Холод пепла
Шрифт:
Я решил последовать совету Элоизы. Я должен был поговорить с сестрой: не только о смерти отца, но, разумеется, и о задержании Алисы. На протяжении десяти лет я имел глупость считать, что оберегаю Анну, в то время как это она хотела меня защитить. Я не мог позволить себе скрывать от нее столь важную информацию.
— Офелия, это Орельен. Мне надо поговорить с Анной.
— Она еще не вернулась.
— Ты не знаешь, где она?
— Полагаю, в Школе Лувра…
Офелия лгала так же плохо, как муж, который пытается скрыть от жены существование любовницы.
— Послушай, не напрягайся. Я прекрасно знаю, что Анна давно бросила учебу.
У Офелии хватило совести не притворяться, будто она удивлена.
— Мне очень жаль, Орельен. Я не думала, что ты об этом догадываешься. Последнее время Анна сама не своя. Думаю, у нее очередной приступ.
Я вспомнил, как поучал Элоизу: когда имеешь дело с людьми, страдающими депрессией, никогда нельзя доверять внешним признакам.
— Черт возьми! — вырвалось у меня. — Ты могла бы сказать мне об этом раньше. Я ее почти не вижу…
— Анна заставила меня поклясться, что я ничего тебе не скажу.
Офелия чувствовала себя меж двух огней. Да, она попала в незавидное положение.
— Но ты, по крайней мере, знаешь, чем она занимается?
— Анна много времени проводит в Арвильере. Иногда она весь день не выходит из квартиры. Когда она бросила учебу, я известила дирекцию школы о ее состоянии. Поскольку Анна находится на медицинском учете, они, разумеется, не стали ее отчислять. Ведь она все-таки проучилась семь лет. Дирекция школы согласилась перенести защиту ее диплома. Но я не знаю, собирается ли Анна в ближайшее время вернуться к учебе.
То, что сообщила мне Офелия, не повлияло на мои планы. Я во что бы то ни стало должен был сказать сестре правду.
— Ладно, сейчас бесполезно об этом говорить. Скажи, пожалуйста, Анне, что я звонил. Это очень важно. Сегодня задержали Алису.
— Что? Вашу Алису? Но почему?
— Не имею понятия. Я узнал об этом всего час назад. Наш адвокат наведет справки. Пусть Анна обязательно мне перезвонит. Скажи ей, чтобы она не пыталась добиться свидания с Алисой. Пусть остается дома. Ты поняла?
Вечером адвокат сообщил мне новости. Я сказал ему, что он может найти меня у Элоизы. Наш разговор был коротким, но ошеломил меня, выбил из колеи.
— Ну что? — спросила Элоиза, прислушивавшаяся к разговору.
— Он не видел Алису, но говорил с жандармами. Я не могу в это поверить: она призналась в убийстве Николь Браше.
Лицо Элоизы вытянулось от удивления.
— Это блеф!
— Нет, не думаю. Судя по словам адвоката, десять дней назад объявился свидетель. Сосед, который видел, как в день убийства у дома Браше стояла белая машина. Они нашли следы краски на воротках и послали их на анализ.
— Ты хочешь сказать, что это была машина Алисы?
— Скорее машина моего деда, белая «ауди», которой он почти не пользовался. Жандармы проверили все машины, зарегистрированные в районе. Они приехали в Арвильер и убедились, что автомобиль поврежден, а указатель правого поворота разбит.
— И что это доказывает? Это может быть совпадением.
— Алиса ничего не пыталась скрывать. Она призналась, что ездила к Николь Браше и убила ее, хотя и объяснила, что речь идет о несчастном случае.
— Но почему она убила эту женщину?
— В настоящий момент адвокат этого не знает. Алиса не смогла дать убедительных объяснений.
— Ты действительно веришь, что Алиса могла пойти на такое?
Я немного поколебался.
— Некоторое время назад я решительно ответил бы «нет». Но сейчас я не знаю. Николь Браше знала все о лебенсборне и о работе Абуэло во время войны. То обстоятельство, что она хотела обо всем рассказать тебе, вероятно, послужило толчком.
— Ты хочешь сказать, что Алиса собиралась помешать ей рассказать мне правду? Нет, это абсурд. Ведь твой дед согласился поговорить со мной о своем прошлом.
— Да, но Алиса об этом, несомненно, не знала. Он принял тебя в тот день, когда ее не было дома. К тому же мой дед высказал тебе личную, если можно так выразиться, точку зрения на свое пребывание в Сернанкуре. Алиса могла испугаться, что прошлое, а вместе с ним и все наши семейные тайны станут явью. Абуэло был болен. Она могла полагать, что если вся эта история выйдет наружу, он не перенесет такого удара.
— Но ограбление? — продолжала спорить со мной Элоиза. — Николь Браше нашли привязанной к стулу в кладовке. Уж не хочешь ли ты мне сказать, что Алиса могла инсценировать все это, чтобы отвести от себя подозрения? Ей почти семьдесят пять лет…
— Знаешь, все это выше моего понимания… Черт!
— Что такое?
— Я только сейчас понял, что не сказал Офелии о том, что сегодня вечером буду у тебя. Я должен ей позвонить.
Офелия сняла трубку после первого гудка и не дала мне ничего сказать.
— Орельен, я несколько раз пыталась связаться с тобой…
— Это моя вина, я сейчас не дома…
— Анна недавно вернулась. Я рассказала ей об Алисе.
— Как она отреагировала?
— Трудно сказать… У нее был… отсутствующий вид, словно то, что я ей говорила, ее не касалось.
— Она дома?
— Нет. Именно поэтому я и хотела тебя предупредить. Анна отказалась с тобой говорить. Она ушла около часа назад.
— Ушла? Но куда?
— Не знаю. Она ничего мне не сказала. Я пыталась ее удержать, но…
— Черт знает что! Только этого не хватало! Но ты хотя бы можешь предположить, куда она отправилась?
— Понятия не имею.
— У нее есть друзья, знакомые?
— Конечно. Некоторых я знаю. Но я сомневаюсь, что Анна пошла к ним. У меня такое впечатление, будто ей хочется побыть одной.