроме Эргеа сидели ХарСум и Тамгир. Нем же с шаманом пришлось сесть с другой стороны. Пока Мэлхий разливал крепкие напитки по чашам, я рассматривала своего будущего мужа. Внутри не было ни волнения, ни какой-то радости, просто осознание того, что я теперь окончательно и бесповоротно свяжу свою судьбу с судьбой Чоно и этого человека, что спокойно сидел напротив.
Эргет поднял свои глаза, отвечая мне тем же, и едва заметно улыбнулся, пока Хан восхвалял достоинства жениха и добродетели невесты.
— Не стоит задерживаться, — подняв чашу и опрокинув ее одним движением в глотку, заметил ХарСум, — ночь перевалила за середину, а мы еще из шатра не вышли. Разреши, Великий, забрать невесту в шатер молодых.
— Сперва подарки, — кивнул Хан Мэлхию, и тот проворно вынес из дальней части юрта поднос, застеленный красной тканью. На нем красовался тяжелой золотой пояс, с широкой пряжкой. Поднос поставили пред Эргетом, заставив мужчин замереть, словно статуи из камня. — Наш старший илбэчин попросил вчера дозволения избавить его от должности.
— А я все думал, почему ты так сильно торопишься, — фыркнул шаман рядом со мной, протягивая в сторону раба свою пустую пиалу. — А у тебя больше нет правого крыла. Интересно, как поведет себя орда, когда поутру у тебя сменится и одно и второе?
— Ты передел должность? — Мне показалось, что изо рта Хана повалит дым, с таким грозным рычанием произнес он.
— Нет еще, — словно насмехаясь, пропел шаман, — но утро еще и не настало, а ты мне так и не сказал то, что обещал.
— Шаман!…
— Где дары для моей дочери? — воркуя, почти издеваясь, пропел старик-юноша, звякнув бубенцами. Неожиданно для меня, Великий успокоился, махнув рукой слуге. Передо мной положили меньший поднос, на котором был только ключ от сундука.
— Все доставили в юрт, который сейчас прибирают люди Галуу. ХарСум прав, стоит поторопиться.
Когда все вышли из шатра, мне подали чашу с кумысом, велев плеснуть содержимое на землю, как просьбу к духам о благословении. Затем привели красивую, невысокую лошадку, с длинной челкой и серебряным седлом. Легко посадив меня на спину лошади, Тамгир и ХарСум, как гости со стороны жениха, трижды обвели лошадь вокруг ханского юрта. Как я поняла, это символизировало то, что я покидаю родительский дом.
Наша небольшая процессия, сопровождаемая только Мэлхием, двинулась в ту сторону, где стояли шатры Галуу. Хан же с шаманом остались, пожелав нам напоследок счастья.
Небольшой юрт из белого, чистого войлока стоял немного в стороне от остальных шатров улуса. Перед входом расстилали длинную дорожку, а по краям стояли небольшие жаровни, над которыми курился ароматный травяной дым.
Хатагтай, бабуля и Джай, как женщины принимающей семьи, стояли у начала дорожки, дожидаясь меня. Спешившись, я поискала глазами Эргета, который куда-то пропал пока меня водили кругами вокруг ханского юрта, но так и не нашла, куда же подевался жених.
— Иди к женщинам, нам дальше нельзя, — подсказал ХарСум, придерживая лошадь.
— А Эргет? — взволнованная, не понимающая порядка происходящего, спросила я.
— Все увидишь. Иди, — ободряюще кивнул Тамгир, вынуждая сделать шаг вперед.
Все происходящее в полумраке ночи казалось нереальным. Каким-то сном. Почти дойдя до шатра, я вдруг вспомнила, что не забрала Цадаха, что платье на мне совсем не то, что готовила хатагтай. Что волосы заплетены не так, как подобает. Это все настолько не походило на привычные мне обряды, и на то, чего я ожидала, что к глазам вдруг подступили слезы.
— МенгеУнэг? Что случилось? — Галуу сделала шаг вперед,
— Не знаю, — тихо выдохнула, пытаясь взять себя в руки. Мне немедленно, срочно требовалось отыскать Эргета, а его нигде не было. Как не было и ДуЧимэ. Но если последнее я могла понять, то отсутствие илбэчина меня пугало. Казалось что все это фарс и обман. Возможно, так на меня повлияло похищение, но паника и страх накатывали, словно валы песчаной бури, накрывая с головой. — Где Эргет?
— Он ждет тебя внутри, чтобы разжечь ваш первый огонь, — поймав меня за руку, постаралась успокоить хатагтай, пока бабуля и Джай наносили на руки и щеки какие-то узоры красной, разведенной водой до состояния пасты, краской.