Хоккей с мечом (сборник)
Шрифт:
Сотка – это быстро только со стороны. На середине пути дорожка становится бесконечной.
Кислород полыхает в легких, разрывая их изнутри. С каждым шагом железные штыри втыкаются в пятки до колен. Взмахом руки можно оторвать себя от земли и улететь в космос.
Аткинс висит черным призраком на периферии зрения. И это хорошо, потому что они идут вровень.
«Надо подкрепиться, Джон, – врач команды подкарауливает в уголке и протягивает пилюлю. – Тебе уже не двадцать пять, а эта штука поддержит сердце, чуть снизит кислотность, и безо всякого следа – проверяли в той
– Эту запись надо было вывозить в Канаду. Или в Китай, или в Мексику – куда-то, где вещи можно называть своими именами. Здесь же… Здесь же одно вранье!
Воздух – патока, воздух – лед, воздух – ртуть. Остается три шага, и нужно вдавить себя в невидимую стену, разорвать мироздание, сломить ход событий. Плевать на антропологические исследования, плевать на гнилые теории. Просто сделать предпоследний и последний шаг чуть быстрее и дальше, чем остальные.
Отбить руку дающую. Блестящая капсула летит к потолку. «Ах ты, тварь неблагодарная!» – врач кривится, а тренер смотрит оловянными глазами…
Остается просто долететь последние сантиметры. Рядом Аткинс падает грудью вперед на выдохе. Уже чувствует, что его обошли, обогнали, сделали. Остается позади и исчезает.
Ноги по инерции несут тело вперед. Не осталось воздуха, не осталось притяжения, пульс стучит в зубах, плечах, щиколотках, хочется перестать быть. И надо повернуться к табло и посмотреть результат.
Носорог стоит на четвереньках, упершись лбом в свою несчастливую дорожку. Какие-то люди бегут навстречу. Нереальные, запредельные цифры разгораются красным на самом большом экране.
«Сдохнешь на дорожке!» – хорошее пророчество перед забегом.
«Смииииииииит!» – кричит стадион единым тысячеэхим голосом.
Белый, знай свое место?! Не в этот раз, политкорректные ублюдки, не в этот раз!..
Джош гладит ее по плечам, по волосам, медленно прислоняет к себе. «Здесь жизни нет!» – утверждает размашистое граффити на заваленном заборе автопарка. Здесь нет будущего, а скоро совсем не станет прошлого. Замерли, прижавшись друг к другу, две смятенные фигурки, черная и белая.
Аксиния перебирает пальцами кудряшки на затылке Джоша, смотрит через его плечо на мертвенные воды Сент-Клера и никак не решит, плакать ей… или плакать.
Как вы понимаете, запись абсолютно нелегальна. Ни гарантий, ни претензий. Чисто по знакомству могу впаять. Оба брэйн-ролика всего по сорок секунд, одно объятие, но подоплека, чувственный ряд – башню сносит! Новое искусство, амиго!
Парень – восемь долларов, девчонка – пятнадцать. За пару – двадцатка, по рукам?
Андрей Силенгинский
Спокойной ночи
Нет, что ни говори, я – горожанин. Типичный. Хомо урбанис, так сказать. Безусловно, я бы погрешил против истины, если бы стал утверждать, что не люблю природу. Люблю, конечно, люблю! У меня дома есть аквариум с рыбками и цветы на подоконнике. Всё! Этого мне вполне достаточно, никогда не стоит брать от жизни больше, чем тебе действительно необходимо.
За
Лес… Ну как вам его описать? Лес и лес. Из деревьев состоит. Некоторые деревья хвойные, другие лиственные, на этом мои познания в ботанике заканчиваются. Не надо требовать от меня слишком многого, последний раз я был в лесу в довольно далеком уже детстве. И особого восторга от того посещения сквозь годы не пронес.
Как же я все-таки оказался в этом лесу? Этот вопрос постепенно занимает главенствующее место в моем сознании. По соседству расположилась мысль о том, что мне здесь очень не нравится. Очень. Все деревья высокие и жмутся друг к дружке так же тесно, как пассажиры общественного транспорта в час пик. От этого вокруг темно и мрачно. Мрачно – вот ключевое слово. И неуютно: наиболее нахальные из деревьев так и норовят залезть своими лапами, то есть ветками, мне в лицо. Особенно усердствуют в этом занятии хвойные. Елки или сосны – от злости я извлекаю из глубин памяти эти невесть как затесавшиеся туда названия.
В общем, не нравится мне здесь. Так, это я уже говорил. Надо отсюда выбираться – вот свежая и здравая мысль! Начнем же двигаться в этом направлении. Кстати, о направлении. В какую сторону мне надо идти, если я понятия не имею, где у этого леса край? То есть края-то, само собой, есть во всех направлениях, но где ближайший? Ответ на этот вопрос искать бессмысленно, сколько ни крути головой, пейзаж выглядит одинаково непривлекательно.
Пораскинув мозгами, я пришел к мудрому выводу, что, двигаясь куда угодно, я выберусь из леса с большей вероятностью, нежели стоя на одном месте подобно окружающим меня деревьям. Поздравив себя с принятием логичного и не противоречащего здравому смыслу решения, я начал пробираться вперед. То есть, в прямом смысле слова, куда глаза глядят.
А глаза, между прочим, уже практически ничего не видят. Такое впечатление, что с каждым моим шагом деревья сдвигаются всё теснее и теснее. Пожалуй… пожалуй, это не мое впечатление, а всё так происходит на самом деле. Еще минуту назад я шелвперед. Раздвигая руками ветки, прикрываясь от тех из них, которые изо всех сил стремились хлестануть меня по глазам, но всё же шел. Сейчас мне приходилось продираться сквозь непроходимую чащу, работая руками, ногами и всем телом, чтобы продвинуться хотя бы на метр.
Острый ум подсказал мне, что я, вероятней всего, выбрал не то направление. Значит, надо повернуть и идти в противоположную сторону. Это я и сделал. Попытался сделать. Мне даже удалось развернуться на сто восемьдесят градусов. Не без труда, но удалось. А вот о том, чтобы пойти туда, откуда я только что пришел, не могло быть и речи – деревья, теперь уже исключительно хвойные, стояли сплошной стеной. Слева, справа, сзади – та же картина. Ни малейшего просвета. Ветки лежат у меня на плечах, на руках, на голове. Они не дают мне даже посмотреть вверх, чтобы увидеть кусочек неба.