Хохот степей
Шрифт:
Опустив вещи в огонь, я смотрела, как пламя разгорается, растекается по сторонам, захватывая остатки когда-то яркого наряда. Огонь становился то голубым, то оранжевым. А затем вверх полыхнули искры, заставив меня отпрыгнуть.
Мы смотрели, как в небо поднимаются яркие, оранжево-золотые огни, хорошо видимые на темном небе.
– Хороший знак, – пробормотал хмурый Хар Сум, наблюдая за огнями.
Пусть бы так.
Глава 9
Улус мы увидели издалека. Сперва это больше было похоже на россыпь белых пятен на неярком
Я еще не видела таких огромных поселений. Чтобы столько людей жило на одном месте? Это казалось безумием. Здесь был не просто город из шатров, это была настоящая тьма!
– Что с тобой?– я невольно прижалась спиной к колдуну, шокированая увиденным.
– Здесь так много людей. Как так можно жить? Из дома выйдешь – потом не вернешься, заблудишься,– представив, как можно заплутать в лабиринте стойбища, я поежилась.
– Это еще не все. Часть семей пока не откочевали с зимних стоянок. Через десяток ночей нас станет вполовину больше,– фыркнул колдун, направляя коня.
Чем ближе мы подъезжали, тем мне становилось понятнее, что все не так просто. Юрты стояли не вплотную друг к другу, а на довольно приличном расстоянии, выстраиваясь группами, кольцом вокруг огня. С такого расстояния я уже могла рассмотреть котлы, по центру каждой такой группы, над которыми поднимался пар. Возле юрт стояли большие бочки, бегали дети. И ходили женщины. Как и в городе, здесь можно было сразу определить статус и достаток каждой. На некоторых – яркие цвета и множество красных и голубых бус. У тех, кто выглядел постарше, на головах, непонятно как удерживаясь, были небольшие вышитые шапочки, с которых по краям также свисали бусины. Пояса, сапоги, рукава – все было покрыто узорной вышивкой.
Но были и другие, одетые в темные, простые ткани. Они сильно отличались от ярких, как птицы, женщин и девушек. Слуги.
Впрочем, я не видела пока ни единого железного ошейника или совсем драной одежды. Пусть наряды были простыми, но все же крепкими и опрятными, а это уже говорило о многом.
– Смотри,–Эргет придержал коня, когда до первых юрт оставалось шагов тридцать. Протянув руку, мужчина указал на столбы, выше мужского роста, что стояли вокруг стойбища на расстоянии в три юрты друг от друга. На каждом столбе красовалась какая-то связка драных лент, очередные бусы и… череп какого-то зверя.
Понимая, что это явно не для красоты – с трудом удержала желание осенить себя защитным жестом. Я больше не в горах, не при храме. Мои боги тут не живут, а местные могут обидеться.
– Это тотем. Пока у тебя нет дозволения моей матери или моего, ты не должна пересекать линию тотемов. Они охраняют улус от посторонних, оберегают от нападения.
– А если все же я перейду линию?
– Ученики шамана поймают и побьют палками, – спокойно произнес мужчина, словно это само собой подразумевалось. – Не вздрагивай. Даже моя сестра не может покидать улус без разрешения матери, а она из благородной и богатой семьи. Этот закон для всех. Иначе не будет порядка.
– Зачем такой закон?– мы въехали на территорию улуса, и я с удивлением отметила порядок и чистоту, что царили в лагере. Да, где-то выделывали шкуры, отчего в нос бил едкий запах мочи, где-то жгли кости, но никакого беспорядка или хаоса. Для каждого дела, казалось, отведено свое место. Инструменты не валялись как попало, за детьми ходили слуги или мамки.
Но гвалт стоял невообразимый. На меня, оглушая, обрушились крики, стук молота где-то за первым юртом, пение, больше похожее на гул, и лай собак.
– Я тебе уже говорил, что невест в степях крадут. Так вот, могут увести все, что плохо лежит или оставлено без присмотра. В улусе это строго карается, потому здесь порядок, но стоит выйти за границу тотемов, все меняется. В соседнем улусе несколько лун назад девушки выезжали в степь праздновать свой день. Две не вернулись. Отделились от подруг, их тут же поймали. Овец постоянно пытаются увести даже у нашего улуса, так что охрана у отар большая, и псы среди овец ходят. Но глупых и наглых людей хватает. Не ходи сама за тотемы.
Взволнованная, я медленно кивнула. Эргет прав. Мало ли куда угодить можно. А тут он уважаемый человек, никто не посмеет даже рабынь кнутом бить без спроса.
Чем дальше мы продвигались по широким «улицам» улуса, тем ярче становились узоры на стенах юрт, тем больше было пространства на площадках перед входом. Протерев глаза, я с удивлением отметила, что некоторые шатры, юрты, стоят на колесах! Огромная телега, а прямо на ней находится само строение!
Приглядевшись, отметила, что чем ближе к центру мы двигались, тем больше подобных «передвижных» юрт нам встречалось. Да и сами шатры были другими. Их поверхность блестела на солнце, словно была сделана не из войлока, а из глины. Белой и гладкой. Если бы мне кто-то рассказал о таком, ни за что бы не поверила, но собственные глаза не врали. Если мать колдуна позволит мне остаться, нужно будет узнать, что это за чудо такое.
Что меня еще поразило, никто из встречных людей не здоровался с Эргетом. Они просто уступали дорогу, двигаясь дальше. Это казалось не просто невежливым, а граничило с грубостью.
– Почему никто не заговаривает с тобой? – не утерпев, спросила колдуна. Оглянувшись, я отметила, что наша компания разделилась, и где теперь рыжий или тот хмурый степняк, яуже не видела.
– Пока мать, как главная женщина в роду, не поприветствует меня, это считается неправильным. Она отвечает за мое благополучие перед духами и богами, хранит очаг. Ей первой и приветствовать.
Мне все это казалось неразумным, нелогичным, но я только тряхнула головой, отгоняя назойливые мысли. Не мое дело.
Здесь на плетеных колесах стояли две юрты. Всего была пара больших, одна из которых была украшена черными узорами, и две меньших. Они стояли вокруг кострища, на котором, опираясь на треноги, висело сразу несколько средних котлов, источавший кисловатый запах. Укрытые белой тканью, котлы стояли без огня, вводя меня в еще большее замешательство. Вокруг шатров сновали служанки и мужчины, одетые в неяркую, но крепкую одежду.