Хок и Фишер

Грин Саймон

— Кошмар! Я тоже ни черта не понимаю, — согласилась Фишер. — Может, существуют какие-нибудь тайные проходы или скрытые комнаты?

Они переглянулись.

— А это мысль, — встрепенулся Хок. — Тайный проход, например, многое бы объяснил… Думаю, стоит поговорить с Гонтом.

— Попробуй, — пожала плечами Фишер. — Если бы он знал что-либо, наверняка поставил бы нас в известность. А если убийца он, то и подавно промолчит.

— Да, ты права. Давай-ка еще раз заглянем в комнату Блекстоуна, так, на всякий случай.

Фишер недовольно заворчала, но последовала за Хоком. Они медленно обошли комнату по периметру, выстукивая стены, но

звук везде был одинаковый. Простучали даже пол, проверили потолок — тоже безрезультатно. Они стояли у дверей и растерянно смотрели друг на друга. Хок сердито тряхнул головой.

— Если здесь и есть тайный проход, он чертовски хорошо спрятан.

— Так и должно быть, — резонно заметила Фишер, — иначе какой же он тайный.

— Ты стала такой острячкой, — съязвил Хок, — того и гляди обрежешься.

Он в последний раз оглядел комнату и внезапно нахмурился.

— Подожди-ка… Что-то не так…

— О чем ты?

— Сразу не определить. Но здесь явно чего-то недостает. Не так, как было сначала.

Он еще раз огляделся вокруг, пытаясь понять, что же изменилось. Наконец его взгляд упал на тело Блекстоуна — и тут его внезапно осенило.

— Исчез бокал!

Хок опустился на колени рядом с телом. Винное пятно там же, но бокала, из которого пил Блекстоун, нет. Хок посмотрел под кровать, не закатился ли он туда, но и там его не было.

— А когда мы проверяли комнату в первый раз, бокал был? — спросила Фишер.

— Не знаю, не обратил внимания. А ты не помнишь?

— Нет, не помню. Я бы и сейчас прошла мимо, не заметь этого ты.

Хок медленно выпрямился.

— Наконец-то кое-что начинает проясняться.

— И что же, интересно?

— То, что бокал — важная улика. В противном случае, кому бы понадобилось его похищать? Значит, бокал играл в смерти Блекстоуна не последнюю роль.

— Но вино же не отравлено, — возразила Фишер. — Гонт утверждал это вполне определенно.

— Да, но он говорил, что собирается провести анализ. Надо узнать результат.

— Вдруг он еще не провел его. У нас есть повод для беспокойства.

— Да, — Хок нахмурился. — Бокал все время не давал мне покоя. Только вот почему? Черт меня подери, если я это знаю, но я нутром чувствую: бокал — важная находка, и мы ее потеряли.

Фишер терпеливо ждала, пока он пытался сосредоточиться, ловя ускользающую мысль, но через минуту он сердито потряс головой.

— Нет, не могу вспомнить. Точнее, пока не могу. Давай спустимся на первый этаж, я хочу осмотреть комнаты внизу прежде, чем говорить с Гонтом об анализе.

— А если он его еще не провел?

— Сжигай мосты только тогда, когда они уже пройдены.

Хок покосился на два трупа, вздохнул и покачал головой.

— У меня плохое предчувствие, Изабель. Думаю, что наш убийца на этом не остановится.

Хок отчаянно размышлял, пока они с Фишер спускались по лестнице. Для завершения дела ему требуется информация от Гонта и его гостей в полном объеме. Но захотят ли они, будут ли активно помогать расследованию? А если и согласятся, то все ли искренне? Теоретически Хок имел право приказать, но такое решение могло стать и опрометчивым ходом. Все эти люди слишком влиятельны, у них везде связи. Он сердито закусил губу. Когда придется арестовать кого-нибудь из их компании, потребуются абсолютно неопровержимые доказательства.

Но, к сожалению, с доказательствами-то настоящий прокол. Пока у Стражей на руках всего лишь бесконечный список версий, ни одна из которых

не вывела из тупика. Хок теперь ни в чем не был уверен. Внезапно он остановился на ступенях, уставившись на закрытую дверь. Фишер чуть не налетела на него и недовольно заворчала.

— Хок, ну ты что? Здесь же ступени…

— Мне только что пришла в голову интересная мысль. Мы предполагали, будто никто не проникал в дом и не выходил из него, поскольку действовало запирающее заклятие. Так?

— Верно.

— А мы проверили?

— Но Гонт утверждал, что так. Кроме того, ты же видел, как он его накладывал.

— Гонт много говорит, — покачал головой Хок. — Я видел, что заклятие наложено, но какое заклятие? Ведь он мог сделать все что угодно. Ступай в гостиную и займи Гонта разговором. А я пока открою входную дверь и проверю, действительно ли мы отрезаны от внешнего мира.

— Хорошо, — согласилась Изабель, — но будь осторожен.

Хок, усмехнувшись, подошел к входной двери, а Фишер направилась в гостиную. Холл большой и мрачный, какие-то тени сгущались в углах. Шаги Хока звучно отдавались в пустом помещении. Он остановился перед закрытой дверью и осторожно осмотрелся. Все выглядело совершенно обычно. Потрогал дверь. Дерево показалось холодным и странным образом пульсировало под пальцами. Отдернул руку и помассировал ее — она словно заледенела после прикосновения. Собравшись с силами, взялся за ручку. Она выскальзывала, и он крепче сжал ее. В холле внезапно повеяло холодом. Повернул ручку и открыл дверь. За дверью не было ничего… Абсолютно ничего. Хок отчаянно вцепился в дверь. Казалось, он стоит на узком карнизе над бездонной пропастью. Везде, куда бы он ни бросил взгляд, — непроглядный мрак, словно дом утонул в ночи. Откуда-то подул ледяной ветер, обжигающий лицо и руки. Хок заморгал, пытаясь избавиться от ощущения давящей темноты, отступил назад, захлопнув дверь. Прислонился к стене, переводя дыхание. Застывшие руки и лицо постепенно отходили — сказывалась летняя жара. Он усмехнулся. Да, дом надежно изолирован от внешнего мира, сомнений нет. Интересно, а что удалось выяснить Фишер?

Когда Изабель вошла в гостиную, ее встретило гробовое молчание. Все сидели близко друг к другу, словно сознавая, что в одиночестве — опасность. Вообще общество представляло сейчас странное зрелище: кто-то одет, как и подобает солидному человеку, а иные только в ночных рубашках. Кэтрин Блекстоун сидела в кресле у камина. Она взяла себя в руки, однако все еще оставалась очень бледной. Глаза красные от слез, веки припухли. В одной руке она держала платок, наверное, забыв о нем. Сталкер сидел возле нее, попивая из стакана вино. Тут же расположились погруженные в свои мысли лорд и леди Хайтауэр. Визаж придвинула кресло к Дориманту и устало прислонилась к его плечу. Молодая колдунья выглядела испуганной и смущенной. Ближе всех к двери сидел Гонт, и при появлении Фишер он поднялся.

— Итак, капитан Фишер, что нового?

— Ничего особенного, сэр. Судя по характеру ран, на Эдварда Боумена напал зверь или маньяк. Возможен и другой вариант: кто-то хотел сделать так, чтобы было похоже на нападение зверя.

Гонт удивленно поднял брови.

— Кому же такое понадобилось?

— Не знаю. Скажу только, что разобраться очень трудно, потому что в поступках нет никакой логики.

— Встречаются поступки, в которых нет смысла, — подал голос Сталкер. — Узнаешь об этом, когда станешь постарше, девочка.