Хок и Фишер
Шрифт:
— Кошмар! Я тоже ни черта не понимаю, — согласилась Фишер. — Может, существуют какие-нибудь тайные проходы или скрытые комнаты?
Они переглянулись.
— А это мысль, — встрепенулся Хок. — Тайный проход, например, многое бы объяснил… Думаю, стоит поговорить с Гонтом.
— Попробуй, — пожала плечами Фишер. — Если бы он знал что-либо, наверняка поставил бы нас в известность. А если убийца он, то и подавно промолчит.
— Да, ты права. Давай-ка еще раз заглянем в комнату Блекстоуна, так, на всякий случай.
Фишер недовольно заворчала, но последовала за Хоком. Они медленно обошли комнату по периметру, выстукивая стены, но
— Если здесь и есть тайный проход, он чертовски хорошо спрятан.
— Так и должно быть, — резонно заметила Фишер, — иначе какой же он тайный.
— Ты стала такой острячкой, — съязвил Хок, — того и гляди обрежешься.
Он в последний раз оглядел комнату и внезапно нахмурился.
— Подожди-ка… Что-то не так…
— О чем ты?
— Сразу не определить. Но здесь явно чего-то недостает. Не так, как было сначала.
Он еще раз огляделся вокруг, пытаясь понять, что же изменилось. Наконец его взгляд упал на тело Блекстоуна — и тут его внезапно осенило.
— Исчез бокал!
Хок опустился на колени рядом с телом. Винное пятно там же, но бокала, из которого пил Блекстоун, нет. Хок посмотрел под кровать, не закатился ли он туда, но и там его не было.
— А когда мы проверяли комнату в первый раз, бокал был? — спросила Фишер.
— Не знаю, не обратил внимания. А ты не помнишь?
— Нет, не помню. Я бы и сейчас прошла мимо, не заметь этого ты.
Хок медленно выпрямился.
— Наконец-то кое-что начинает проясняться.
— И что же, интересно?
— То, что бокал — важная улика. В противном случае, кому бы понадобилось его похищать? Значит, бокал играл в смерти Блекстоуна не последнюю роль.
— Но вино же не отравлено, — возразила Фишер. — Гонт утверждал это вполне определенно.
— Да, но он говорил, что собирается провести анализ. Надо узнать результат.
— Вдруг он еще не провел его. У нас есть повод для беспокойства.
— Да, — Хок нахмурился. — Бокал все время не давал мне покоя. Только вот почему? Черт меня подери, если я это знаю, но я нутром чувствую: бокал — важная находка, и мы ее потеряли.
Фишер терпеливо ждала, пока он пытался сосредоточиться, ловя ускользающую мысль, но через минуту он сердито потряс головой.
— Нет, не могу вспомнить. Точнее, пока не могу. Давай спустимся на первый этаж, я хочу осмотреть комнаты внизу прежде, чем говорить с Гонтом об анализе.
— А если он его еще не провел?
— Сжигай мосты только тогда, когда они уже пройдены.
Хок покосился на два трупа, вздохнул и покачал головой.
— У меня плохое предчувствие, Изабель. Думаю, что наш убийца на этом не остановится.
Хок отчаянно размышлял, пока они с Фишер спускались по лестнице. Для завершения дела ему требуется информация от Гонта и его гостей в полном объеме. Но захотят ли они, будут ли активно помогать расследованию? А если и согласятся, то все ли искренне? Теоретически Хок имел право приказать, но такое решение могло стать и опрометчивым ходом. Все эти люди слишком влиятельны, у них везде связи. Он сердито закусил губу. Когда придется арестовать кого-нибудь из их компании, потребуются абсолютно неопровержимые доказательства.
Но, к сожалению, с доказательствами-то настоящий прокол. Пока у Стражей на руках всего лишь бесконечный список версий, ни одна из которых не вывела из тупика. Хок теперь ни в чем не был уверен. Внезапно он остановился на ступенях, уставившись на закрытую дверь. Фишер чуть не налетела на него и недовольно заворчала.
— Хок, ну ты что? Здесь же ступени…
— Мне только что пришла в голову интересная мысль. Мы предполагали, будто никто не проникал в дом и не выходил из него, поскольку действовало запирающее заклятие. Так?
— Верно.
— А мы проверили?
— Но Гонт утверждал, что так. Кроме того, ты же видел, как он его накладывал.
— Гонт много говорит, — покачал головой Хок. — Я видел, что заклятие наложено, но какое заклятие? Ведь он мог сделать все что угодно. Ступай в гостиную и займи Гонта разговором. А я пока открою входную дверь и проверю, действительно ли мы отрезаны от внешнего мира.
— Хорошо, — согласилась Изабель, — но будь осторожен.
Хок, усмехнувшись, подошел к входной двери, а Фишер направилась в гостиную. Холл большой и мрачный, какие-то тени сгущались в углах. Шаги Хока звучно отдавались в пустом помещении. Он остановился перед закрытой дверью и осторожно осмотрелся. Все выглядело совершенно обычно. Потрогал дверь. Дерево показалось холодным и странным образом пульсировало под пальцами. Отдернул руку и помассировал ее — она словно заледенела после прикосновения. Собравшись с силами, взялся за ручку. Она выскальзывала, и он крепче сжал ее. В холле внезапно повеяло холодом. Повернул ручку и открыл дверь. За дверью не было ничего… Абсолютно ничего. Хок отчаянно вцепился в дверь. Казалось, он стоит на узком карнизе над бездонной пропастью. Везде, куда бы он ни бросил взгляд, — непроглядный мрак, словно дом утонул в ночи. Откуда-то подул ледяной ветер, обжигающий лицо и руки. Хок заморгал, пытаясь избавиться от ощущения давящей темноты, отступил назад, захлопнув дверь. Прислонился к стене, переводя дыхание. Застывшие руки и лицо постепенно отходили — сказывалась летняя жара. Он усмехнулся. Да, дом надежно изолирован от внешнего мира, сомнений нет. Интересно, а что удалось выяснить Фишер?
Когда Изабель вошла в гостиную, ее встретило гробовое молчание. Все сидели близко друг к другу, словно сознавая, что в одиночестве — опасность. Вообще общество представляло сейчас странное зрелище: кто-то одет, как и подобает солидному человеку, а иные только в ночных рубашках. Кэтрин Блекстоун сидела в кресле у камина. Она взяла себя в руки, однако все еще оставалась очень бледной. Глаза красные от слез, веки припухли. В одной руке она держала платок, наверное, забыв о нем. Сталкер сидел возле нее, попивая из стакана вино. Тут же расположились погруженные в свои мысли лорд и леди Хайтауэр. Визаж придвинула кресло к Дориманту и устало прислонилась к его плечу. Молодая колдунья выглядела испуганной и смущенной. Ближе всех к двери сидел Гонт, и при появлении Фишер он поднялся.
— Итак, капитан Фишер, что нового?
— Ничего особенного, сэр. Судя по характеру ран, на Эдварда Боумена напал зверь или маньяк. Возможен и другой вариант: кто-то хотел сделать так, чтобы было похоже на нападение зверя.
Гонт удивленно поднял брови.
— Кому же такое понадобилось?
— Не знаю. Скажу только, что разобраться очень трудно, потому что в поступках нет никакой логики.
— Встречаются поступки, в которых нет смысла, — подал голос Сталкер. — Узнаешь об этом, когда станешь постарше, девочка.