Хоксмур
Шрифт:
…К чему хозяин, когда у него такой подмастерье, говорит сэр Христ., улыбаючись своему управляющему. За сим, быстро ко мне обернувшись, спрашивает: знаешь ли, как камни называются? а сам на мои руки глядит, привычны ли они к грубой работе.
Я ему охотно разъяснил то, что уже выучил наизусть: песчаник, говорю, а также кирпич, известняк, кремень, колчедан, голыш, сланец, камень стеновой, камень точильный, камень Лидийской, пемза, наждак, алебастр…
…Погоди! воскликнул он, да у тебя метода лучше, нежели у Витрувиуса.
Методе своей, отвечал я, научился я у мастера Диттерлинга.
Не помню, чтобы такую книжку, что ты упоминаешь, по–Английски переводили, говорит он, на шаг назад отступивши.
Нет, отвечал я, несколько смутившись, однако я на картинки поглядел.
На сем вернулся во двор мой хозяин, а сэр Христ. (которого я по–прежнему не узнавал) ему говорит непринужденно: что ж, Дик Крид, тут у тебя мальчишка, который любого новым штукам научит. Мой же хозяин его стал уверять, что я простой подмастерье. Что ж, говорит сэр Христ., да ведь и мастер Палладио[29] каменщиком
Что до кровель, отвечал я, то хороший дуб несомненно лучше всего, а следом за дубом идет добрая желтая сосна.
Сэр Христ. засмеялся, походил по двору, а после снова рядом с нами остановился. Спрашивает, на меня указывая: умеет ли он, Дик, читать и писать? Мой же хозяин говорит: что твой Ученый. Стало быть, Натура и Искусство в одном сошлись, воскликнул он, а управляющий его улыбнулся, ибо в том был намек.
Одним словом, сэр Христ. сильно ко мне расположен сделался и всерьез принялся уговаривать хозяина, чтобы меня отпустить к нему под начало; хозяин на это охотно согласился в знак уважения к сэру Христ. (и несомненно в ожидании, что ему отплатят еще какой монетой). Так оно и вышло, что перешел я к сэру Христ., к нему в люди, а после того был его управляющим, покуда не стал управляющим работами, а за тем младшим Инспектором, каковым и нынче являюсь. И все–таки путь сей был непрост, ибо я сразу закрутился во множестве дел: прочти–ка мне эти выкладки, да проверь, скажет, бывало, сэр Христ., а как поймет, что в одном искусстве я преуспел, то направляет меня к другому. Мало–помалу сделался я столь знающ в работе своей, что мне поручались многия задания, сиречь: г–н Инспектор желал впридачу послать г–на Дайера посетить Кентския каменоломни да привезти отчет о качестве материалов; к тому же, г–ну Дайеру должно разузнать про цены на кирпич, брус, древесину и протчие материалы; г–ну Дайеру по указанию г–на Инспектора должно подготовить чертеж гошпитали в перспективе; г–ну Дайеру должно безотлагательно наладить сточныя канавы; г–ну Дайеру должно поторопить с завершением подотвесного плана.
Из сей ведомости следствует, что я рисовал чертежи для задуманных новых построек и копировал планы на бумаге, каковыя задания исполнял с величайшей робостию, ибо в сей отрасли не был обучен. Да только, когда я дрожащими руками клал их на его письменный стол, ожидая нелестных слов, он обыкновенно лишь взглянет на них, да напишет: план сей одобряю — Христ. Рен, Kt.[32] Поперву он, бывало, делал точныя измерения собственноручно, однако под конец собственныя мысли одолели его своим числом и тягостию; я видел, как он мало–помалу остывал и лишался сил (а то иногда после наступления сумерек напьется пияным и сидит, не в силах пошевелиться, покуда я его домой не отведу). Когда же он, перегрузивши себя протчею работою, не в силах уж был ничего делать в конторе, то я придумывал собственные планы для городских зданий, коими он занимался; над каждой линией корпел я до пота, а после, когда спрошу у него, по нраву ли ему сие, то он мне: мол, на первый взгляд неплохо, однакожь дел у него столько, что много времени уделить он не может. Позже он, впротчем, сожалел о том, что был краток, и наставлял меня на путь истинный, покуда я не сделался настоящим мастером.
В те давние годы сэр Христ. все усилия свои обращал на Св. Павла, да только нынче они пошли прахом. Едва ли найдете вы участок каменной кладки, по коему он не прошел бы во время великого строительства, я же следовал за ним с кипою чертежей под мышкою. Смотри–ка, Ник, говорил, бывало, он, естьли мы не выкажем осторожности, сии круговые своды неровно налегать будут. Скажет, а сам нижнюю губу прикусит, но после, ежели что ему придется по нраву, то воскликнет: Угу! и меня по плечу хлопнет. Он непременно взбирался на самый верх лесов, а коль скоро я держался позади (ибо глядеть сверху вниз в бездну есть занятие ужасное), то он меня подзывал итти вперед и смеялся; за сим, все так же бодр, спускался на землю и спрыгивал в основанье, вылезал же из ямы весь засыпанный пылью, что твой форейтор.
К рабочим он всегда был благосклонен, мне же советовал наблюдать за их делами ради собственной моей науки. Так и повелось, что следил я за тем, как плотники возводят леса или делают будки с оградами; как пильщики режут древесину; как чернорабочие убирают камни и мусор либо возят мешки с известью и наваливают в раствор; как каменщики режут камни либо обрабатывают и кладут их; как землекопы прокладывают трубы. Очень скоро начал я постоянно надзирать за работою в отсутствие сэра Христ.: сам указывал рабочим, что делать, замерял все законченное каменщиками (прежний мой хозяин, г–н Крид, имел обыкновение меня приветствовать острым словцом), вел учет товарам, каковые доставлены были кладовщику, следил, чтобы плотники с рабочими, нанятые поденно, были бы заняты своим делом, как указано, и не отлынивали. Ибо весьма часто приходилось видеть, как десять человек в углу во всю заняты работою, что предназначена на двоих, да пристально следят, чтобы всякой свою положенную долю выполнил. Была еще такая задача, что подивиться впору, для исполнения коей использовались все люди: втащить камень весом около трех сотен в возок, чтобы поднять его на лепнину купола. И все же строго держать себя с ними я не смел, ибо, стоит тебе обнаружить изъян в деле, как Английской рабочий, будь ты с ним справедливей некуда, тебе ответит: нечего, сэр, учить меня моему ремеслу, не за тем я сюда пожаловал — я подмастерьем отслужил, ко всяким господам прежде нанимался, и все моей работой довольны
И верно — все теперь сладится в жизни, ведь подагра моя уж отступила, и я возвратился в контору, где встречен был словами Вальтера: чего Вы вздыхаете? Не вздыхал я, говорю я ему. Но тут мне представилась следующая мысль: что, если я издаю звуки, коих сам не слышу, что, если вздыхаю, когда оглядываюсь на годы, прошедшие, будто сон?
Ибо, только попавши к сэру Христ., я лишь дивился странной перемене в своей жизни. Ведь чем я сделался из простого мальчишки, побирушки бродячего? Все вышло, как пророчествовал Мирабилис, и у меня сомнений не было в том, что он некоим образом сие определил. Потому я не прекращал своих посещений дома в Блек–степ–лене, ибо в отсутствие Мирабилиса собрание оказалось в состоянии самом плачевном, и разбирать его книги выпало мне, что я и делал охотно, ставши (как я мнил) его преемником. В то время я ничего не говорил сэру Христ. об этих делах — он бы меня первостатейно выбранил и счел бы обычным паясом. Ему по нраву было разрушать древности — жалкия, презренныя вещи, как он их называл, имея обыкновение утверждать, будто людям наскучило то, что осталось от Античности. Их ему заменяли рациональное знание, обучение на опытах и непреложныя истины; я же, однако, все сии штуки полагал глупостями, да и только. Пришло наше время, говорил он, и нам должно собственными руками заложить его основанья; только меня, когда он заводил подобныя речи, охватывали размышления следующего рода: откуда же нам знать, какое время наше?
Так оно и вышло, что собственные убеждения сэра Христ. оборотились против него, когда он заметил, что строит церковь Св. Павла на древних развалинах. Ибо, разрывши землю рядом с местоположением северного портика, по дальнейшем исследовании, после того, как раскопано было достаточно и земля, преграждавшая дорогу, убрана, мы обнаружили там камни, походившие на стены и пол Храма. Поблизости найден был небольшой олтарь, услыхав о коем, сэр Христ. засмеялся и шепнул мне: отправимся в яму паломниками!
Когда мы очутились в низу, он влез в самое основанье и, порывшись среди камней, что лежали там в огромном количестве, нашел земляную лампу. Работенка куда как неважная, говорит, и швырнул ее обратно в мусор. За сим на следующее утро из земли выкопали изображение Бога, опоясанного змием и держащего в руке жезл (голова с ногами были отломаны).
Сие напомнило сэру Христ. о наблюдении, сделанном Эразмусом: в Лондоне некогда существовал обычай, согласно коему в день обращения Св. Павла люди скопом шли к церкви и несли деревянный шест, а на оном был хитроумно выстроган змий или подобное чудовище. Что скажешь, Ник, на такое, говорит, ты же вечно сидишь, головою в старыя книги уткнувшись? Однакожь я ничего не ответил, ибо что толку говорить о переплетениях змеиных с теми, кто в них сам не запутался? Однако ежели одни способны предмет увидать и постигнуть, то другие его попросту не замечают. Взять хотя бы за пример господина Джона Барбера,[33] не сходившего с своей постели в Блек–бое,[34] в Патер–Ностер–ро: он полагал, что вся наружность земного шара сделана из стекла, тонкого и прозрачного, а под ним лежат змии в огромном множестве; так и умер, смеясь над невежеством и глупостию тех, кто не видит истинного основания мира сего. Так же и я отвергаю недалекия суждения писателей сего поколения, что разговаривают с сэром Христ. о новом возрожденьи ученых занятий, да болтают себе праздно о новой Философии опытов и демонстраций — все они суть лишь жалкия частицы праха, коим не погрести под собою змиев.
Итак, покуда протчие высказывали подобныя небылицы и преходящие бредни, я продолжал заниматься изучением старинной Архитектуры, ибо Древние в величии своем неизмеримо превосходят наших современников. На мое щастие сэр Христ. в библиотеке своей держал огромную кучу книг, за каковыя примется было, а после отбросит в сторону. Тут–то я изучил и Камбденовы[35] Руины, и Лисловы[36] Саксонские памятники, и De Symbolica Aegyptiorum Sapientia Николаса Коссена,[37] и всеобъемлющего Кирхера с его Oedipus aegyptiacus,[38] где он заключает, что Обелиски суть Скрижали, содержащия Знание, понятное единственно посвященным. Теперь же, покуда я пишу сии строки, Вальтер Пайн занят, соответственно моим указаниям, точным описанием моей исторической колонны подле Лаймгаусской церкви — слышно, как скрыпит его перо. У Кирхера я обнаружил, помимо протчего, планы пирамидд, где показано было, как падает тень от Обелиска на землю пустыни, а вот Вальтер чернилами на бумагу капнул. Стало быть, предметом моих дум были чудесныя Мемфисския пирамидды, воздвигнутые Египтянами в память о своих Богах, кои были еще и Царями. Вершины сих искусственных гор были столь высоки, что людям казалось, будто сии Боги правят после смерти, восседая на некоем величественном и ужасном троне. Этот план испорчен кляксою, говорит Вальтер, однакожь я ему не даю ответа. Итак, в библиотеке у сэра Христ. размышлял я о сих ошеломительных произведениях, громадных и колоссальных по исполнению, равно как и о любопытных знаках на них, высеченных в камне. Я глядел на тени упавших колонн, покуда дух мой не сольется с самоей руиной; воистину, продвигаясь в чтении своих книжек, я изучал часть самого себя. Теперь же Вальтер уходит из конторы, бормоча себе под нос и направляясь к реке, дабы унять свою беспокойную голову, я же, наблюдая за ним, снова вижу себя в свои младыя дни. Как–то раз сэр Христ. обнаружил меня в библиотеке: тот, кто торопится стать мудрым, Ник, сказал он, на меня глядючи, свой собственный ум растерял по дороге. Шел бы ты в отхожее, прошептал я про себя, он же все посмеивался.