Хохот степей
Шрифт:
— Почему он не вышел? — я уже не рыдала, но паника все еще сидела где-то внутри.
— Потому, что не должен видеть, как из невесты ты станешь женой. У нас и так мало времени, а есть традиции, которые должны быть соблюдены. — Галуу махнула кому-то рукой, и за моей спиной, словно отделяя нас от остальной степи, подняли покрывало. Стоя перед юртом, с двух сторон укрыта ото всех Джай и бабулей, а со спины этой своеобразной ширмой, я почувствовала, как хатагтай снимает мой головной убор. — Нужно переплести волосы. Потом ты встретишься
Мои растрепавшиеся волосы причесали гребнем и туго стянули, собрав в две косы, какие носила сама хатагтай. В них вплели монеты и бусы, от чего голова казалась кувшином, наполненным камнями, так все звенело и трещало при малейшем движении. Накинув на голову платок, что закрывал меня едва ли не до середины груди, Галуу отступила.
— Иди прямо. Медленно, — чувству себя совсем потерянной, видя только маленький кусочек ковра под ногами и кончики своих сапог, я сделала первый несмелый шаг.
На третьем шаге, когда сердце замирало где-то в горле от ужаса, меня поймали за руки знакомые теплые ладони.
— Спокойно, моя Лисица, — голос Эргета позволил, наконец, почувствовать себя в безопасности.
Сделав еще несколько шагов, я оказалась на другом ковре, освещенном неярким огнем из очага. Хотелось выдернуть ладони и скинуть покрывало, заслоняющее лицо.
— Постой немного, — голос илбэчна звучал спокойно, сдержано, словно все происходящее было таким, как должно и все мои страхи и волнения надуманы и не к месту.
Мягкий порыв ветра и наступившая тишина свидетельствовали о том, что полы шатра были опущены, и мы теперь с Эргетом остались одни. Перед носками моих сапожек остановились загнутые носы обуви колдуна. Длинные пальцы подхватили покрывало и медленно подняли его, откидывая куда-то в сторону. На колдуна надели чистый дэгэл из серебристого шелка, а на поясе красовался пояс подаренный ханом.
Скосив глаза, я осмотрела свой новый дом, в котором теперь буду хозяйкой. Небольшой, светлый юрт с несколькими сундуками, комодом и кроватью. Посреди шатра стоял медный очаг, в котором весело пылал огонь.
— Тебе нужно приготовить чай, МенгеУнэг, — тихо произнес Эргет, словно боялся спугнуть. Отступив в сторону, колдун сел на край кровати, застеленной дорогими шкурами.
Илбэчин улыбался, а я немного терялась под этим прямым, внимательным взглядом, чувствуя себя с одной стороны страшно уязвимой, а с другой словно согретой теплыми солнечными лучами. Это было непривычно, приятно и ново, так что я невольно улыбнулась, опускаясь на колени перед очагом.
Галуу и Джай все подготовили, поставив рядом с огнем красивый пузатый чайник. Мне оставалось только насыпать заварки и добавить молока. Пока на крюке над огнем грелась вода с молоком, в небольшую емкость я сыпанула просо и положила ложку масла. Этот рецепт больше всего любили в юрте Галуу, так что здесь я знала, что делать.
Помешивая крупу, сыпанув шепотку соли, следя за содержимым чайника, я все время чувствовала взгляд Эргета. Возникало чувство, что колдун всеми силами старается запомнить эти моменты.
Вскипевшее молоко с чаем я медленно, высоко поднимая чайник, как того требовали традиции, налила в емкость с пшеном, продолжая помешивать. На белой поверхности тут же появились золотые масляные плямы.
— Почти готово, — произнесла я, подавляя желание передернуть плечами под внимательными глазами илбэчина.
— Я тебя не тороплю, жена, — едва не выронив ложку, я ниже нагнула голову, чтобы скрыть смущение и довольную улыбку. Разливая напиток в деревянные пиалы, которые не так обжигали руки, я в первый раз прямо посмотрела в глаза Эргету.
В слабом свете очага, мне показалось, что глаза колдуна вновь полны тех таинственных искр, что так поразил меня несколько лун назад. Медленно пригубив свой чай, Эргет вернул мне пиалу, взглядом показывая, что я должна сделать те же самое.
Попробовав собственное варево, вынуждена была признать, что он вышел несколько крепче, чем делала Джай, а вот соли оказалось не так много.
— Слишком крепкий, — тихо признала свою ошибку, отставляя пиалу обратно на столик.
— Вот и хорошо, — улыбнулся Эргет, поднимаясь. — Некоторые девушки, как слышал, намеренно в день свадьбы пытаются сделать чай крепче, но у них не всегда выходит хорошо. А у тебя само так получилось.
Подав мне обе ладони, Эргет помог подняться. А затем медленно, не отводя темного, пылающего звездами, взгляда, потянул за завязки на моем широком, повязанном шаманом, поясе. Дыхание перехватило, щеки опалило жаром. Я и подумать не могла, что так скучала по его прикосновениям.
Длинная, местами еще сырая, ткань моего пояса скользила, стягиваясь вокруг талии и змеей опадая у ног Эргета. Затем эти длинные пальца потянулись к пуговкам моего халата, протолкнув каменные бусины вон из петель.
Шершавые, искусанные ветрами, губы коснулись моих, перехватывая дыхание. Крепкие руки обвили талию, прижимая к серебряному шелку халата.
— Моя маленькая Лисица. Не думала, что попадешься в сети колдуна? — хрипло прошелестели слова.
А я не сдержалась. Поймав темные пряди, потянула за жесткие волосы Эргета, чтобы иметь возможность заглянуть в его лицо.
— Я ли в сети попала, илбэчин? Или может это ты запутался в подолах моего платья? — мне было легко, светло и радостно от того, что в широкой степи стоит мой юрт, и огонь в нем разводит именно этот мужчина.
То, что Хан знал, где прячется судьбы шамана, меня вовсе не удивило. Кому еще, как не Великому знать, где духи укрыли его двоюродную бабку, которой уже несколько десятков дет как было положено умереть. Удивило то, что Хан выбрал именно этот момент, чтобы открыть все.